Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

Он предложил пожертвовать ради нее своей репутацией и положением, а она лишь формально поблагодарила, и то не сразу. И сейчас собиралась просить, возможно, нарушить служебную тайну. Вот в чем дело. В отношении.

Письмо оказалось в результате очень коротким: «Дорогой Бейл, примешь ли ты мой звонок, если я тебя наберу, и, если да, то когда удобнее это сделать?»

Он позвонил ей сам, через десять минут. Голопроектора здесь не было, и она приняла звонок на деку. Бейл ничуть не изменился — и широко и облегченно улыбнулся, увидев ее.

— Сила, — сказал он, — как я рад, что с тобой все в порядке.

— Взаимно, — улыбнулась она в ответ. Бейл осунулся и выглядел усталым. — Извини, что отвлекаю.

— Для тебя у меня всегда есть время. Как ты?

— Устраиваемся, — сказала Падме. — Прости, не могу сказать, где именно. Ее величество была щедра, и волноваться совершенно не о чем. И я еще раз благодарю тебя за участие.

— Не стоит, — Бейл качнул головой. — Если тебе нужна помощь, то в любое время… Например, — он чуть усмехнулся, — прямо сейчас?

— Не помощь, — сказала Падме, чувствуя себя немного виновато, хотя Бейл смотрел тепло. — Мне просто очень интересно, не более того. Сложно оказаться полностью отрубленной от достоверной информации, а медиа по интересующей меня теме не говорят совсем ничего.

— По теме… Ах, да, — он кивнул. — Я, к сожалению, не специалист, не вполне понимаю детали. Обсуждение все еще идет, это сложный вопрос.

— Конечно, — Падме улыбнулась. Ничего существенного. Но, наверное, это хороший знак?

— Как только будет приемлемый проект закона, я покажу его тебе, чтобы любопытство тебя не сгрызло. Чуть пораньше медиа.

— Спасибо, Бейл.

— Ну что ты… Я же не выполнил твоей просьбы.

— Мое любопытство может подождать.

— Конечно, конечно… — он смотрел странно, пристально. Это слишком контрастировало с любезным и легким тоном. Нужно было попрощаться, но Падме тянула — ей казалось, он сказал еще не все.

— Вот Умбарский инцидент много обсуждали, — добавил Бейл, наконец. — Но большего я не могу сказать, ты же понимаешь.

— Ну разумеется, — ответила Падме. Они тепло попрощались, и Падме первой оборвала связь, как всегда в разговорах с Бейлом.

Умбарский инцидент? Она не знала ничего про Умбару — или Умбру? — похожее название, вроде бы, всплывало в дни войны, хотя она могла ошибаться. Что там случилось такого, что Бейл счел это ответом на ее незаданный вопрос? Вернее, незаданный ею не ее вопрос, что он конечно прекрасно понял.

— Падме? — Энакин стоял в дверях с какой-то железякой в руках, смотрел внимательно. — Он тебя расстроил?

Падме не смогла сдержаться и фыркнула. Скажи она «да», и ведь последствия будут непредсказуемы.

— Нет, дорогой, не надо планировать карательную операцию. Я знаю, что ты его не любишь…

— Я тебя прерву? Мне термины уточнить, — не дал ей договорить Энакин. Падме озадаченно кивнула. Он оставил железяку за порогом, вошел и сел на пол у ее ног. Пояснил:

— Чтоб диван не пачкать. Так вот. Бейл Органа любит тебя, по-настоящему, и я ему, пожалуй, сочувствую. Насколько я вообще это могу. Это во-первых.

…Надо же.

— Мне тоже уточнить, — прервала его Падме. — Ты же его ревновал? Я лично видела, не отнекивайся.

— Джедай, — он подчеркнул слово, — Скайуокер ревновал, а как же. У ситхов моей линии не приняты подобные э… сеансы эмоций на публику. Но не показывать ревности в таком юном возрасте и в этой ситуации было бы неественно, хотя и оскорбительно для тебя. Так что я постфактум прошу прощения.

Падме кивнула. И впервые подумала, что шрамы на его лице — к лучшему. Сложнее будет обманываться.

