Гордон Диксон - Рыцарь-дракон

— Ну, это… — пробормотал Джим, не зная толком, что и сказать.

Мелюзина заплакала, утирая слезы изящным носовым платком из легкой зеленой ткани, извлеченным ею откуда-то из своего платья.

— Привести меня сюда, и лишь затем, чтобы так разочаровать! — причитала она. — Как ты мог, Джеймс!

— Ну как… — беспомощно молвил Джим.

— Ну и ладно, — Мелюзина вытерла и без того сухие глаза, и носовой платок мгновенно исчез. — Достаточно я с тобой настрадалась. Надо поискать новую любовь. Кажется… О! Какой красивый коротышка. Ты будешь моим. Я никогда тебя не отпущу.

Она мотнулась вперед и обвила руки вокруг широкой груди короля Иоанна.

— Это тоже не для тебя, — сообщил Каролинус.

— Почему это? — осведомилась Мелюзина, вцепившись в короля мертвой хваткой.

— Потому что я — король, черт возьми! — выпалил Иоанн. — Мне на роду написано быть королем, и я всегда буду им, несмотря на всякую там магию или нечисть вроде тебя!

— Правда?

На глаза Мелюзины вновь навернулись слезы. Она отпустила короля. Опять на свет Божий показался носовой платок.

— Так обмануться дважды! — зарыдала она в зеленую тряпицу. — А ты даже красивее Джеймса. Я все равно буду любить тебя, мой король. Но раз уж и ты не для меня…

Она оглянулась, и ее взгляд наткнулся на Жиля с Теолафом; латник стоял на коленях над рыцарем и пытался остановить кровотечение из многочисленных ран Жиля: для этого он прижимал к ним полосы ткани, оторванные от рубах прочих латников, столпившихся вокруг него.

— Бедняга! — Мелюзина подбежала к щиту и упала рядом с ним на колени.

— Он болен. Я приведу его в порядок.

— А кровь ты можешь сотворить, леди? — грубо спросил Теолаф. — На его теле нет ни одной смертельной раны. Но мелких ран так много, что он потерял уже почти всю кровь, а остатки вытекают слишком быстро, я не могу остановить кровотечение.

— Сотворить человеческую кровь? — с испугом переспросила Мелюзина. — Увы, это недоступно никому, но человек может сам сделать это для себя.

— Неудивительно, что он пролил столько крови, — заметил Теолаф. — Я насчитал шесть мертвецов в шлемах с черными полосами перед нишей, в которой прятался принц…

— Ты можешь его хотя бы в тень перенести? — прервала его Мелюзина.

— Это я могу, — ответил Теолаф. — Хорошо, что вы подумали об этом, миледи.

Он отошел и принялся подбирать латников для переноски раненого, а Мелюзина склонилась над Жилом.

— Как это грустно, — с чувством произнесла она. — Ты так молод и красив. А еще у меня какое-то странное чувство, что мы с тобой похожи.

Губы Жиля шевельнулись. Никто, кроме Мелюзины, не смог бы поручиться, что рыцарь ответил, но она, видимо, расслышала его слова.

— Но ведь твой нос прекрасен! — возразила она. — Я никогда еще не видела такого великолепного носа! Когда я взглянула на тебя, то его-то я в первую очередь и приметила. Он чудесен. Просто взяла бы да откусила.

Она наклонилась еще ниже и осыпала нос сэра Жиля поцелуями.

— Поднимайте бережнее! — приказал Теолаф приведенным им латникам. — Давайте, понесли его в тень дерева, вот там, прямо.

Воины осторожно подняли щит с сэром Жилом и понесли его. В сопровождении Мелюзины они доставили его в тень, падавшую от дерева, под которым расположились остальные латники.

Что же до Джима, то он оставался на прежнем месте и слушал, как граф Камберленд ведет торг с королем Иоанном. Как это ни странно, граф, несмотря на свое богатырское телосложение, оказался ловким и проницательным дельцом. В конце концов ему удалось убедить короля, что тот ничего не выиграет от продолжения битвы и что, поскольку цена капитуляции может оказаться высокой и даже слишком высокой, лучше пока не поздно выторговать себе условия повыгоднее. Собственно говоря, на этот шаг толкал простой здравый смысл: опытных французских рубак, ветеранов многих сражений, стоило спасти от смерти — или от тяжелых ранений, поскольку в ту эпоху они, как правило, тоже заканчивались смертью, — хотя бы ради будущих сражений с англичанами.

Но тут Джим заметил, что принц, стоящий рядом с графом, никак не может отвести пристального взгляда горящих глаз от лица аристократа. Лицо принца все больше и больше напоминало грозовую тучу; того и гляди, разразится смерч… Джим поспешил вмешаться в ход беседы, дабы предотвратить близящуюся грозу.

— Прошу прощения, милорд, — перебил он графа, — но мне показалось, что наш царственный принц желал бы поговорить с вами.

Граф неторопливо повернулся к принцу и взглянул на него; казалось, что все это время он даже не подозревал о существовании Эдварда.

— Да, ваше высочество? — холодно произнес он.

— Сэр, да знаете ли вы, кто я такой? — с раздражением поинтересовался принц.

— Я знаю вас как моего царственного принца, — по-прежнему холодно отвечал граф, — однако, как мне сообщили, вы недавно отвернулись от англичан и земли, давшей вам жизнь, чтобы помогать французам во всех их делах против Англии; возможно, за это время вы уже успели приобрести новый титул.

— Наглец! — выкрикнул принц. — На колени передо мной, милорд, или вы лишитесь головы, причем дело не заставит долго ждать! У меня есть люди, которые сделают это, стоит мне только приказать, — он оглянулся. — Есть или нет?!

За спиной принца латники подняли дружный вопль, а Джим подумал, что лучше стерпеть их крики, чем стать свидетелем усекновения головы графа Камберленда по законному приказу их принца.

С графом приехало лишь три рыцаря. Он поспешно опустился на колено.

— Посмотрите направо, милорд, — стальным голосом произнес принц. — Видите кучу тряпок? Не правда ли, они чем-то похожи на мою одежду? Совсем недавно в этом тряпье был созданный из снега с помощью магии самозванец, а сделал его злой колдун, который сейчас, как я вижу, стоит за спинами у вас и у короля Франции. Он же дал существование и плоть лживой небылице о том, что я присоединился к французам. Как я могу покинуть Англию, если Англия — это я сам? Скажите мне, как вы поверили в такую ложь?

— Не скажу, что я поверил всем сердцем, ваше высочество, — ответил граф. Лицо его побледнело, но голос звучал вполне уверенно. — Но дело-то идет не только о слухах и небылицах; люди, которых лжецами не назовешь, своими глазами видели, пусть даже и издалека, как вы в полном вооружении прогуливаетесь в компании французов и, судя по всему, прекрасно чувствуете себя среди них. Признаюсь, мне нелегко было поверить в это. Но человеку свойственно заблуждаться, ваше высочество, говорю прямо: именно это заблуждение и заставило англичан отправиться в поход во Францию. Если из-за него я должен лишиться головы, то я охотно передаю свою жизнь в ваши руки.

— Вы правы, — принц немного успокоился. — Успокойтесь, вас одурачили не меньше, чем всех прочих. На самом деле можно сказать, что волшебный самозванец был похож на меня как две капли воды; когда я видел его, мне даже казалось, что я смотрю в зеркало и вижу свое отражение. Ну, а теперь-то вы что чувствуете, милорд? Какие еще доказательства вам представить? Сесть на лошадь и поскакать на поле, чтобы биться с французами? Что ж, за моей спиной стоят люди, которые охотно последуют за мной.