Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – паладин Господа

Я нервно сглотнул слюну. Скорее, дракон просто брякнулся и подох. Может быть, даже не убитый, такого убьешь, а от старости. А трещина появилась и расширилась потом, могут же здесь быть землетрясения?

Гендельсон сказал дрожащим голосом:

– Я не притронусь к этому нехристианскому чудовищу!

– Я бы тоже, – ответил я, голос мой сел на два тона, – но давай альтернативу...

– Че... го?

– Другие варианты, – поправился я. – Вправо, влево, взад, перелететь... Вы летать не пробовали, благородный барон?

– Нет... вроде бы...

– Сейчас самое время учиться, – сказал я. – Пока долетишь до дна... все может случиться. Говорят, некоторые учатся быстро.

– Люди благородного сословия не учатся наскоро, – ответил он сердито.

Позвонки размером с кастрюли, с обеих сторон массивные дуги ребер. Между ними проскочит электричка. Насколько я помню из школьного курса, позвонки скреплены межпозвоночной тканью. Попросту хрящами, что уже давно истлели. Кости, понятно, окаменевают или что-то с ними происходит, как-то же доживают до нашего времени.

– Надо идти, – сказал я. – Вон сверкающие горы!.. Совсем рядом. Наверное, одна из них – крепость Кернель.

Он в страхе смотрел на скелет.

– Я не смогу... Это богомерзко!

– А вы пинайте это своей рыцарской ногой, а не целуйте!

Гендельсон хрипел, всхлипывал, постоянно читал молитву, но я чувствовал по дергающимся позвонкам, что идет за мной. Не смотри вниз, бормотал я себе, и, конечно же, смотрел. Не хватайся руками за ребра позвонков, представь себе, что идешь по толстому бревну, что лежит на земле... и, конечно же, твердил себе, что это вот-вот рассыплется, а мы над ужасающей пропастью, пока долетишь до дна – постареешь. Мешок с мечами тянул меня в одну сторону, задница в другую, а при пустой голове это уравновешивало, я добрался до ужасающе дальнего конца пропасти почти живым...

Сзади был треск, я обвернулся и увидел, как мост с грохотом рушится в бездну. А вместе с этими чудовищными позвонками падает вниз и блестящая надутая фигура.

Гендельсон успел ухватиться обеими руками за край, но слабые мышцы удержат разве что на пару секунд... Я инстинктивно ухватил его за голову и, едва не лопнув от натуги, затащил наверх. Некоторое время лежали рядом, отсапывались, переживали ужас, потом Гендельсон простонал:

– Сэр Ричард... вы мне шею вывернули.

Ага, подумал я, это как в басне Крылова, где батрак спас хозяина от медведя. Что ж ты, гад, шкуру попортил, вычту из жалованья...

Я перекатился на пузо, с трудом встал.

– Сэр Гендельсон, Кернель рядом.

Он застонал, кое-как воздел себя на задние конечности. Лицо было желтое, как воск для церковных свечей. Я потащился подальше от края, нас от всего мира впереди все еще заслоняет гряда камней, но горы Кернеля вовсе рядом, рукой подать, осталось не больше двух-трех миль...

Я добрался до гребня, начал высовываться... и сразу начала открываться расположенная милях в трех отсюда отвесная стена хребта, что вершинами ледяных сосулек уперлась в небо. Я мгновенно увидел изрезанные ребра, гребни, куда с готовностью забился снег, это даже не горный хребет, это поставленное стоймя плато с вкраплениями льда!..

Так же разом я увидел прямо напротив меня, только в трех милях по прямой, абсолютно ровную стену. Чересчур ровную. Между двумя такими сосульками-горами, почти неотличимая от них по цвету, она показалась мне тоже из кристаллического льда, только обтесанного по человеческим законам, но в следующее мгновение я различил массивные глыбы из белого камня. Между ними змеятся прослойки раствора, он успел показаться мне привычным цементом.

Но в следующий миг я поднялся еще на шаг, и кровь превратилась в мелкие острые льдинки. В сердце больно закололо. Передо мой чуть ниже открылась долина. Вся долина стиснута этими двумя хребтами. И вся заполнена черными шатрами. Перед каждым горят костры, а от множества конных и пеших воинов не видно земли. Ветерок дохнул в нашу сторону, донесся тяжелый неумолчный гул сотен тысяч голосов, топот ног, скрип телег и осадных машин, звяканье уздечек и звон оружия.

Сильно пахнуло гнилым теплом, как из гигантского хлева. За спиной тихонько охнул Гендельсон.

– Мы... не успели!..

– Вижу, – ответил я зло. Захотелось вмазать его молотом в лоб, из-за этой сволочи волоклись, как полудохлые черепахи. – Тех мы обогнали, а эти, наверное, тут уже не первую неделю. Но Кернель еще, похоже, не пал... Иначе бы не толклись здесь.

– А вдруг, – проговорил он опасливо, – просто не помещаются? Мы не знаем, насколько Кернель велик...

– Тогда бы расположились прямо под стенами, – сказал я. – А так разве не видно?

Гендельсон начал горячо и путано молиться, осенял себя и далекий Кернель крестным знамением.

Слева что-то шелестнуло, долетели громкие голоса. По насыпи пробирались в сторону массы войск трое, из них первые два несут на плечах забитых оленей. Первый вообще сгибался под оленем-великаном, огромные рога с множеством отростков с костяным скрежетом задевают камни. Третий шел сзади, что-то рассказывал.

Я затаился, пропустил мимо. Гендельсон молился шепотом, чтобы эти исчадия ада не заметили. Стоит им крикнуть, услышат у ближайших костров...

Я метнул молот, прыгнул вдогонку с обнаженным мечом. Молот снял заднего, ударился в мою ладонь. Я с силой нанес косой удар второму в поясницу. Меч вошел с потрясающей легкостью. Ноги подогнулись, охотник завалился на бок.

Первый охотник, заслышав звук падающих тел, сказал с натужным смехом:

– Что, даже олененка вдвоем не дотащите?

– Да, – ответил я, – тяжело...

И, выдернув меч из рассеченного позвоночника его соратника, я торопливо ударил по спине, стремясь рассечь хребет. Меч скрежетнул, но перерубил кости. Охотник беззвучно повалился между камней. Я негромко крикнул Гендельсону:

– Быстрее сюда!.. Надевайте его доспехи.

Гендельсон подбежал пригибаясь, как под артобстрелом, посмотрел на разрубленные тела.

– Я?.. Да ни за что!

– И черт с вами, – ответил я грубо. – Пойду в Кернель без вас.

– Талисман при мне, – напомнил Гендельсон.

– Это я и скажу, – пообещал я.

Оба убитые оказались мелковаты. К тому же меч рассек их кожаные латы на спине, я сумел подобрать только рогатый шлем, надо лбом изображение ящерицы. Гендельсон молча наблюдал за мной злыми глазами, потом снял с одного остатки плаща, сказал угрюмо:

– Думаю, этого будет достаточно. Здесь есть герб.

– Тогда и щит возьмите, – бросил я разочарованно. – Там тоже герб.

Щит пришлось взять от первого, молот расплющил ему голову, но все остальное уцелело. Гендельсон выбросил плащ с дырой от моего меча и снял этот, целый. На спине во всю ширь развернулось изображение дракона, вставшего на задние лапы. На голове дракона корона, в руке черный меч с красной рукоятью, очень похожий на мой.