Юрий Никитин - Трехручный меч

— Ну, — сказал я бодро, — какие новости? Со своей стороны, сообщаю, не дожидаясь расспросов масс, что завтра с утра выступаем в поход на крепость тролля.

Волк прорычал:

— Прекрасно…

Ворон каркнул, почистил перья, заговорил важно, даже не усидел на месте, а начал прохаживаться взад-вперед для солидности по плоской вершине камня:

— Я в первую очередь изучил местоположение замка. Так, на всякий случай. А вдруг мы восхотим его взять штурмом?.. Словом, земля этого барона является, можно сказать, островом. Или полуостровом. Мы подъехали с единственной стороны, откуда можно приблизиться, а с юга берега скалисты и обрывисты. К тому же из воды в часы отлива высовываются острые зубья подводных скал, но и во время прилива их не миновать, пробьют дно любого корабля, и самые отборные войска пойдут на дно, как стада баранов.

Он прошелся еще пару раз уже молча, держа театральную паузу. Волк оскалил зубы, посмотрел на меня, я ответил едва заметным кивком, чтобы ворон не увидел, пусть один тешит артистическую натуру, а второй видит, что я все замечаю.

— Но, — заговорил крылатый стратег, — если высадить десант в единственно возможном месте, на севере… это где мы шли, то чем поить армию, чем поить могучих быков, а ведь им тащить осадные боевые машины, катапульты, баллисты? Вы сами видели, что последние десятки верст ни одной речушки, ни одного колодца, даже родники остались позади! Если же доставлять воду в бочках и бурдюках из ближайших портов империи, то малейшая задержка из-за бури, штиля или нерасторопности местных властей приведет к бунту страдающей от жажды армии.

Я слушал-слушал, волк первым начал позевывать, ворон смотрел сердито, я сказал наконец с чувством:

— Прекрасная работа!.. Уверен, что, задумай взять замок сэра Генриха, по твоему плану бы взяли. Но так как завтра с утра в поход, я просто надеюсь, что и замок проклятого тролля сумеешь так же хорошо изучить из поднебесья.

Ворон пыжился от похвал, каркнул во все вороново — не воронье, не путать, ка-азлы! — горло:

— Сделаю!.. Ничто не ускользнет от моих зорких очей. А то все орлы, орлы, орлы… тем горбоклювым ума не хватит, чтобы понять, что видят!

Мимо нас по дороге к замку проезжали телеги, подводы и даже повозки, однажды из замка выметнулись легкие всадники, поскакали в разные стороны, что понятно, надо народ собирать. Еще проехал один весьма надменный рыцарь, по крайней мере, он мне показался таким. Естественно, я отреагировал, я же мужчина, да еще и варвар.

Волк спросил с удивлением:

— За что вы его возили мордой по земле?

Я буркнул, восстанавливая дыхание:

— Сам знает.

А ворон сказал с укором:

— Мой лорд, вы его не поняли. Этот молодой и хорошо воспитанный человек всего лишь показал вам знаками, что его зовут Хуан.

Я подумал, почесал в затылке:

— Да? У меня по языкам всегда была тройка. Ладно, отправляйтесь спать, утром выступаем.

* * *

Солнце еще не озарило стены замка, всего лишь подожгло облака в небе, а это проделало из-за темного края земли, как в замке отвратительно громко проревела боевая труба. Я сонно похлопал по столику, стараясь приглушить звонок, но труба орет, а ладонь шлепает по мягкому и теплому.

Рядом со мной молоденькая девушка, пышненькая, сочная, хоть так кусай, хоть на хлеб намазывай, таращит сонные глазки. Я приподнялся на локте.

— Ты кто?

— Сандра, — ответила она застенчиво и покраснела.

— Ага, — пробормотал я, — а чего ты здесь?

Она покраснела сильнее, прошептала:

— Хозяин прислал меня, чтобы я постелила и согрела вам постель…

Я покосился на скомканную простыню на полу, насмерть запинанную, пробормотал:

— Да, похоже, ты ее хорошо согрела.

Краска растеклась по ее ушам и шее. Она пыталась натянуть на себя несуществующее одеяло, но какое одеяло в такую жару, я сказал сонно:

— У вас всегда так рано встают?

— Всегда, — ответила она стыдливо. — Но господин Генрих уже давно во дворе, осматривает отряд рыцарей. Слышите его звучный голос?

— О Господи, — простонал я. — Угораздило же попасть в мир сплошных «жаворонков». Где мой меч?

— Вон там, за пустыми кувшинами.

— Это все я?

— Вы же герой!

Пошатываясь, я кое-как облачился в боевую одежду, благо для полуголого это нетрудно, а вот с боевой формой пока непросто, но я заставил себя спускаться во двор, не особенно хватаясь за стены.

Генрих велел отряду не отставать, но особенно и не приближаться, так что мы неслись впереди втроем, а волк и ворон по-прежнему бдили и сообщали о всяких и разных интересностях. На третий день отряд сопровождения заметно отстал, хотя там отборные из отборных на лучших конях. Естественно, самые быстрые кони у нас: у Генриха по праву феодала, у королевы — потому что королеве попробуй не дай лучшее, а у меня попросту единорог, для которого все кони — медлительные коровы.

Дальше мы неслись уже трое, волк и ворон держались впереди, а пыльное облако позади постепенно уменьшалось, пока не растворилось в сухом жарком воздухе. Я велел ехать скрытно, не надо, чтобы о нашем вторжении знали все на свете. Сэр Генрих поскрипел в неудовольствии, но признал мою правоту, чему я весьма удивился.

Во второй половине дня увидели впереди облако пыли, на всякий случай объехали, долго пробирались по каменистой гряде, едва не ломая ноги коням, а когда ветерок слегка сдвинул пылевое облако, оказалось, что по дороге два оборванных пастуха гонят большое стадо коров. Я выругался, и без того устали, снова выбрались на дорогу, проехали не больше часа, как далеко впереди показалось такое же пыльное облако. Первым моим побуждением было свернуть, но Генрих сказал презрительно:

— Опять прятаться от коров? За мной скачет сто сильнейших воинов!

Я хотел выматериться, но взглянул на серое от пыли и усталости лицо королевы, буркнул:

— Как скажет Ее Величество.

— Поедем прямо, — прошелестела она, голос у нее тоже серый, бесцветный, едва живой.

— Прямо так прямо.

Мы сближались, облако разрасталось, донесся сухой перестук копыт, уже и королева выпрямилась в седле, в это время в пыльном облаке тускло заблистал металл. Проступили очертания всадников, дорога позволяла ехать по четверо в ряд, я рассмотрел коней песочного цвета, всадники в оранжевых башлыках, кони укрыты оранжевыми попонами, все практично: не так заметна пыль, да и самих всадников издали разглядишь только по облаку пыли, но после дождя они наверняка просто невидимки, зеленые береты…

— Это я виновата, — пробормотала королева.

— Женщина всегда права, — буркнул я. — А я в самом деле дурак…

Впереди всадников ехал настоящий гигант, он сам и конь не покрылись пылью, так как держался впереди, выше остальных на голову, в плечах шире, на кончике шлема трепещут три крупных пера. Панцирь на груди украшен вензелями, на шлеме золотая насечка, даже на плечах латы украшены серебром. Еще я рассмотрел руку, что держала поводья, пальцы как поленья, а рука — целое бревно. Всадник смотрел холодно и бесстрастно, тяжелую челюсть украсили два белых шрама, еще один, багровый, шел от уха по щеке.