Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

— Спасибо, — сказал он. — В самом деле спасибо за беседу.

— Не за что, — ответил я несколько смущенно. — Увы, я ничего умного не сказал.

— Думаете?

— Чувствую, — ответил я. — А вот глупостей наговорил.

Он засмеялся.

— Нет, вы говорили не глупости. А теперь не двигайтесь… с моей стороны неучтиво будет позволить вам возвращаться тем же путем.

Мир дрогнул, на мгновение все предметы сдвинулись, и тут же я ощутил под ногами рыхлый песок, огляделся: все спят, даже Ревель, который вроде бы на страже, спят брат Кадфаэль и священник, за спиной у меня полуразвалившаяся скала и вздыбленные корни дуба, горизонт во все стороны чист под звездным небом, никакой башни нет и в помине.

Остаток ночи промелькнул с такой быстротой, что даже Санегерийя не успела побывать в моих объятиях, я услышал голоса, открыл глаза, снова просыпаюсь последним, а все уже у костра, потрескивают сучья и шипят угольки, когда срываются капли с уже багровеющей тушки на вертеле.

Впрочем, я же феодал, белая кость, мне можно. Хотя, с другой стороны, я должен вроде бы личным примером… Или не должен?

Священник встретил меня ясным взором необыкновенно синих глаз, лицо серьезное, худое, с высокими скулами, лицо мыслителя, а те, как известно, в Средневековье находили приют и убежище для мыслительных экспериментов именно в монастырях. А некоторые, вроде Менделя, и не только для мыслительных.

— Я отец Бернардо, — сказал монах кратко. — Мне велено отправиться в земли тибелунгов и возглавить там церковь, оставшуюся от пастыря.

Я поинтересовался:

— А что случилось с тем пастором?

— Умер, — ответил отец Бернардо. Взглянул на меня и добавил: — С него заживо сняли кожу, а потом несколько дней умерщвляли, отнимая кости ног, рук. Наконец сварили в большом котле.

Я содрогнулся:

— Жуткая смерть.

— Мученическая, — ответил священник гордо и, как мне почудилось, с завистью. — Он умер, продолжая воздавать хвалу Господу нашему! И теперь он удостоен вечной жизни…

Я вздохнул, развел руками.

— Надеюсь, отец Бернардо, вы окажетесь покрепче. И дикари разбегутся перед вашим светом, как растаяли эти создания мрака…

Он ответил смиренно:

— Все в руке Господа. Те земли, сэр Ричард, намного опаснее, чем дорога, по которой вы проезжаете. Однако и вам надо быть настороже. Лично вас ждет беда от женщины с зелеными глазами, и еще постарайтесь избегнуть, если удастся, соблазна быстрых побед. Это все, что мне открыто. Но это не значит, что в остальном ваш путь чист. Увы, мне открыт лишь самый краешек мироздания…

— Знания открывают мироздание краешек за краешком, — утешил я и, видя как посуровело лицо священника, поспешил добавить: — А любые знания идут от Господа нашего, хотя его Враг и старается доказать, что это он ведет человечество к знаниям, а Церковь всего лишь к слепой вере.

Священник поколебался, глаза его смотрели на меня исподлобья.

— Сэр Ричард, эти вопросы… слишком сложны. Я должен возглавить церковный приход и очистить округ от нечисти, а у вас дело тоже намного проще, чем ломать голову над очень спорным и опасным для христианина утверждением. Давайте же отправимся каждый своим путем, и пусть каждый из нас выполнит то, что ему предназначено, и пройдет через то, что ему уготовано!

Я склонил голову, он осенил ее крестом, затем благословил остальных. В молчании мы смотрели, как он сел на мула и потрусил на Юг.

Набив желудки поплотнее, мы вскочили в седла и двинулись дальше уже по прямой, как ворона летит, но когда впереди показался Гомельск, прекрасный город, я по совету Клотара взял левее, мы объехали этот рассадник разврата, как называл его отец Бернардо. Возможно, он и не ввел бы всех нас в грех, но явно задержал бы на пару дней, а мы и так уже запаздываем.

Правда, пришлось миновать еще Плянск и Горзиц, хотя Альдер и Ревель принялись роптать, однако здесь и я понимал правоту отца Бернарда: эти чистые души, никогда не покидавшие свои патриархальные округа, могут впасть в серьезное искушение. А дьяволу только дай сунуть в щелочку хотя бы пальчик…

Мы ехали еще несколько часов, за это время повеселевший Клотар дважды показал свое искусство во владении копьем, поражая особо крупных монстров, раз десять отгоняли остриями мечей и копий бродячих троллей и небольшие стаи гоблинов, один раз встретили настоящего великана.

На этот раз Альдер возжелал показать свое мастерство — ему почудилось, что Клотар его чуточку затмил, — обнажил меч и выехал навстречу.

Я рассчитывал, что великан уйдет в сторону, добычи от нас никакой, но справиться с нами непросто, но попался очень уж злобный и раздражительный, взревел, вырвал с корнем дерево и попер на нас, размахивая стволом столетней сосны, как дубиной.

— Тихо! — прикрикнул я. — Мы никогда не догоним Грубера, если будем ввязываться во все мелкие драчки!

— Но, сэр Ричард, — обиженно запротестовал Ревель. — Не удирать же нам…

— Это называется тактическое отступление, — прервал я, — перегруппировка сил, военная хитрость… да мало ли еще сколько терминов! Но я не это имел в виду.

Ревель заметил с тревогой:

— Но он загораживает единственный проход. Если в объезд, то долго. Да и то придется немного проехать по землям сэра Иордана, а он очень ревниво относится к нарушениям его границ.

От рева великана содрогалась земля. Он занес жуткую дубину и уже был в десятке шагов от нас, когда молот ударил его в середину груди.

Великан содрогнулся, как огромное дерево. Постоял и, не сгибая коленей, обрушился навзничь. Земля вздрогнула, великан остался лежать, раскинув огромные узловатые руки. Дубина выкатилась из раскрытой ладони.

Клотар расплылся в довольной улыбке, а Альдер сказал обиженно:

— Но, сэр Ричард, а честно ли это…

— Отнял у тебя возможность пофанфаронить?

— Нет, вот таким оружием.

— Ну да, — ответил я саркастически, — надо и великану дать такой же, да?

Он подумал, ответил нерешительно:

— Ну, вообще-то это было бы достойно…

Мы окружили великана, рассматривали огромное тело, я сказал Альдеру убеждающе:

— Мы побеждаем честно. Было бы нечестно, я перестал бы быть паладином.

Он подумал, спросил с сомнением:

— А вы уверены, что и сейчас им остаетесь?

— После этого броска?

— Ну да…

— Думаю, скоро будет возможность проверить, — пообещал я.

Кони идут споро, а мул брата Кадфаэля то ли накачал мышцы, то ли брат Кадфаэль добавляет ему сил святой молитвой, но почти не отстает от нас. Разве что когда идем галопом, но, едва переводим коней на рысь или шаг, мул неумолимо сокращает расстояние.

Далеко впереди белеет облачко редкого тумана, стелется над самой землей, но не касается травы, в то же время и не поднимается выше чем до середины высокого дерева.