Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

— Принято, — сказал Энакин.

Когда он проснулся во второй раз, пришла Падме. Это было лучше любого сна.

В третий раз вокруг его постели стоял Совет — все, кто остался в живых.

Что ж… ну вот и все.

— Понимаешь ли ты нас, лорд Скайуокер, и можешь ли ты отвечать?

— Могу, — ответил Энакин, оглядывая их. Они смотрели прямо, холодно, не отводя взгляда. Кроме Оби-Вана. Тот выглядел больным.

— Оби-Ван, не казнись. Я сам выбрал.

Оби-Ван вздрогнул и закрыл глаза. Промолчал.

— Лорд Скайуокер, являешься ситхом ты.

— Точно.

— Сознательно выбрал Темную Сторону ты.

— Именно. Должен, кстати, сказать, что вы неправильно ее понимаете. Правда, вы все равно не поверите.

— Прошел посвящение Коррибана ты.

— Да.

— В чем заключалось оно?

— Человеческих жертв не приносил, — отрезал Энакин. — Остальное я не имею права говорить.

Испытание лорда — всегда контроль. Личный. Причем тут жертвы… Война была его испытанием, ее ему и зачли. Особенно последнюю ее фазу…

…Хотя, что считать человеческими жертвами, наверное. Если так, мы все тут замараны. Все в крови. Все на границе Темной стороны, кто дальше, кто ближе.

— Согласно Республики законам, смерти должен быть предан ситх.

— Да.

— Подвиг совершил ты и множество разумных спас, потому Совет заменяет смертный приговор отсечением от Силы. Понимаешь ли ты?

— Да.

— Согласен ли ты?

— Да.

— Немедленно будет приведен приговор в исполнение.

Энакин закрыл глаза и заткнул то, что кричало внутри и рвалось в бой. Он выбрал.

— Да.

— Начинаем.

…Гореть в плазме было менее больно. Кажется, он все же кричал и под конец сорвал голос. Но удержался, не ударил никого из тех, кто драл его на части, не сопротивлялся, позволил убивать себя, так медленно, медленно…

Не убил никого, хотя они были так близко, и он мог, мог ударить насмерть…

Он обещал и он удержался.

Контроль не подвел.

Спала Падме очень плохо. Дети буянили, и никакие позы и увещевания не помогали. В конце концов Падме сдалась, набросила халат и села на диван с декой. За окнами светился вечно неспящий Корусант под темным, засвеченным небом без звезд.

Положила ладони на живот. Потянулась к комкам страха и возмущения внутри.

— Бедные мои, вы папу потеряли, да? Тихо-тихо. Все хорошо… И с папой нашим тоже, — она сглотнула, — тоже все хорошо. Все хорошо…

Ну, или будет все хорошо. Если верить только что полученному письму Йоды. С приложенным отчетом врача. Ритуал прошел успешно, Энакин в реанимации, состояние стабильно, угрозы жизни нет. Джедаи продержат его под наблюдением еще пару дней, на случай эксцессов, все-таки он был Избранным, но, вероятнее всего, ничего не случится. Он теперь обычный человек, не ситх, не джедай…

Орден, писал Йода, не имеет претензий к Энакину Скайуокеру и освобождает того от всех клятв и всех занимаемых позиций. Изгоняет прочь. По законам Республики, как официально изобличенный ситх, Энакин автоматически потерял гражданство всех субъектов Республики и сейчас был апатридом. Вне законов. Ничей. Только ее.

Не о том она мечтала, влюбленная идиотка, желая получить его себе и только себе. Кто бы знал, как это страшно.

…Запись из Сената ушла в медиа еще вечером. Якобы из-за утечки в следственном комитете. Падме перед сном увидела первый заголовок в новостном потоке, пока еще со знаком вопроса, пока еще не аршинными буквами на половину экрана, и отключила новостные ленты. Шторм разбушуется в ближайшие сутки, а ей вредно волноваться…

Нет, она не станет проверять ленты сейчас, не имеет смысла.

Падме открыла на деке составленное еще сутки назад письмо Ее величеству с просьбой предоставить ее апатриду-мужу гражданство Набу, перечитала. Поправила пару строк. Прикрепила письмо Йоды.

Отправила.

Вздохнула и провела ладонями по лицу.

Нужно бы вернуться в постель. Вот только она боялась, что увидит сейчас не сон — а то, как Энакина лишали половины его существа, правду увидит, да еще и детям покажет, а они и так…

Тихо, тихо, все хорошо…

Даже если не будет кошмаров, мысли куда девать? Бегущие по кругу. Как остановить?

Поработать, Падме. Вот как.

Почту разобрать. Предложения прочитать. Базу обновить. Наверняка за те четыре часа, что она мучилась без сна, дорогие коллеги наинтриговали что-то новенькое.

За стол Падме решила не садиться, принесла рабочую деку и датапады на диван.

Налила воды из кувшина на стойке, постояла у балконной двери. Открыла ее и вышла наружу, обхватив стакан ладонями.

Сверкал и гудел Корусант за защитным полем. Все еще затемненным. Она так и не вернула прозрачность к стандартному значению…

Дерево Умиротворения все так же шелестело серебряными листьями.

Будто время вернулось назад. Будто не было взрыва, будто если присмотреться — увидишь Энакина, сидящего в тенях…

Падме тряхнула головой, вернулась в комнату, а дверь оставила открытой. Она, кажется, начала понимать, почему он все время тут задыхался.

Уселась на диван поудобнее, расправила плед на коленях, разложила деку и датапады. Ну-с, чем порадуете, дорогие коллеги?

Дорогие коллеги не подвели.

Вот — агитационные ролики, записанные прямо из транспортов медпомощи, сразу после взрыва.

Вот — предложения о сотрудничестве, о посредничестве. Доверительные письма. Письма-обличения. Письма с соболезнованиями о смутно известных ей сенаторах, на деле являющиеся предложением союза против прочих — тоже пытающихся заключить союз, и все ради шанса занять пост канцлера Республики, пусть временно, пусть до перевыборов, когда еще будут эти перевыборы, в самом деле.

Фактическое уничтожение Сената перемешало всю иерархию в Республиканской власти; такой невероятный шанс выпадает раз в жизни, и никто не собирался его упускать.

Что интересно, ее продемонстрированная и зафиксированная всеми медиа беременность на расклады милых коллег почти не повлияла. Все, совершенно все, включая ее же друзей и тех соратников, которых она искренне таковыми считала, сочли, что это — всего лишь маневр. Уловка, чтобы продемонстрировать: вот — она вне игры. На самом же деле…

Действительно, как можно выйти из игры ради каких-то детей, если даже они и настоящие, когда на кону высшая власть?

К рассвету граф учета меняющейся политической картины Корусанта занимал уже две поверхности голокуба, а это было только начало. Увлекательнейшее занятие. И успокаивает.

Вызов с Набу застал ее почти врасплох. Хотя ведь следовало ожидать.

— Сестрица, ну ты даешь! — Сола улыбалась с голоэкрана, и Падме резко захотелось обнять ее, так сильно, что она чуть не разрыдалась. Как же она скучала, оказывается… — Но ты бы могла нам сказать раньше, чем всему миру, а?