Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

Вблизи башня показалась вырезанной из слоновой кости, хотя я никогда не видел слоновой кости, а только слонов, да еще бивни, обычно серые и неопрятные, но раз уж говорят о слоновой кости с придыханием, то и я с придыханием: не из мрамора, от того должно веять могильным холодом, тем более после такой холодной ночи, а именно из слонячьей кости, все-таки кость должна быть теплее…

Обошел вокруг, двери нет, за спиной шелестнуло. Резко обернулся, хватаясь за рукоять меча. В стене появилась щель, повеяло теплом. Я сунул в трещину пальцы, каменная кладка с легкостью сдвинулась, открывая ступени.

— Спасибо, — произнес я. — Еще бы лифт… Ладно, и за то спасибо!

Вдвинулся боком, ступеньки новенькие, идут вверх по кругу, в стене небольшие окошки, проникает свет, а я, поднимаясь, вижу воочию, насколько же башня все-таки высоченная: сперва я мерз от утренней свежести и сырых до колен от росы штанов, потом согрелся, разогрелся, скоро начну исходить паром и отдуваться…

Ступеньки вывели в единственную комнату на самом верху. Завороженный, рассматривал окна из цветного стекла, как в католическом костеле, строгие лики святых, вместо привычного очага — старинного вида камин, огонь полыхает так, словно там сгорают вековые дубы, но я заметил только пару березовых поленьев.

За спиной раздался тихий звук, я резко повернулся. У стены в резном кресле с высокой спинкой сидит человек в величавой позе императора: откинувшись всем телом, руки на широких подлокотниках, взгляд отеческий. Сам крупный, и хотя седые волосы до плеч, а коричневое от солнца лицо изборождено глубокими морщинами, чувствуется в хозяине башни немалая сила. В том числе и физическая.

Опомнившись, я поклонился.

— Простите великодушно за вторжение. Просто не мог пройти мимо такой дивной красоты и не сказать хозяину о своем восхищении…

— Добро пожаловать, сэр Ричард, — ответил хозяин рокочущим голосом. — Я — Мейнард Землелюб, не часто пускаю к себе людей. Хотите согреться?

Я потряс головой.

— Уже согрелся, пока поднимался.

— Тогда вина?

— Если очень слабого, — ответил я и добавил, извиняясь за непьющесть: — Мой путь еще не закончен.

Между нами мгновенно появился стол и кресло с моей стороны. А на столешнице возник кувшин и два золотых кубка. Я налил из кувшина, отпил, оказалась чистейшая вода, приятная на вкус, очень мягкая и нежная, выпил с удовольствием, взглянул на хозяина за разрешением и налил еще.

Он кивнул, глаза смеялись.

— Я так и думал, вода вам понравится, странный рыцарь.

Я поинтересовался осторожно:

— Откуда вы знаете, что меня зовут Ричардом?

Он развел руками, я понял, что этот титан все еще сможет порвать цепи или вывернуть из стены железный крюк.

— Я маг, как вы уже поняли. А шепнул мне о вас один старинный знакомый… вы его хорошо знаете…

Улыбнулся, взглядом предложил мне высказать догадку, но я, как ни перебирал всех сведущих в магии, никого не смог вспомнить, разве что мою соседку волшебницу…

— Леди Клаудия?.. Рихтер?.. Или Логирд фон Темрунг?

Он засмеялся, показывая желтоватые, но крепкие крупные зубы.

— Нет, это не мой ранг. Берите выше… Тертуллиан.

Я изумился, едва не выронил чашу.

— Тертуллиан? Но он же… христианский святой! А вы…

Он хохотнул с немалым удовольствием.

— А я — маг. Почти что нечистая сила. Для абсолютного большинства церковников я враг уже потому, что занимаюсь магией. Ваша инквизиция сразу же бы меня на костер… Ладно, не сразу, был бы суд, но доказательств, что я маг, слишком много, да я не стал бы отказываться. А вот Тертуллиан — единственный, кто поддерживает со мной связь… и даже, если это не очень сильно сказано, старую дружбу.

Я смотрел расширенными глазами.

— Вы с ним знакомы… с тех лет? Когда он был еще… жив?

Улыбка просто не покидала его лицо, глаза смеялись.

Он явно наслаждался моим смятением.

— Не просто с тех пор! А с тех пор, когда он еще не интересовался христианством, а сам был магом. Ну не то чтобы уж в самом деле магом, но кое-что умел. Ведь мы были молоды, буянили, дрались, ходили к непотребным женщинам… Потом наши пути разошлись. Я продолжал совершенствоваться в магии, а он, увлекаясь всем новым, ухватился за идею создания новой религии.

Я отпил еще, маг приподнял одну бровь, на столе появились блюда с жареным мясом, печеной птицей, рыбой, всевозможными фруктами.

— Да, — признал я, — впечатляюще.

Он кивнул, улыбка покинула его лицо, я только сейчас понял, что глаза у него усталые, и не просто усталые, а как у человека, который устал колотиться в стену, вот-вот признает поражение.

— Сэр Ричард, — спросил он вдруг, — что ведет вас?

Я откинулся на спинку, взглянул в упор. Он рассматривал меня не просто с жадным интересом, а с некой глубоко, очень глубоко упрятанной мольбой.

— Что ведет? — переспросил я. — Не знаю. Звездное небо и нравственный закон, что внутри нас… А чем вызван вопрос, могу спросить? Извините, коли неделикатно, но… если буду знать, чем вызван вопрос, то, возможно, смогу точнее сформулировать…

Он опустил взор, морщины стали резче, а в звучном голосе появились нотки некоторого смущения:

— Тертуллиан связался со мной… посоветовал присмотреться к вам. Нет, о помощи не просил, да я и не стал бы помогать его любимцам, у нас это не принято, просто он сказал, что вы меня заинтересуете… Я спросил чем, а он сказал, что вы, сэр Ричард, еще дальше от Царства Небесного, чем я!

Я смотрел спокойно, он впился в меня горящим взором, я наконец чуть пожал плечами.

— Если вам кажется, что я должен упасть на Колени и раскаяться в грехах, то сильно ошибаетесь. К тому же я из страны, где все сплошь атеисты. Это люди, объясняю на пальцах, кто вообще отвергает Бога. И ничего, никто не рыдает.

Он все еще не отрывал от меня испытующего взора.

— Не в этом ли дело?

— В чем? — спросил я.

— Что вы не верите в Бога, однако ему служите?

— Служат собачки, — ответил я.

Он усмехнулся:

— Хороший ответ.

— Какой есть, извините.

— Не за что. Так вот, Тертуллиан обратил мое внимание на то, что вы, отрицая Бога и его Божественный План, тем не менее идете тем же путем.

Я прервал:

— Извините, но мне пришлось спешно удирать из Зорра, когда туда прибыл с инспекцией глава святейшей инквизиции. Так что я не совсем… и не всегда. Скорее, наоборот.

Он ударил кулаком по подлокотнику, глаза засверкали, как два крупных рубина.

— Да! — сказал он громовым голосом. — Да, об этом мы когда-то с Тертуллианом спорили!.. Ведь пути Творца непостижимы. Непостижимы всем, а это значит, что и самим церковникам. Просто однажды собрались отважные и благородные ребята, создали организацию, чтобы вести не отдельные роды, племена или даже народы, а все человечество — к добру, справедливости, праведности: написали устав, придумали правила, все это назвали Церковью… и пошло-поехало! А так ли Творец собирался вести человечество… вернее, ведет, этого никто не знает.