Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

В этот день произошел еще один неприятный инцидент, когда я едва не получил в зубы от Ланзерота. Оказывается, чересчур приблизился к повозке. Собственно, я и собирался приподнять краешек полога и посмотреть хоть одним глазом, но изнутри меня заметили раньше: из щели выдвинулось рыло арбалета. Толстая металлическая стрела смотрела прямо в грудь, а я прекрасно знал, что такая пробивает даже рыцарские доспехи.

Мне почудилось, что арбалет держат нежные руки принцессы, но удостовериться не успел: сзади за плечо грубо рванули. Я не удержался на ногах, небо и земля поменялись местами. Лежа на спине, увидел разъяренное лицо Рудольфа. За его спиной Ланзерот сунул меч обратно в ножны, отвернулся и ушел. С холодком я понял, что Рудольф, по сути, спас мне жизнь.

– Еще раз сунешься, – прорычал Рудольф, – зарублю сам. Без предупреждений.

– Да ладно, – ответил я смиренно, – это я так... грешен ведь...

Он взглянул на меня пронзительно.

– Да? А то уж я начал сомневаться, не ангел ли с нами.

Голос был язвительным, я вспомнил, что они при каждом поводе и без повода вставляли крылатые фразочки насчет собственной грешности, как все командировочные в Москву напоминают себе, что приехали по делу, а не по бабам. Упустил я эту особенность, упустил, не видел прикола.

– Да это я так, – ответил я еще смиреннее. – Я настолько грешен, что даже и не упоминаю. Это должно быть видно.

Он посмотрел на меня, побледнел и заметно напрягся.

– Вообще-то да, – процедил сквозь зубы.

Я сам отодвинулся, чтобы не заставлять отступать гордого воина, – а они все гордые, – пошел таскать ветки для костра. Правда, зря. Когда принес целую вязанку, гордясь собой, коней уже седлали в дорогу, а волы стояли запряженные.

Ланзерот и Бернард вылезли из повозки, Бернард отряхивал руки. Принцесса ступила на подножку, Ланзерот галантно подал ей руку. Она едва коснулась его ладони кончиками пальцев, но все же коснулась, и мое сердце кольнуло. Рыцарь, как же. Говорят, их даже учат стихи складывать, не только мечом махать. А вот про валентность водорода не знает.

Тут же устыдился, ведь и сам не знаю, только в ушах застрял этот таинственный термин. Не то из физики, не то из химии. Но не политика, точно. Вообще, я временами свинья редкостная... Однако все равно даже у Ланзерота, не говоря уже о Бернарде, видок самый обычный, обыденный, никакой просветленности, словно в повозке ворочали камни, а не прикладывались к святому ковчегу. Или священной раке.

Я выбрал время, когда Бернард хмурился чуть меньше, подъехал и льстиво заикнулся, что раз уж посчастливилось быть так близко к святым мощам, то, может быть, будет дозволено коснуться святого ларца или сундука. Может быть, и ко мне сойдет частица божественной благодати? Лучше буду драться...

Бернард не выругал, не погнал, как я страшился, лишь наморщил лоб, буркнул:

– Да-да, сможешь.

Я не поверил, переспросил:

– А... когда?

Бернард окинул с головы до ног внимательным взглядом.

– Раз уж ты с нами... Обещаю, увидишь раньше чем въедем в ворота нашего замка!

Сказал и тут же пустил коня вперед, будто пожалел, что такое брякнул. Ведь слово не воробей, вылетит – таких поймаешь... от того же Ланзерота, не говоря о священнике.

Бернард скрылся из виду за деревьями, я заорал, погнал коня вперед, обогнал Бернарда, вихрем пронесся по широкой лесной дороге. Деревья стояли редко, под ветвями синели плотные тени, хотя все вокруг уже было залито золотым солнцем. От недавнего дождя ни следа, все подсохло, птицы поют и весело порхают. А вон там широкая поляна, за ней целая роща дубов, там могут пастись свиньи, желуди покрыли землю плотным слоем, блестящие бока блестят, как свежая циновка...

Дорога раздвоилась. Широкая и протоптанная повела вправо, однако блистающая фигура на блистающем коне избрала, конечно же, путь мужчин: узкую колею, местами уже заросшую травой. Из-под ног пошло прыскать мелкое зверье, успевшее выкопать здесь норки.

Еще часа через два я увидел, как справа из-за леса выдвинулся немалый город, обнесенный стеной. Бернард кивнул, обронил хмуро:

– Крепость Оленсбург. Подлые трусы... Мы просили прислать нам помощь, отказали. А теперь смотри...

Оленсбург только назывался крепостью, теперь это был довольно большой город, а сама крепость торчала в центре. Даже издали видно, что народу кишмя кишит.. За последние годы город явно разрастался быстро, крепостной стены вокруг него уже не возводили, но сейчас город огораживают даже рвом и валом. На наших глазах люди спешно строили баррикады между окраинными домами, а в самих домах закладывали кирпичами окна и двери.

Я постарался взглянуть на укрепления глазами Бернарда. Да, ров глубок, в дно натыканы колья, это остановит конницу. На крышах домов камни, бревна. Будут сбрасывать на атакующих, а также из-за них лучники смогут осыпать стрелами врага. Однако это все же невысокая крепостная стена, сюда можно подвести осадную башню и обстреливать защитников сверху. Или баллистами издали разрушить пару домов, пробив брешь, куда и ворвутся нападающие...

И все-таки они будут защищаться, подумал я хмуро. И чем больше поработают над укреплениями, тем у них будет больше уверенности, что врага отобьют от родных стен. А вера, как говорил священник, двигает горами и народами.

В голове на миг мелькнула слабая мысль и тут же исчезла. Я не успел ухватить ее за хвостик, только осталось чувство, что она как-то связана со святыми мощами в повозке.

Фигура Ланзерота четко вырисовывалась на фоне затянутых серыми тучами небес. Рыцарь ждал, мне он показался вместе с конем памятником, высеченным из такого же серого камня, как и окружающие скалы.

Повозка вползала на вершину тяжело, с надсадным скрипом. Измученные волы едва тянули. Я уже вторые сутки почти не садился на коня, шел рядом с повозкой, то и дело хватался за колеса, помогая им провернуться, а то и вовсе подпирал повозку сзади. От усталости дрожали ноги, пот заливал глаза, но я знал, что стоит несколько минут отдохнуть, перевести дух, и силы снова переполнят мое тело, которое я вообще не считал таким уж здоровым, пока не попал сюда.

Даже Бернард это заметил и сказал Рудольфу завистливо:

– Что значит молодость. Только что язык висел на плече, а сейчас снова свеж, как корнишон.

– Язык? – спросил Рудольф.

– Эх ты, сам уже заговариваешься... Не упади с коня. А лучше перебирайся в телегу. Тебе в прошлый раз хорошо по голове стукнули...

Он прервал себя на полуслове. Волы, почуяв спуск, пошли быстрее. Повозка разогналась. Это показалось Бернарду опасным, он соскочил с коня, взялся за колесо. Ланзерот тоже спрыгнул, его сильные руки ухватились за другое колесо, а принцесса вскрикнула: