Дэйв Дункан - Меченые Проклятием

Подпусти он их поближе, им бы расхотелось плясать с ним. Он два дня не брился, да и не умывался. Его одежда начала пованивать — даже он ощущал ее запах. Но какое это имеет значение? Его предупредили, что привычки всей жизни вроде чистоплотности начнут стираться, и процесс уже начался. Ну и что?

Его дядя ждет от него сообщения об этих людях. И не дождется. Быть может, пророчества верны, и давно желанный Обновитель появится из этого деревенского захолустья, каким бы странным это ни казалось. Раксалу Раддаиту было все равно. Империя умерла сто лет назад. Зачем будить мертвецов после такого срока?

Единственным значимым вопросом оставалось самоубийство. Есть ли причина жить дальше? Рано или поздно он умрет, так зачем оттягивать неизбежное? Жизнь казалась бессмысленной тратой времени. Боль неприятна, но, быть может, короткая острая боль все-таки предпочтительнее долгого страдания. Он все же пытался прийти к решению. У муолграта есть одно неоспоримое преимущество — покончить с собой ему очень просто. Он убедился в верности этого накануне вечером.

— Привет! — произнес знакомый голос. — Чего ты сидишь тут, а не веселишься?

Второй новобрачный, мальчишка, сжимающий пару кружек, весь в поту, ухмыляющийся до ушей. И до того пьяный, что словно слегка колебался на фоне отблесков костра.

— Потому что не хочу.

Полион заморгал. Утер локтем лоб. Его вихры слиплись и обвисли, лицо было пунцовым.

— Ты не знаешь, что теряешь!

— Знаю. И еще я знаю, что ты предвкушаешь, а оно не стоит усилий, которых потребует.

Мальчишка сердито насупился.

— Так настоящие мужчины не говорят!

— Так говорят разумные люди. Насколько я понимаю, ты раздумал убежать, чтобы стать наемником?

Полион тревожно огляделся — не подслушивает ли кто-нибудь среди теней.

— Ты меня отговорил.

— Я просто изложил тебе факты. А про другой свой выбор ты меня не спрашивал. Это потные, бестолковые, преходящие минуты, а в уплату ты должен отдать всю свою жизнь.

По отупелому лицу мальчишки скользнули противоречивые выражения — сомнения, страх, похоть.

— А по-моему, так ничего похожего. — И он отошел наполнить кружки, шагая медленно и осторожно.

Любопытно, что Полион Тарн приобрел славу сердцееда. Его деревенские родичи могли обманываться, но не Раксал. В любострастии у него было несравненно больше опыта, чем у них, и на мир он теперь смотрел с холодной равнодушной проницательностью муолграта. Он только что видел мальчика, полного ужаса, что ему не удастся достойно показать себя в первую брачную ночь. Крепкий сидр, разумеется, тут плохая подмога, как, в отличие от него, вероятно, знают его приятели. Когда-то такое заблуждение показалось бы Раксалу Раддаиту забавным, хотя теперь он был не в силах понять почему, как не помнил, что, собственно, стоит за словом «позабавить».

— Ты Раксал! — объявил новый голос. — Гость!

Имени этого детины Раксал не знал. Он был старше Полиона и куда более дюжим. Физиономия у него распухла, одного переднего зуба не хватало. И он был пьян даже больше.

— Так что?

— Иди веселись! — объявил детина и на заплетающихся ногах побрел к бочкам.

— Твоя работа, так ведь? — На другой конец скамьи опустился Тибал Фрайнит.

Раксал посмотрел на него с некоторой опаской. Он еще не освоился с мыслью, что человек, знающий будущее, способен остаться человеком.

— О чем ты?

Тибал отхлебнул из кружки и утер рот рукой.

— Вчера вечером Балион и Филион набросились друг на друга, как два взбесившихся пса. Они никогда прежде не ссорились и не могут объяснить, почему вдруг между ними возникла такая неприязнь, однако сегодня Балион смахивает на отбивную котлету, а Филион еле волочит ноги, даже после того как ивилгратка сделала для него все, что было в ее силах.

— Это было вчера. Откуда ты знаешь про это?

— Через несколько минут Гвин-садж спросит мое мнение о случившемся, вот откуда. А теперь ответь на мой вопрос, я ведь забуду твой ответ.

— Тогда зачем спрашивать?

Тибал вздохнул.

— Никогда не спрашивай шуулграта, почему он делает то или это. Ты вызвал у них ненависть друг к другу, так?

— Да.

Худой шуулграт посмотрел на него с любопытством.

— Ты ставил опыты, проверял, способен ли ты вызывать сильные чувства в других, как приписывается муолгратам? Ты внушил им бессмысленную ярость и наблюдал, что из этого получится?

Раксал пожал плечами, соглашаясь.

— Ради чего? Ты надеялся, что таким способом тоже испытаешь хотя бы тень ее?

— Нет, если тебе это интересно.

Тибал снова отпил из кружки.

— Ты хотел бы снова испытать чувства или тебе лучше быть тем, чем ты стал, — человеком-сосулькой?

— Чувства кажутся ненужными помехами, источником всяческих бед и хлопот. Зачем бы я хотел их испытывать?

— Но ты хочешь! И знаешь, есть способ. В Рарагаше... Способ есть!

На мгновение Раксал ощутил интерес... разумеется, чисто интеллектуальное любопытство. Иначе же и быть не может!

— Какой?

— Эге! — Тибал ухмыльнулся и сделал еще глоток. — Погоди и узнаешь. Ты подумываешь о самоубийстве. Обычный прием муолгратов — выбрать вооруженного человека и ввергнуть его в слепую жажду убийства. Жестоко по отношению к такому избраннику: ему ведь приходится жить с таким воспоминанием... О Судьбы!

— Что такое?

Шуулграт молча покачал головой. Лицо его сморщилось в выражении, которое, как вспомнил Раксал, означало брезгливость, отвращение и боль. Но точно он определить не мог.

Из теней донеслось громкое «ик!», и появился Полион — на этот раз с двумя полными кружками.

— Эй! Шуулграт!

— Привет, новобрачный!

Полион остановился, расплескивая сидр. Он тупо прищурился на Тибала.

— Ты мне скажешь, сколько у меня будет сыновей?

— Нет.

— Ну а... ик!.. долго мне быть женатым?

— Я же сказал тебе, что никогда ничего не предсказываю.

Полион нахмурился и отпил из кружки.

— Все вранье! — объявил он и, шатаясь, удалился в темноту.

Тибал перегнулся, пряча лицо в ладонях.

— Тебя что-то тревожит? — спросил Раксал.

Тибал не ответил.

— Немного перепил?

— Помолчи! — Голос Тибала надломился.

Что попросту подтверждало, что шуулграты действительно теряют рассудок. Правда, Тибалу Фрайниту удавалось лучше скрывать свое безумие, чем другим. Только и всего. Вскоре Тибал вздохнул и выпрямился.

— Почему ты не захотел ответить на его вопросы? — спросил Раксал.

— Какие вопросы? Чьи? А! — Тибал вскочил на ноги.

— Раксал-садж! — От темноты отделилась Гвин Тарн. Она одарила его улыбкой, а потом вгляделась в его собеседника. — Ты плакал?

Тибал протер глаза.

— От дыма.

— А! — В простом белом свадебном платье она обрела удивительное сходство с фигурами на классических фресках в Далинге. Раксал подумал, что зарданцы могли присвоить эту имперскую моду, как прибрали к рукам все материальные богатства. В таком случае их ввели в заблуждение, ведь белый цвет в Кволе был цветом траура.