Гай Орловский - Ричард де Амальфи

— Я хорош с копьем на коне. Еще могу сражаться пешим с мечом и кинжалом. Но в подземельях мечом не размахнешься… А просто носильщиком — это ущерб моей рыцарской чести.

— А вы, сэр Зигфрид? — спросил я.

Он подумал, двинул плечами:

— Присоединяюсь к мнению благородного и отважного, вне всякого сомнения, сэра Алана. В подземелье, если придется драться, я буду ненамного лучше простолюдина. Лучше, но ненамного. В то время как наверху мы с сэром Аланом можем себя показать во всем блеске. К тому же с моим ростом, гм…

— Да, — согласился я. — Главное не результат, а показать себя во всем блеске рыцарской славы и благородной бундючности.

— Вот-вот, — сказал Зигфрид с облегчением, — кто, как не вы, сэр Ричард, поймете все потаенные изгибы прямой рыцарской души!

Молодого виконта спрашивать я не стал, этот пойдет беспрекословно, но не хотелось бы начинать с неприятных заданий. Да и, честно говоря, какая уж доблесть рубить тех подземников, которых мы прямо искапустили? А жутких чудовищ, возможно, и не встретим.

Я подумал, вздохнул, развел руками.

— Как отец нации, что не спит у карты мира, должен признать, что вы, мои дорогие друзья и соратники, правы… хотя, как всякий мужчина, предпочитаю правым считать только себя. Значитца, так: оставляю на вас охрану замка. А сам с двумя простолюдинами пошустрее попробую пройти по их проклятому подземному ходу.

Зигфрид сказал с пьяной задумчивостью:

— Понимаю ваше стремление к славным подвигам, но…

— Это даже не стремление к подвигам, — сказал я, потом решил, что для них это будет слишком, рыцарь всегда стремится к подвигам, даже когда трезв, — это еще и стремление обезопасить себя и замок. Кто знает, откуда они вышли?

— Из ада, — ответил Зигфрид. Икнул, сконфузился, объяснил: — Отец Ульфилла так сказал, а он знает.

— Из ада, — подтвердил Алан. — Что еще там внизу может быть, кроме ада и мертвяков?

— Увидим, — ответил я. Хлопнул в ладоши, появился слуга, я велел строго: — Немедленно приведи отца Ульфиллу! У нас церковь не отделена от государства, так что если заартачится — тащи силой!

Дверь распахнулась, отец Ульфилла часто дышал, красная мясистая рожа полна негодованием, из маленьких глазок брызжут короткие молнии. За ним двое крепких парней, морды довольные, нечасто доводится применить силу к церковному деятелю, а руки чешутся всегда.

— Приветствую вас, отец Ульфилла, — сказал я дружелюбно. — То, что я вам не нравлюсь так же, как и вы мне, не должно нас останавливать, верно? Пока что мы в одной упряжке. Как вы слыхали, над замком Амило гордо реет, подобно буревестнику революции, мой стяг. Так что пусть трусливые пингвины робко прячут сало, масло, зерно… Ах да, вы в том сражении тоже участвовали, как боевой капеллан… Но церковь в том захудалом замке, как мне показалось, соответствует понятиям не вполне, не вполне…

Он отдышался, зыркнул злобно, но поборол себя и, вместо того чтобы наброситься с обвинениями на непочтительное поведение моих людей, буркнул недружелюбно:

— Я и без вашего напоминания собирался туда завтра с утра.

— Вот как? — удивился я. Спросил ревниво: — Зачем?

— Узнать у местных собратьев, не нужна ли помощь. Христиане, сэр Ричард, всегда помогают друг другу!

— Да, конечно, — согласился я. — Вот только не упомню, уже была или не была Варфоломеевская? А утро стрелецкой казни? Словом, я одобряю ваши поползновения укрепить свое влияние и повысить рейтинг. В конце концов, это влияние церкви как института. Более того, я прошу вас посмотреть насчет сел и деревень.

Он смотрел исподлобья, мясистые щеки непрерывно двигаются, будто продолжает втихую жевать украденный окорок.

— Я вас не понял, сэр Ричард.

— У Одноглазого были богатые села, — объяснил я. — Не те огрызки, что у меня. А в селе надо иметь либо церковь, либо часовню. Лучше церковь. Как я помню из детства, единственное отличие села от деревни в том, что в селе церковь есть, а в деревне — нет. Словом, я вас уполномочиваю званием старшего священника! Есть такое? Нет, жаль… Но все равно, вы можете приказывать другим, бить им морды, единогласно решать, где поставить часовню, а то и новую церковь…

Мясистое лицо быстро менялось, я смотрел заинтересованно, на худом не смогло бы промелькнуть столько оттенков и отразиться всяческих чувств, наконец он выпалил, злой, как дикобраз на солнце:

— Вы не вправе ни давать, ни отнимать звания лицам духовного чина!

— Но с остальным согласны? — спросил я.

Он поколебался:

— Построить церковь — дорого.

— Выделю нужную сумму, — пообещал я. — Из трофеев! Все остальное: подбор строителей, выбор камня, проект и дизайн — ваша забота. А также попа назначите по своему выбору.

Он все еще смотрел исподлобья.

— Не знаю, зачем это вам. Я чую Антихриста!.. Чую. Но я берусь восстановить порушенные церкви и возвести новые. И да будут разрушены все козни Нечистого, да посрамлен будет со всем своим воинством!

— На этом и закончим, — согласился я. — А то, что я — Враг, хорошо. Когда кот близко, мыши не спят.

— Я не сплю, — проговорил он с угрозой. — Я вас насквозь вижу!

— А я думал, — ответил я, — рентген изобрел Иван Грозный.

Гунтер, который знает всех и все о каждом, по моему приказу отобрал из лучников двух, Нормана и Гульда, малорослых жилистых парней, быстрых и ловких. Я признал, что лучше и придумать трудно: ход подземники рубили по своему росту, мне пришлось чуть ли не на четвереньках, зато они оба не шли — бежали, время от времени останавливаясь и проверяя стены и потолок.

Норман и Гульд несли по факелу, красноватого света которых хватало на два десятка шагов, я ковылял сзади, уже не уверенный, что это в самом деле нужно и что замку может угрожать опасность от подземных жителей.

Так спускались часа два-три, потом низкий свод исчез, я с облегчением разогнул закрепощенную спину. Дорога виляет между длинных массивных сталагмитов, мы в огромной пещере, стена только за спиной, по сторонам и впереди — тьма, свет выхватывает только белые, словно осыпанные солью, камни… камни и эти поставленные острием вверх исполинские сосульки.

Норман в нетерпении убегал далеко вперед, за ним Гульд, оставляя меня в темноте, оба возвращались с торопливыми заверениями, что дальше еще интереснее, причудливее. Оба дергались от возбуждения, ни в одном ни капли страха, Гунтер знал, кого выбрать.

Наконец ход начал расширяться, все чаще встречались глубокие ниши, вполне могли бы служить жилищем, а возможно, и служили в те времена, когда подземники не умели проникать глубже.

Еще час опускались, ход все шире, свод выше, здесь не только бы я легко проехал на коне с гордо поднятым к своду копьем, но стремя в стремя шли бы пятеро-шестеро всадников.