Гордон Диксон - Рыцарь-дракон

Джим почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Взгляд Каролинуса был устремлен на огонь, голос звучал отрешенно, а слова оказывали странное действие — все как будто стали ближе друг к другу.

Неизвестно откуда налетел внезапный порыв холодного ветра и закружился над ними. Черное звездное небо словно приблизилось к людям.

— На свете существует много Царств, — начал Каролинус, глядя на огонь, и его низкий голос отчетливо прозвучал у них в ушах. — Вам только что довелось познакомиться с двумя из них — Царством мертвых и Царством волков, — и вы узнали, что они неподвластны силам человеческой магии. И я, и Мальвин там бессильны. По закону, какие бы правила ни действовали внутри Царства, они распространяются только на его подданных и теряют силу за его пределами.

— Но, маг, — ляпнул Жиль, — откуда тебе известно про Арагха и наши злоключения в Царстве мертвых? Ведь все это случилось всего несколько часов назад.

— Откуда я это знаю, тебе знать ни к чему, — отрезал Каролинус, метнув на Жиля быстрый взгляд. — Помимо обычных законов есть еще и другие, о которых никто из вас — ни ты, ни даже Джим — даже понятия не имеет. Я не могу и не буду отвечать на твой вопрос. Вернемся к тому, что касается непосредственно вас. Вам нужно знать только о разделе пространства и Царств в этом мире. Запомните, что существуют разные Царства, со своими собственными законами и правами, со своими силами, но все это действует лишь внутри них, а вне — ничего не значит.

Он снова поворошил костер и помолчал немного, глядя на пламя.

— Существует Царство мертвых, — продолжал волшебник, — Царство животных. Но внутри них существуют и Царства помельче, где действуют свои законы. Например, у животных можно выделить и Царство волков, и Царство драконов, потому что их подданные — больше, чем просто звери. Это особые народы. Над обычными простыми животными, вроде жучка-глазастика, — помнишь, Джим? — человек имеет некоторую власть. Но с волками, драконами и еще кое-какими зверями, о которых я сейчас говорить не буду, он не сможет ничего поделать.

Каролинус снова замолчал.

— В некоторых Царствах, — подал он голос, — имеются сущности — никто из вас, уверен, не слыхал такого слова, кроме Джима, конечно, — которые сильно отличаются от нас самих. Эти сущности, или создания, если хотите, не похожи ни на людей, ни на Волков, ни на драконов. Более того, и с элементалями, вроде феи Мелюзины, они не имеют ничего общего…

Тут он поднял глаза на Джима.

— Кстати, она ищет тебя, Джеймс, — заметил он. — Ты произвел на нее сильное впечатление, что не удавалось еще ни одному мужчине: она идет за тобой по твоим следам. Правда, ей не удастся завладеть тобой, потому что ты волшебник, хотя и маленький. Но этого она пока не знает.

Он снова уставился на огонь.

— Вернемся к тому, о чем я говорил, — продолжил он. — Среди Царств, где не действуют наши законы, свойственные живому, насколько мы знаем жизнь, находятся Департамент Аудиторства и Царство Темных Сил.

Темные Силы, — продолжал он, — не могут оказывать прямого влияния на людей: те не принадлежат их Царствам. Но они могут действовать через своих прислужников — огров, червей, сандмирков…

Голос его замер, потом зазвучал с новой силой.

— Это не значит, что мы не должны опасаться их. Они всегда ищут тех, кто готов служить им против своего собственного народа. Таких, как Брайагх, дракон, который отвернулся своей драконьей коммуны и похитил леди Энджелу.

— А ведь он был совсем неплохим драконом, прежде чем заделался негодяем, — задумчиво пробормотал Секох.

— Может быть. Как бы там ни было, он поддался влиянию Темных Сил, — сказал Каролинус. — Однако не о нем сейчас речь. Итак, я продолжаю. Поскольку даже внутри Царства животных существуют более мелкие Царства, то среди людей и подавно. Тех, кто посвятил себя служению Богу, Темные Силы не смеют трогать. Даже прислужники Темных Сил бессильны перед теми, кто полностью отдается этому занятию. Главная опасность исходит от тех, кого Темным Силам удалось склонить на свою сторону. Чтобы вы поняли, о чем я говорю, мне придется сделать небольшое отступление. Иначе вам будет тяжело вникнуть в мои слова.

Волшебник снова подбросил дров в огонь и, отложив палку в сторону, внимательно посмотрел в лица и морды.

— Когда обычные люди берутся судить о магии, — сказал он, — они обычно рисуют себе картину, очень далекую от действительности. Мастера магии они воображают не иначе, как человека, способного получить все что угодно по одному мановению руки, безо всяких трудностей и затрат. Даже если бы это было так, а на самом деле это далеко не так, им никогда не понять, как тяжело достичь этого высочайшего звания — мастер магии.

Велик тот маг, — продолжал он, — который, подобно Мальвину и его учителю Блэзу, занимается искусством не ради своей выгоды. Не стремление к благополучию и власти толкает его на долгий и многотрудный путь овладения волшебством. Его погоняет сам труд. Великая Мечта, столь же далекая, одинокая я недосягаемая, как наука и искусство.

При этих словах он тихонько вздохнул, и легкий ночной ветерок, налетевший из темноты, на мгновение приподнял и растрепал его мягкую седую бороду. Голос волшебника остался прежним, но друзьям вдруг показалось, что он звучит откуда-то издалека, словно из длинного гулкого коридора.

— Вы все, то есть каждый из вас, должны понять, какую цену платит человек — будь то мужчина или женщина, — чтобы стать мастером магии.

Каролинус помолчал немного и поднял голову, чтобы снова внимательно посмотреть на своих слушателей.

— По совести сказать, — произнес он, — человек должен отдать ради этого все. Вот это и есть настоящая цена за постижение магии.

Его взгляд остановился на мгновение на Арагхе.

— Из всех вас, — продолжал он, — именно Арагх лучше всех сможет понять одиночество на этом длинном пути, хотя чувство одиночества знакомо всем. Как бы мы ни были близки с другими людьми, все равно мы часто остаемся наедине с самими собою. Одиночество мастера магии сильнее во много крат. Он подобен пустыннику, который не имеет ничего, но все тревожит его, все его трогает. Вы никогда не задавались вопросом, почему отшельник выбирает такой путь?

Никто не отвечал, но и молчание может быть отрицательным ответом.

— Во имя любви, — ответил сам себе Каролинус. — Во имя великой любви, которая охватывает его душу и сердце и становится с этого момента важнее всего на свете. Со всеми нами (я имею в виду тех, кто посвятил свою жизнь магии и носит титул мага) произошло именно это, правда, мы пришли иным путем. Наша великая любовь не оставляет в наших душах места ни для чего другого. Мы занимаем разные положения в этом мире, но существуем всегда как бы вне его — по крайней мере, большинство из нас.