Терри Гудкайнд - Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения

Фридрих только теперь понял, что Алтея ожидала кого-то и хранила это в тайне от мужа. Потому и предложила ему сходить во дворец и продать резные поделки. Она очень настаивала, и Фридрих тогда подумал, что, поскольку она никого не пригласила из любителей предсказаний, то, наверное, хочет остаться на некоторое время одна. Либо желает, чтобы он, проделав путешествие, рассказал ей о новостях, поскольку он давно не выбирался из болота. И то, и другое желание необычными не были. Вот только обнимала и целовала она его необычно долго...

Теперь он знал правду. Долгий поцелуй был прощальным. Она хотела, чтобы он оказался далеко и в безопасности.

Фридрих вытащил из кармана письмо, которое она оставила ему. Когда-то он сделал жене позолоченную чашу, которую Алтея держала на полу под стулом. Туда она клала различные памятные записки. Там оказалось и прощальное письмо. Он осторожно расправил письмо и снова прочитал его, хотя давно уже знал каждое слово наизусть.

Мой любимый Фридрих!

Я знаю, что ты ничего сейчас не понимаешь, но я не нарушила свой долг, связанный с неприкосновенностью жизни, я скорее выполнила его. Я понимаю, что тебе будет нелегко, но поверь мне: я должна была так поступить.

Моя душа в мире. Я прожила долгую жизнь, гораздо дольше любого другого человека. И самые лучшие годы я провела с тобой. Я любила тебя с того самого дня, как ты вошел в мою жизнь, разбудив мое сердце. Не позволяй горю разбить твое: мы будем вместе в следующем мире, вместе навсегда.

Но в этом мире ты, как и я, один из четырех защитников – четырех камней в углах моего Милосердия. Помнишь, при моем последнем предсказании ты спрашивал, кто они такие?

Я сказала тогда, что два камня – это Латея и я. Жаль, я не сказала, что ты тоже один из них, но тогда я не решилась. Я слепа к большинству происходящего, но знаю, что должна сделать все, что могу, иначе для других будет навсегда потеряна сама возможность жить и любить.

Знай, ты всегда в моем сердце и будешь со мной даже тогда, когда я пройду через завесу, чтобы быть с добрыми духами.

Ты нужен миру живых, Фридрих. Твоя борьба только начинается. Я умоляю – когда тебя призовут, выполни свое предназначение.

Твоя навеки Алтея.

Фридрих вытер слезы и снова перечитал письмо, мысленно слыша ее голос, словно она была рядом. Он боялся отпустить от себя этот голос... И все же, наконец, бережно сложил бумагу и положил в карман.

И вздрогнул: рядом стоял высокий человек.

– Я был знаком с Алтеей, – сказал он торжественно и искренне. – Я очень сочувствую вашей утрате. Я пришел, чтобы принести свои соболезнования.

Фридрих медленно поднялся, глядя в глаза человека.

– Откуда вы знаете?.. Откуда вы знаете, что случилось? – В нем разгорался гнев. – Какое вы имеете к этому отношение?

– Отношение печального свидетеля того, что я не мог изменить. – Мужчина утешающе положил руку на плечо Фридриха. – Я знал Алтею с тех пор, как она пришла учиться во Дворец Пророков.

– Вы не ответили на мой вопрос. Откуда вы знаете?

– Я Натан, пророк.

– Натан-пророк?.. Натан Рал? Волшебник Рал? Человек кивнул и убрал руку под темно-коричневый плащ. Фридрих слегка склонил голову в знак уважения, но не смог заставить себя поклониться по-настоящему. Пусть даже перед ним стоял волшебник, пусть даже он оказался Ралом...

Мужчина был одет в коричневые шерстяные брюки и сапоги – мало подходящее одеяние для колдуна. Совсем не так, по представлениям Фридриха, должен выглядеть колдун. И он совсем не походил на человека, которому, как говорила Алтея, около тысячи лет. Сильная челюсть, чисто выбритое лицо, прямые длинные белые волосы касаются широких плеч. Он не был сутулым, наоборот, оказался гибок и подвижен, как солдат, хотя меча при нем и не было. И от него веяло силой.

А вот глаза, сверкавшие из-под густых бровей, были такими, как и ожидал Фридрих. Глаза Рала...

Фридрих почувствовал укол ревности. Этот человек знал Алтею задолго до того, как с нею познакомился он, Фридрих; этот человек знал ее, когда она была молода и притягательно красива. Тогда она была колдуньей в расцвете сил, женщиной, за которой ухаживали и волочились многие мужчины. Женщиной, которая знала, чего хочет, и добивалась этого со всей страстью. Фридрих не был так наивен, чтобы поверить, будто он стал первым мужчиной в ее жизни.

– Мы разговаривали несколько раз, – сказал Натан, словно отвечая на невысказанный вопрос и заставляя Фридриха задаться новым (не может ли человек таких способностей читать мысли?). – У нее был исключительный дар предсказательницы, особенно для колдуньи. Но по сравнению с настоящими пророками она была похожа на ребенка, пытающегося играть в недетские игры. – Колдун смягчил свои слова улыбкой. – Я не хочу преуменьшить ее ум или способности, говорю просто для того, чтобы все расставить по местам.

Фридрих оторвался от глаз колдуна и посмотрел на могилу.

– Вы знаете, что случилось? – Ответа не последовало, и он снова глянул на высокого мужчину. – И если вы знали, то могли ли остановить ее?

Натан обдумал вопрос:

– Вы когда-нибудь видели, чтобы Алтея меняла свои решения после того, как бросила камни?

– Нет, – признал Фридрих.

Несколько раз он утешал жену, когда она плакала от того, что увидела, и от того, что не могла ничего изменить.

Она часто говорила ему, когда он спрашивал, что все далеко не так просто, как может показаться людям без дара. Фридрих не мог понять многих сложностей, связанных с ее способностями, но знал: временами предсказания давили на нее невыносимо мучительным грузом.

– Вы знаете, почему она так поступила? – спросил он, надеясь получить объяснение, которое смягчит боль. – Кто был причиной того, что она сделала?

– Она сделала выбор, как умереть, – просто сказал Натан. – Вы должны верить, она сделала это по доброй воле и по очень веским причинам. Вы должны понять, что она сделала это потому, что так было лучше не только для нее и для вас, но и для других.

– Для других? Что это значит?

– Вы оба знаете, что любовь дает жизнь. Своим выбором она сделала все возможное, чтобы и у других был шанс узнать жизнь и любовь.

– Я не понимаю.

Натан посмотрел вдаль и медленно покачал головой:

– Я знаю только кусочки случившегося, Фридрих. В этой истории я чувствую себя слепым, я никогда не чувствовал такого раньше.

– Вы хотите сказать, что происшедшее как-то связано с Дженнсен?

Брови Натана сошлись, он взглянул на Фридриха и резко спросил:

– Дженнсен? – в его голосе звучало подозрение.

– Одна из дыр в мире... Алтея говорила, что Дженнсен – дочь Даркена Рала.

Колдун откинул назад плащ и уперся рукой в бедро:

– Значит, ее зовут Дженнсен... – Он улыбнулся. – Я никогда не слышал термина «дыра в мире», но вижу, что он очень подходит для языка колдуньи с ограниченным даром. – Волшебник покачал головой. – Несмотря на талант, Алтея не могла понять, что связано с такими как Дженнсен. Она понимала одно: одаренные не могут увидеть разные аспекты жизни подобных людей. Потому и называла их «дырами». Но это – все равно что бычий хвост. Хвост – наименее важный орган быка. Дыра – не совсем точно. Вакуум, пустота – было бы лучше.