Гордон Диксон - Рыцарь-дракон

Джима передернуло. Воздух был не просто прохладный или холодный, а прямо-таки ледяной. Слышались крики гусей. Но он понимал, что в своем деле Каролинус знает толк, и если Джим уже вступил на дорогу магии, то свернуть с нее не удастся: стало быть, ему остается лишь принять свершившееся как факт и смириться с ним. Джим хотел узнать какое-нибудь заклинание, чтобы удержать тепло. Он пытался не обращать внимания на крики гусей, чтобы лучше понять «лекцию» мага.

— Вот ты думаешь, — начал Каролинус, — с чего все началось? Вернемся в каменный век. Тогда все было волшебным. Если люди из твоего, так сказать, племени загоняли медведя и тот наконец сваливался бездыханным, причина победы — магия, а не дубинки. Между загнанными животными и дубинками не было связи, а жизнь все же покидала тварь, которая угрожала тебе. По крайней мере, тогда рассуждали именно так.

Каролинус прочистил горло. Он вещал, обращаясь и к Джиму, и к маленькой Полянке Звенящей Воды, и к небу над головой. Собственно говоря, предмет его лекции был не слишком специальным.

— Теперь вдумайся, Джеймс, — говорил он. — В то время все происходило при помощи магии. Магия во всем: дождь — магия, молния — магия, гром — магия. Магия в том, что делают животные и люди. Если какое-то событие не является непосредственно магическим, то все равно причиной его оказывается магия. Ты уловил мою мысль?

Он опустил глаза на Джима.

— Э-э-э… Я думаю так, — начал Джим. — Ты утверждаешь, что в ту пору магия была объяснением всего происходящего в мире.

— Нет, ты не понял, — нахмурился Каролинус. — Все было магией. Однако прошло время, и обыденные вещи, которыми мог пользоваться всякий и которые мог легко изготовить кто угодно, начали терять магическую ауру. Тогда люди решили, что существуют как магические, так и не-магические вещи, но они постоянно переходят из одного состояния в другое. Согласись, что для нас (а ты и я — те, кто имеют дело с магией, Джеймс) в основе всего лежит магия.

— Согласен, — вставил Джим.

— Замечательно, — продолжал Каролинус. — Поэтому давай вообрази себе человека, одетого в шкуры, причем его одеяние состоит из двух сшитых шкур. До поры до времени все прекрасно, он носит свой наряд, но шкуры могут обветшать от времени, он может случайно порвать их, словом, ему надо залатать одежду. Он приносит шкуры тому, от кого некогда и получил их, или тому, кто, по словам других людей, является мастером, способным соединить их. Как правило, таким мастером оказывается мудрейшая женщина в племени. — Он замолчал и посмотрел на Джима. — В каждом племени в ту пору была такая женщина. Это было необходимо.

— Да, да, — сказал Джим, растирая голые плечи руками. — Продолжай, прошу тебя.

— Она брала у человека шкуры, — продолжал Каролинус, — и говорила: «Да, я могу снова соединить их. Но это — магическая тайна. Я уйду со шкурами в пещеру, но ты не должен идти за мной или подсматривать. Если ослушаешься, разразится гроза и ты будешь убит молнией!»

Тут Джим вспомнил, что его штаны не порвались, а всего лишь только растянулись, так что были еще вполне пригодны. Он натянул их и принялся драпироваться в лохмотья — хоть какая-то защита от холода.

— Продолжай, — попросил Джим, разглядывая свои сапоги; они, к несчастью, лопнули по швам. Он, конечно, мог бы натянуть их, но вряд ли они бы задержались хотя бы на минуту, когда Джим попытается сделать шаг.

— Итак, — бодро продолжал Каролинус, не обращая внимания на попытки ученика утеплиться, — мудрейшая женщина брала шкуры в свою пещеру и через некоторое время выносила их, но — о чудо! — они были снова соединены. Владелец шкур платил ей, и все были довольны.

Джим по-прежнему выискивал в куче рваного тряпья куски побольше, которые могли бы согреть его тело.

— Ну, и как ты думаешь, что случилось дальше? — голос Каролинуса взорвался в его ушах, как бомба. Джим подскочил от неожиданности: маг стоял дюймах в шести от него и в упор разглядывал нерадивого ученика.

— Ну, я — э-э-э — она снова сшила их? — предположил Джим.

— Точно! — воскликнул Каролинус. — Но в это время, ты теперь понимаешь, шитье было магическим действием. То, что она делала, чтобы проткнуть дырки в коже и протянуть сухожилия через них, создавало то магическое состояние, в котором обе шкуры могли оставаться соединенными. Ты уразумел?

— Да, — сказал Джим, снова сосредоточившись на словах Каролинуса.

— Ну а теперь, — ласково продолжил Каролинус, — как же это применять к твоему случаю? Конечно, Энциклопедия Некромантии может подсказать тебе или мне, как при помощи магии восстановить целостность твоей одежды. Однако тебе придется повторять заклинание каждое утро. Это не слишком приятно. Кроме того, твоя одежда может быть вновь разрушена противоположным влиянием другой магической сущности. Словом, тут лучше обойтись без энциклопедии. Так что, мой дорогой Джеймс, мораль моей лекции такова: дела, которые переходят из области магии в область заурядного, даже обыденного, и есть лучшие формы магии!

Он замолчал и хмуро посмотрел на Джима.

— Между прочим, мои слова имеют прямое отношение к твоим проблемам, то есть одежде, — продолжал Каролинус. — Помни, что ты учишься у меня. Магия, ставшая обыденной жизнью, — лучшая магия. Она еще не изучена дилетантами, подтверждением чему служат несчастные случаи. Расскажу тебе одну историю.

Он снова пристально взглянул на Джима:

— Ты слушаешь?

— Я весь внимание, — отозвался Джим.

— Я расскажу тебе о некоем маге, который, к несчастью, оказался не лучшим из нас. Он, правда, не был и плох, однако некоторые маги, — начал Каролинус, — просто сбиваются с пути. Конечно, есть некоторые смягчающие обстоятельства, в силу которых я и не называю тебе его имени; ты узнаешь его, перейдя на ранг выше, если только тебе когда-нибудь удастся сделать это. Но несмотря на смягчающие обстоятельства, его действия — непростительны.

Каролинус сделал многозначительную паузу.

— Этот маг решил использовать свои способности для мирских целей, — медленно и выразительно продолжал он. — Ты не должен попасться на эту удочку. Никогда.

— Да что ты, мне и в голову это не приходило! — поспешно заверил волшебника Джим.

— Молодец, — похвалил Каролинус. — Итак, он задумал использовать свои способности в мирских целях. Он считал, что его предназначение — управление королевством; для этого ему надо было оказать влияние на наследного принца. Королем в ту пору был еще его отец. Принц должен был влюбиться в девушку, которую чарами сотворит волшебник; она контролировала бы каждый шаг молодого принца, и в результате тот превратился бы в марионетку мага.

Каролинус снова замолчал, и Джим почувствовал, что от него ждут каких-нибудь комментариев. Сказать Джиму было нечего, поэтому он только поцокал языком: