Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

Вообще-то я предложил закопать поглубже, чтобы лесные звери не разрыли плохо засыпанное тело и не устроили пир, но здесь, оказывается, существуют и более серьезные причины.

Леди Женевьева неожиданно попросила похоронить его вблизи ручья, это совсем близко, пусть всякий, кто захочет напиться, посмотрит на простой березовый крест и скажет, может быть, несколько добрых слов в защиту похороненного здесь рыцаря.

Пришлось отнести, даже я не нашел в себе сил перечить, а когда забросали землей, брат Кадфаэль остался на могилке читать заупокойную. Нам не хотелось находиться близко к свежей могиле, вернулись к своему костру, где на вертеле туша молодого оленя, а на очищенных от коры прутьях — ломтики молодой зайчатины.

Над головами уже сияют звезды, Бобика я оставил возле Кадфаэля, пусть охраняет, Зайчик тоже бродил рядом, с хрустом выдирая из земли траву с корнями, пес попробовал напрыгивать на Кадфаэля, потом решил, что Зайчик все-таки лучше для игры.

Мы снова расположились у костра, последние горящие веточки выбросили, оставив только красные уголья, но все равно ровный багровый свет вырывает из темноты круг диаметром метров пять, а дальше чернота, сплошная чернота, ибо низкие тучи скрывают звезды, даже луну не угадать, в какой она стороне.

Ревель посыпал самый нежный кусок мяса травами и солью, с поклоном протянул Женевьеве.

— Теперь, — сказал он тожественно, — когда вы эта… теперь… наконец-то…

— Свободна, — подсказал Альдер.

— Ни фига, — устало возразил я. — Теперь я свяжу ее, как не связывают даже берсерка. И в таком виде доставлю к герцогу.

Женевьева смотрела на меня то с гневом, то умоляюще, то вообще с каким-то странным испугом и ожиданием. Я чувствовал себя безмерно усталым, вытянул ноги.

— Вообще-то пора спать, — объявил я — Ночи короткие, я уже забыл, когда спал вволю. Так, чтобы без задних ног. У леди Женевьевы спальное место в повозке, а мы привычно устроимся у костра. Альдер, ты сторожишь первым. Ревель — ты следующий, Клотару — самое трудное время под утро…

Альдер кивнул, в глазах немой вопрос, я понял без слов: я их с Ревелем нанимал для охраны леди Женевьевы от Грубера и его банды, но теперь, когда Грубера больше нет, я в их услугах вроде бы не нуждаюсь. Клотар тоже посмотрел на обоих, пожал плечами, поднялся.

— Что-то монах наш слишком долго читает заупокойную. Пойду приведу. А то неспокойно что-то.

— Теперь все в порядке, — заверил я. — Не отрывай будущего кардинала от молитвы!

— Я подожду, пока закончит, — буркнул он.

Он скрылся в темноте, мы некоторое время вяло чесали языками. Леди Женевьева наконец исчезла в повозке, красный свет углей освещает ее с этой стороны только чуть-чуть, мы видели, как смуглая женская рука задернула занавеску на окне. Я лег, подогнув ноги, блаженное тепло начало подниматься от конечностей, рядом покряхтывает Альдер, устраиваясь…

…вдруг он выругался, вскочил на ноги. Я сделал было движение подняться, но тут же сел: вокруг нас бесшумно появились, словно выросли из земли, вооруженные люди. Не меньше двадцати человек разом нацелились в нас из луков, остальные с мечами и боевыми топорами молча смотрят сквозь прорези в шлемах.

После короткой паузы, когда стало ясно, что мы не двигаемся, понимая ситуацию, из темноты вышел высокий человек в легком плаще поверх блестящих металлом доспехов. Я стиснул челюсти, обычно молот у меня на поясе, но сейчас я и его снял, отдыхаю от уже привычной тяжести, лук и стрелы за моей спиной, меч в ножнах, правда, рядом, но не успеваю даже схватиться за рукоять, а если и успею, то не вытащу: трое с той стороны костра целятся мне в грудь.

Барон Марквард легонько коснулся кончиками пальцев левой руки ладони правой, обозначая бурные и продолжительные аплодисменты.

— Браво, — сказал он и сделал шаг вперед. Красный огонь костра подсвечивал его лицо снизу и придавал вид необычайной жестокости. В ниспадающем до земли плаще он выглядел не то чабаном в их знаменитых бурках, не то был похож на гигантскую летучую мышь, а то и на самого Бэтмена. — Браво. Я не зря положился на вас, доблестный сэр Ричард.

Один из его людей с треском распахнул дверцу в повозке, грубо вытащил за руку Женевьеву. Она жалобно вскрикнула. Ее лицо стало белым, она метнула быстрый взгляд на меня, но я застыл, лихорадочно соображая, что же делать, вроде бы машинально взял охапку хвороста, подбросил в огонь, все делал медленно, чтобы ни у кого не дрогнули пальцы на тетиве. Женевьева с отвращением бросила барону:

— Я им уже сказала, чего ты добиваешься!

— Ну и что? — ответил он невозмутимо. — Кстати, сэр Ричард… скажите своим людям, чтобы не поглядывали на оружие… какая небрежность полагать, что противников уже не осталось!.. Их мечи далеко, а мои лучники близко.

Я сказал, стараясь не двигаться:

— Альдер, Ревель — никакого сопротивления. Думаю, все можно решить мирно.

— Похвально, — сказал Марквард. — Очень разумные речи для столь юного рыцаря! Все нужно стараться уладить миром. А мне, кстати, всегда нужны такие сильные и удачливые воины, что сумели Стражей Леса победить, пересечь область Вечной Ночи, одолеть Калиносского Червя и даже Грубера, такого неуловимого!

— Не понимаю, — произнес я, хотя что уж тут не понимать, — разве мы враги? Разве не вы, сэр Марквард, поручили мне отвезти леди Женевьеву к герцогу Нурменгу? Разве не ваше поручение выполняю?

Он впился в мое лицо глазами, на лице промелькнуло некоторое колебание, затем жестокая улыбка коснулась губ.

— Не думаю, что вы по-прежнему лояльны… настолько же.

— Почему?

— Вы и тогда не очень-то горели жаждой выполнить мою просьбу, а сейчас… когда вас наверняка очаровала Женевьева…

Он и насмехался надо мной, и в то же время, деловой человек, ясно намекает Альдеру и Ревелю, что им пора поменять хозяина, перейти к нему, победителю, на службу.

Мой взгляд упал на край его плаща. Сейчас видно, что в него граф и заворачивался, когда спал у костра, ел в нем, вон жирные пятна, и как бы этот плащ вспыхнул… если бы барон оказался на расстоянии двух шагов!

— Вы очень расчетливый и предусмотрительный человек, — ответил я.

Ему это понравилось, кто из нас не покупается на лесть, укажите, я плюну на того и назову брехлом, сказал довольно:

— Опыт! Я все рассчитал!

— До мельчайших деталей? — спросил я.

— До самых мелких, — сообщил он.

Я напрягся, всю силу воли вложил в страстное желание разжечь огонек на краешке плаща. Из меня, я чувствовал, изошло нечто, я на миг ощутил слабость, даже в ушах зазвенело. Огонек быстро начал подниматься по плащу барона, но пока что Марквард не сводит с меня глаз, все лучники тоже смотрят на меня, ведь самый опасный — я, вообще я — босс, и огонек поднялся почти до задницы барона.