— Во-вторых, Бейл Органа не считает статистикой всех, кто ниже его по положению, и честен в делах. Так что он достоин уважения. Друзьями мы никогда не станем, нет, но союзниками — вполне. Ну и в-третьих, если он обидит тебя, я найду способ его уничтожить. Если ты не будешь против, конечно.

Мое личное оружие массового поражения, подумала она с нежностью. Чуть наклонилась и поцеловала его куда дотянулась — в переносицу.

Энакин озадаченно почесал нос грязной рукой. Она улыбнулась.

— Я рада, что мы уточнили термины. Нет, Бейл меня просто озадачил. Он считает, что Сенат склоняется к Умбарскому сценарию, чем бы это ни было.

Взгляд Энакина заледенел.

— Падме… Повтори его слова как можно точнее.

Она повторила. Энакин медленно кивнул.

— Понятно… Логично. Очень логично.

— Насколько все плохо? — спросила Падме настороженно.

— Уже нинасколько, — он просиял улыбкой. Той, старой.

— Ты обещал мне не врать, — укоризненно сказала она.

— Я не вру. Теперь я знаю, что они сделают, и у них не выйдет. Так что все будет хорошо. А подробностей тебе лучше не знать.

Дети выбрали именно этот момент, чтобы начать моцион, и Падме охнула. Пинались они на редкость метко.

Энакин враз помягчел, засиял и полез к ее животу.

— Руки!

Он засмеялся, поднял запачканные ладони вверх и поцеловал ее живот там, где тот выгнулся под ударом маленькой пятки.

Когда победа стала неизбежна, достаточно полная, чтобы военный потенциал противника можно было не учитывать еще долго, и стало очевидно, что полная аннигиляция противника как субъекта и оккупация его территорий не входит в план Сената, а мирный договор и откат к довоенному статус-кво — напротив, входит, тогда Энакин начал думать, куда, в случае чего, спрятать свой легион. Хотелось бы, на самом деле, обезопасить всю ВАР, но для этого Падме следовало бы избраться сразу императрицей, чтоб наверняка. Что было, увы, вне пределов возможного.

Будь у него в подчинении просто люди — проблем бы не возникло: Мандалор исторически принимал всех. Но клонов, созданных только для войны, новый пацифистский Мандалор принимать не желал.

Вариант Энакин нашел. Рискованный чрезвычайно, но единственный, который бы не заставлял его людей ломать себя через колено. Они были воины, не наемники, и считали себя защитниками Республики, неважно, что Сенат использовал ВАР для своих игр. Политика тут была не важна, только воинская честь.

И вот сейчас все повисло в воздухе — а ведь если Органа сказал о том, что готовится, прямо — значит, решение уже принято.

Падме ушла в освежитель, Энакин оторвался от конструирования помощника для нее («Ну хорошо, хорошо, можешь сесть с железками на пол, так уж и быть!») и снова проверил сервер связи.

Он написал второй стороне операции, но ответа все еще не было. Если ответ вообще будет.

Пока только Падме не отвернулась от него, узнав, что он из себя представляет. Оби-Ван согласился участвовать в Отсечении. И даже мама…

Энакин мотнул головой. Не смотреть туда. Мама жива, свободна, почти ничего не помнит из плена у тускенов. И брат скоро родится, и пусть этого брата он никогда не увидит — неважно. Все хорошо. Уже ради одного ее спасения стоило становиться ситхом — просто джедай Энакин не смог бы ее вылечить, только отомстить за ее смерть и с грохотом рухнуть на Темную сторону. И пусть Темное исцеление потребовало жизни других существ — взял он только тех тускенов, кто мучил ее и пил ее кровь, чтобы прибавить себе жизни и здоровья. Кто же виноват, что так поступили большинство членов племени? Кто не пил, тот выжил. Все честно. И того стоило. И даже лорды Коррибана не сочли произошедшее жертвоприношением (к своему неудовольствию) — он всего лишь отобрал похищенное. Баланс восстановил. Пророчество исполнил, мда. Знал бы Орден… Неважно. Все к лучшему.