Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

Она будто осталась там, в ложе, вечно за его спиной, вечно наблюдающая, как огонь пожирает его.

— У вас шок, леди, — сказали ей медики. Всучили ей питье, которое она отставила прочь. Попытались отправить ее в больницу — какую еще больницу, сейчас все ближайшие будут забиты ранеными… В удирающей толпе не ранены совсем были, пожалуй, только она и ее люди. Нет, нет. Провериться необходимо, но это можно сделать попозже. Она прекрасно себя чувствует — и она была уверена, что права, заемная Сила говорила ей, что ее тело в порядке, дети в порядке…

А муж жив. Все еще жив.

— В посольство, — приказала она, обращаясь к телохранителям и сгрудившимся вокруг нее ее помощникам и секретарям. Вот последним было страшно, их трясло — они были в шоке, они искали у нее силы и опоры. И, конечно, должны были получить их. — Всем, без исключений. Нужно сообщить о случившемся Ее величеству.

И уже в посольстве, уже отправив своих людей к врачам и записав обращение к королеве, она села в кресло в кабинете, выпила поданный помощницей стакан воды и сказала:

— Мне нужно в ту больницу, куда увезли Энакина Скайуокера.

Лиц вокруг она по-прежнему не видела, только тот огонь. Только те руки. Испаряющуюся в плазме плоть.

Не услышала, что ей ответили, просто повторила приказ.

— Миледи, — это ее первая помощница, как ее зовут? Имена исчезли, она не понимала куда, это было неправильно, но сил, чтобы вспомнить, требовалось непомерное количество. — Миледи, джедаи забрали его в Храм.

— Значит, мне нужно в Храм. Свяжитесь с Советом и скажите им об этом.

Пожалуй, это было поведение не сенатора от Набу, а королевы Амидалы. Прав был Энакин, когда сказал, так давно уже, что физическую корону-то она сняла, а вот о метафорической позабыла…

Только бы он был жив. Все еще. Любым. Каким угодно израненным. Жив.

Ей не посмели возразить. И через самые долгие и пустые полчаса ее жизни сообщили, что джедаи согласны принять ее в Храме.

Падме кивнула и приказала отвезти ее немедленно. Кажется, ей предлагали переодеться в подобающее платье. Она предпочла этого не услышать.

Дорогу до Храма она не запомнила.

Они сели не на стоянке для посетителей, а, судя по боевым машинам вокруг, для своих. К машине подошли джедаи и очень вежливо предложили ее телохранителям обождать. Те не согласились, но Падме спросила:

— Если я не в безопасности среди джедаев, то где я буду в безопасности?

… А уж если мне захотят здесь зла, то вы все равно не сможете ничего с этим сделать, промолчала она.

Ее люди умели слышать несказанное и подчинились.

Она уже бывала в Храме, но то, куда ее вели сейчас, явно не предназначалось для посетителей. Здесь не было статуй и колонн, просто коридоры, пусть просторные и светлые, не украшенные совсем, кроме как растениями, кое-где свисающими из гидропоники на стенах.

Перешли по мостику над садом камней в другое крыло, и спину Падме омыло холодной волной.

…Он здесь. Близко. Живой. Живой.

Огонь чуть отодвинулся, и она смогла вздохнуть.

— Мы сейчас в медцентре, — пояснил один из сопровождающих. Падме кивнула. — Уже недалеко.

«Недалеко» оказалось круглой белой комнатой с экранами по стенам, сейчас выключенными, и с белыми же стульями и креслами, совсем не новыми, явно хорошо и давно используемыми. В трех из них ее ждали джедаи. Йода, Оби-Ван и незнакомый совсем тогрут в синей робе. Врач. Наверняка врач.

Падме удержала лицо. Позволила себя усадить напротив Йоды, благодарно кивнула сопровождающим; те поклонились ей и Йоде, и вышли.

Падме расправила ткань на коленях. Улыбнулась Йоде и Оби-Вану.

— Итак?

Конечно, доступа в Храм потребовала она, но лично принять ее было явной инициативой Йоды — а это означало, что у Храма тоже есть, что ей сказать. У официального Храма.

…Наверняка, речь об их с Энакином браке. Верно ведь?

— Он жив, — выпалил Оби-Ван. Йода прянул ушами, но доброжелательный, устремленный на нее взгляд не изменился. — Энакин жив. И будет жить.

— Операция прошла успешно, — размеренно подтвердил джедай в синем. — Руки он, конечно, потерял, но это не страшно. Лицо восстановится через пару месяцев. У него ожог легких, но в самой легкой форме, подышит смесью с полгода, и все придет в норму. Очень легко отделался, учитывая обстоятельства.

Падме глубоко вдохнула, позволила ужасу стечь с себя, со лба, со сведенных плеч, вниз, в пол.

Будет жить. Будет. Неважно каким, он будет жить.

— Благодарю, — кивнула врачу Падме. Тот кивнул в ответ и встал.

— Позвольте вас покинуть, дела.

— Конечно же.

Пока дверь за ним не закрылась, они молчали.

— Я вас слушаю, — сухо произнесла Падме, когда услышала щелчок замка.

— Информация, в вашей ложе записанная, для интересов следствия по делу теракта необходима. Мы первые получили ее, но удерживать вечно права имеем не. Вам нужно знать, что в ней. И согласиться следствию ее отдать.

Падме сжалась внутри. Это — чем бы оно ни было, — не имело отношения к их с Эни браку. Здесь затевалось что-то куда серьезнее.

— А если я не соглашусь?

— Все джедаи, кто слышал ее, покажут, что необходима для следствия она. Ордер выпишут власти, королеву запросят они.

И королева, конечно, подпишет. Еще бы не.

— И что на этой записи?

Вместо ответа Йода шевельнул лапкой, и перед Падме повис голокуб.

Запись она выслушала в полном молчании и внутреннем ступоре. Вот, значит, как… Палпатин. Ну что ж, это многое объясняло. Очень многое в политике Республики последних лет.

Вот это будет бомба — с одной стороны. А с другой, после обнародования этой записи никто не посмеет встать против новых мирных переговоров. Ненависть за теракт перейдет на ситха, уже мертвого, и возможно будет начать заново, даже с некоторым плюсом, небольшой симпатией к сепаратистам… Джедаи, несомненно, воспользуются таким подарком, обязаны воспользоваться, как и новое руководство Сената. Кто бы ни взял власть прямо сейчас — идеальное время, идеальная информация…

Но самое важное в записи было в самом конце.

Нельзя сказать, чтобы она сильно удивилась. Возможно, потому что не до конца понимала, что это значит — «лорд ситхов». Черная проклятая кровь… Она всегда знала, что Тьмы в муже много. Как всегда знала, что вся эта Тьма на ее стороне.

Когда запись закончилась, она медленно кивнула.

— Возможно же предоставить запись без последней фразы. Это не имеет отношение к делу.

— Имеет, увы, — сказал Оби-Ван хмуро, — нам придется свидетельствовать о том, пал ли Энакин в самом деле, как утверждает Палпатин, и мы будем обязаны сказать правду. Я буду обязан сказать правду. Кроме того, что суд наверняка потребует полной записи. Дело слишком серьезное.

— Чем это ему грозит?