Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

Он слушал. Он рухнул в медитацию как в спасение. О Сила, дай мне спокойствие и уверенность в том, что все идет как должно! Дай мне уверенность в том, что мы правы!

Сила не дала ему успокоения. Он наверняка что-то делал не так. Он наверняка все в жизни делал не так, если его падаван, найдя в одиннадцать лет голокрон Ревана — Сила, он даже не помнил ту миссию! Их было так много… — решил, что голокронный ситх лучше годится ему в учителя. А он сам ничего не заметил! Хотя нет… Энакин стал спокойнее, у него поднялась успеваемость, и Оби-Ван решил, что наставничество у него наконец-то начало получаться.

Сила, Сила, почему… Почему Энакин так поступил? Почему, чего ему не хватало?!

Это уже не должно тебя волновать, Оби-Ван. Ситх покаран, и все идет как должно. Вот только вышло так, что ситх был покаран за спасение сотен разумных и убийство предателя. Энакин сражался за Республику, и его называли тем, без кого победа пришла бы куда позже, если пришла бы вовсе. Энакина сравнивали с лордами-джедаями до Руусана. Он оказался лордом ситхов — Сила, но как ты допустила это, как? — и теперь выходило, что вклад его даже упоминать было нельзя. Оби-Вану это казалось чем угодно — только не справедливостью. Как подобное лицемерие может быть по воле Силы?

Никак, казалось отвечала ему Сила. И вместо спокойствия в медитации он видел детство Энакина, их миссии, всю их жизнь — как ему тогда думалось, общую. Всматривался в мальчика и юношу, искал уродство Темной стороны — и не находил. Нечего было замечать — но так не могло быть. Ведь не могло же?

Зато ту самую миссию он вспомнил. Одну из первых, на которую он взял Энакина. Спокойную и простую — требовалось всего лишь проинспектировать коллекцию древностей странно умершего археолога и выяснить, не нашел ли он какой сильно голодный артефакт.

Энакин тогда был молчалив, разговаривал всегда вежливо и всегда по делу, учился то прекрасно, то ужасно, и Оби-Ван готов был уже лезть на стену, потому что не понимал, где ошибается. Конфликтов с Энакином ни у кого не было, это он держал на контроле, с базовыми знаниями и отставанием по программе они справились героическими усилиями…

Вот в тот период героических усилий, когда Оби-Ван ночами составлял учебные планы, объяснял и натаскивал, и пытался понять, как объяснять очевидные вещи, они и были по-настоящему близки. Были не мастером и падаваном, а командой в бою против невежества. А потом… Потом должно было стать легче, прийти к норме, как у всех мастеров с обычными падаванами — а вместо этого все испортилось, и, как он сейчас понимал, непоправимо.

Известие о миссии Энакин принял с умеренным интересом, но коллекция древностей его очень заинтересовала. И именно он нашел тот артефакт, выпивший жизнь археолога в обмен на неестественно четкое мышление, работоспособность и огромную память.

Кажется, археолог перед смертью дописал чрезвычайно важную для области книгу, и Оби-Ван пришел к выводу, что на смерть он пошел сознательно, лишь бы сделать работу на том уровне, что прославит его — хотелось бы сказать, на века, но если быть реалистом — лет на десять. Стоит ли такая слава такой цены — Энакин, помнится, решил, что не стоит. Назвал археолога придурком, Оби-Ван настаивал на том, что того можно понять…

В том собрании Эни и нашел голокрон. Старый. И по виду джедайский. И ведь Оби-Ван сам отнес его Джокасте, и Джокаста его проверила, и разрешила Энакину им пользоваться…

«Его сделал маньяк от техники, — сказала тогда Джокаста. — Там сплошные дроиды, корабли и физика с математикой. Мальчику будет полезно, а вреда не будет».

…И вот этим «маньяком от техники» был, оказывается, Реван. Кто бы знал тогда… И ведь Сила даже не намекнула, что голокрон опасен, что Энакину его нельзя, напротив, тогда казалось, что все правильно… Когда он передал Энакину голокрон, Сила радовалась!

Неужели это была Темная сторона, а не…

На этой мысли Оби-Вана выбросило из медитации так резко, будто его ударили. Он охнул — посмотрел на темнеющий сад. Сад, казалось, смотрел на него. Осуждающе.

— Извините, — сказал Оби-Ван, чувствуя себя очень глупо. Но следующий вдох дался куда легче.

Получается, в воле Силы было то, что Энакин пал? Но как такое могло быть?

Сад не ответил.

Из затвора Оби-Ван вышел к подписанию мирного договора. Стоял в конференц-зале Сената в качестве одного из свидетелей от Ордена, как известнейший секторальный генерал, и ничего не чувствовал. Рядом с ним должен был стоять Энакин. Ситх или не ситх, он обеспечил им успех, и сейчас его отсутствие казалось Оби-Вану насмешкой над самой идеей победы.

Хотя, может быть, и правильно. Победа оказалась половинчатая. Но хотя бы армию дроидов полностью уничтожили, над заводами сепаратистских миров установят центральный контроль… Ради мира — но только ли ради мира?

Ты джедай, Оби-Ван, и не твое дело, как сенаторы собрались зарабатывать на победе, купленной деньгами налогоплательщиков и кровью клонов.

Внутренний голос его после затвора стал ехиден и по интонациям напоминал Энакина. Не того результата ждал Оби-Ван от затвора, и Йода наверняка рассчитывал на иное — но что уж вышло. По крайней мере, он успокоился и смирился. Будто был выбор.

…И если все, что случилось, случилось по воле Силы, то может быть, она и сейчас не оставит Энакина? Пусть даже лишенного возможности ей отвечать? О возвращении Энакина к Свету он уже и не просил. Пусть будет по твоей воле, Сила. Только не оставь его. Не оставь.

Вернувшись из Сената, Оби-Ван первым делом нашел Йоду — в саду камней. Йода сидел на камне и смотрел на воду маленького водопада. Оби-Ван сел рядом.

Помолчали. Сад успокаивал мысли и смывал муть с сердца. Оби-Ван впервые за день вздохнул свободно.

— Я готов вернуться в войска, — сказал он наконец. Все джедаи были отозваны на Корусант ради церемонии, но сейчас следовало заняться делами. В частности, вернуть легионы на базы постоянной дислокации, люди и так сидели во временных лагерях слишком долго.

Йода вздохнул, прянул ушами.

— Сенат распоряжений не дал нам.

— То есть, «не дал»?

— Смутно все, смутно, — пробормотал Йода. — Тьму я вижу впереди, смерти. И пути мимо нет, нет…

— Война, — в горле Оби-Вана пересохло, — война начнется заново? Нас предали? Сепаратисты нападут? Но тогда нужно немедленно…

— Тревогу по ВАР объявил я, — просто сказал Йода, и Оби-Ван осел на камень. — Но не изменило ничего это, ничего, да… Поезжай в войска, Оби-Ван, может изменишь что-то ты, да, поезжай…

Судя по голосу, Йода в это не верил.

Четверть часа спустя Оби-Ван уже поднимал самый быстрый из кораблей Ордена, с отчетливым ощущением, что не успевает — и что и не мог успеть, что еще во время разговора с Йодой уже было поздно.