Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – воин Господа

Конрад выпрямился, лицо стало красным от гнева. Конь под ним переступил нервно передними ногами, запрядал ушами, на них падало горячее дыхание Конрада.

В передних рядах толпы заголосили женщины. Одна упала на колени и подняла над головой ребенка. Арнольд поморщился, но сделал скупой жест в ее сторону, благословляя. Еще одна женщина с горестным воплем подняла ребенка и протянула в сторону Арнольда. Страж грубо толкнул Арнольда, не давая тому совершить крестное знамение над ребенком. По толпе прокатился плач, горестные выкрики. Люди поднимали над головой детей, указывали младенцам на Арнольда, чтобы те увидели, запомнили, чтобы на них упала благодать от созерцания святого человека.

Мы с Сигизмундом видели, как по толпе словно пробежала волна. Люди опускались на колени, прощаясь с королем. Мужчины и женщины протягивали в его сторону руки, просили прощения, кто за то, что плохо о нем думал или говорил, кто за то, что помнил о свое доме, но забыл о стране, и все вместе смотрели в ег сторону блестящими от слез глазами.

Море лиц, у всех одинаково блестят дорожки лице, у всех катятся слезы, а потом женский плач потонул в глухом непонятном шуме, даже я вытянул шею пока не понял, что это тяжко и неумело рыдают мужчины, прощаясь с королемподвижником.

Конрад сидел все такой же выпрямленный, но багровость ушла, крупное лицо медленно и страшно бледнело. Под глазами обозначилась густая синева, на глазах натягивалась кожа на скулах.

Рядом со мной громко и взахлеб рыдал Сигизмунд. Губы распухли, нос распух и заблестел, глаза стали красными, а по щекам побежали настоящие чистейшие ручьи. Я повернул коня, ухватил повод коня Сигизмунда и поспешно повел рысью в ближайшую улицу. Гугол неотрывно следовал за нами.

Стражники на воротах встретили нас такими же равнодушными взглядами, никто не поинтересовался, чего это мы въехали и тут же выезжаем из такого богатого города, не дав коням даже отдохнуть. Я за воротами пустил коня в галоп, спеша уйти как можно дальше от этого места.

Из Галли через трое суток мы добрались до Ирама. Зорр остался справа, там все еще находилась основная масса войск Карла, а в Ираме, куда армии Тьмы вторглись еще лет пятнадцать назад, а последние крепости пали три-четыре года тому, установилось некоторое затишье. Мелкие мятежи был подавлены кровава а уцелевшие в них не помышляли больше о сопротивлении. Да и некому было организовывать оборону:

Рыцарство истребили полностью, священников повесили, церкви и монастыри разграбили.

Мы видели, как поспешно отстраиваются на пепелищах села, на глазах превращаются в города. Крестьянство, разом освобожденное от гнета баронов, всех пошлин и податей, обустраивалось, пахало, собирало урожай, растило детей, копило денежки в ожидании обязательных поборов и налогов той власти, которая когда-нибудь придет и скажет: плати за то, что оставляю тебе жизнь. Потому эта новая таинственная власть и истребила старую королевскую власть чтобы самой припасть к кормушке...

Кони несли нас быстро, страна выглядела достаточно обезлюдевшей, и весь Ирам мы, почти не прячась пересекли за две недели.

Гугол все больше оживал, подпрыгивал в седле. Его остроносое лицо блестело от волнения, однако то и дело омрачалось сильнейшим разочарованием. Вот пересекли мы речку Каменку, что служит границей между Ирамом и королевством Варт Генц, что еще дальше к югу, но и по ту сторону реки такая же трава такие же деревья!

Честно говоря, даже я подсознательно ждал чего-то необычного. Все-таки королевство Варт Генц попало под власть Тьмы еще лет тридцать назад. За это время здесь должны были произойти какие-то заметные изменения, но, сколько я ни вертел головой, все те же деревья, все та же трава, песок, синее чистое небо. Нет, небо все-таки здесь чище, облаков меньше, чувствуется близость юга. Даже воздух как будто чуть жарче, хотя в доспехах мне будет жарко даже на Северном полюсе.

– И все еще не встретили какой-то особой нечисти, – воскликнул Сигизмунд.

– Сплюнь, – сказал Гугол и добавил: – И возблагодари Господа.

– Да, Господь – наш щит, – сказал Сигизмунд благочестиво, – и наши доспехи для души.

Гугол снова начал рассказывать обрывки древнейших легенд о величайших битвах, когда сдвинулись звезды, когда колдуны трясли горными хребтами, моря высыхали от страшного жара, а песок пустынь превращался в расплавленное стекло... А выброшенная в небо копытами небесных коней земля на полгода застилала землю, и за это время не было урожаев, деревья гибли.

Неужели эти предания про столкновение с ком той, подумал я, так живучи? Эта комета динозавров погубила, зараза, потом утопила Атлантиду, спровоцировала всемирный потоп, а в Аризоне для туристов устроила аттракцион... Действительно, страшное было наверняка зрелище. А если прибавить, что вся земная твердь пришла в движение, повсюду все тряслось, все спящие вулканы проснулись, а плюс тысячи новых, что вылезли прямо среди полей и городов. Сколько еще осталось до очередного столкновения. Нет, надо поскорее в космос, а то и нас, как динозавров...

Хотя что-то в моей голове застряло еще и о всемирной катастрофе, вызванной ударами осколков Фаэтона. Страшнейшие катаклизмы, тучи пепла закрыли земной шар таким одеяльцем, что солнце впервые увидели только через десяток лет! Или через сотню, не помню. И когда оно наконец проглянуло через тучу пыли, все были потрясены, что оно встает теперь на юге и заходит на севере! В смысле, динозавров это здорово потрясло. Возможно, потому и померли...

Вдобавок после смещении оси Земля стала менять форму, растягиваясь к новому экватору и сплющиваясь у новых полюсов. Начались мощнейшие тектонические процессы, потопы. Бог спас Ноя на ковчеге, Девкалиона на корабле, Ийшу на плоту, а прочих кого на чем, этих основателей человечества на самом деле оказалось до черта, и все самые лучшие, самые правильные, самые арийские, самые семитские, самые негроидные, и у всех был блатной союз с Богом, что им он даст больше, чем другим.

Вдруг Гугол запнулся на полуслове. Глаза его стеклянно смотрели через мое плечо. Я быстро повернулся.

В нашу сторону неторопливо шел великан. Ростом выше меня на две головы, а весит наверняка не меньше чем двое могучих рыцарей в полных доспехах. Грудь, как сорокаведерная бочка, валуны плеч своей вестью пригибают к земле, а массивный выступающий вперед живот кажется не животом, а отполированные ветрами и морозами скалой.

На плече у него была только дубина, однако размером с дерево. Присмотревшись, я понял, что это и есть дерево. Одет великан только в короткие кожаные шорты, но все равно он казался мне выкованной из темной меди статуей, настолько широка и выпукла грудь, правильно, красиво вздуты мышцы. Я подсознательно ожидал гравитация должна любого великана вжимать в землю настолько, что он, как наши тяжелоатлеты, превратится в коротконогого толстяка, но этот шел красивый подтянутый, играя глыбами мышц.