Коллектив авторов - На своей земле

Девица оказалась внучкой недавно почившего сенатора, одной из старших жриц в Храме Исиды, и вообще крайне взбалмошной и вредной особой. И это помимо роскошной копны смоляных волос, задорной улыбки и очень притягательных ямочек на щеках. И хотя на первую красавицу Помпей она отнюдь не тянула, но по вздорности и своеволию — вторую такую и во всей империи не сыскать. Это-то Митоса и привлекло.

Сначала он думал, что это будет короткая интрижка, потом — что длинная. На второе десятилетие в Помпеях Митос понял, что на интрижку это уже не тянет. К тому времени Алесто стала уже первой жрицей в храме, о том, чтобы бросить свою богиню и уйти замуж, к мужчине, не могло быть и речи. Даже если к любимому.

Но Митоса все устраивало и так. И их жаркие споры днем — обо всем на свете, и не менее буйные ночи. Алесто была искренне рада, что за все это время так и не понесла, а Митос все еще помалкивал о причинах этого, но впервые задумался о возможности признания в своем бессмертии. Ибо годы летели и давно пора уже было либо бросать все и уходить в новую жизнь, либо признаться Алесто и уехать из Помпей вместе. В конце концов, ну не единственный же храм Исиды в Империи. А такая опытная и мудрая жрица может и другой храм возглавить.

Но Митос боялся ее потерять. Зная буйный нрав своей возлюбленной, подозревал, что не бессмертие она ему не простит, а то, сколько лет он об этом молчал. И откровенный разговор мог все разрушить. А ведь можно его отложить на год, потом еще, и еще… А потом оказалось, что пролетело еще одно десятилетие.

Митос твердо решил, что в первый день осени или признается Алесто, или молча уедет. Его неувядающая юность уже давно стала предметом завистливых шуточек многих горожан и в любой момент может превратиться из шутки в повод для самых серьезных обвинений и подозрений. Дальше тянуть было нельзя.

До выбранной даты последнего рубежа оставалось шесть дней.

В полдень у Алесто начинался дневной ритуал в храме, а Митос отправился на форум, когда земля содрогнулась. В первые мгновения Митос подумал, что это — землетрясение, благо сталкивался с ними уже не раз. Но через несколько минут солнце закрыла огромная рыхлая черная туча, с которой на город посыпался странный лапастый снег. Вернее, пепел. Митос понял это, лишь поймав на ладонь первую темную «снежинку». Под извержение вулкана он до сих пор еще не попадал. И не сказать бы, что хотел расширения подобного опыта, но выбирать не приходилось.

Драгоценные полчаса ушли на то, чтобы добраться до храма Исиды, еще четверть часа, чтобы найти Алесто. Он не стал тратить время на убеждение любимой женщины, что происходящее — не гнев Исиды. Если Алесто не согласилась сразу, то быстро ее не переубедить, а они и так уже непозволительно долго задержались в центре города.

Вырубив ее коротким ударом в висок и взвалив на плечо, Митос поспешил обратно на площадь. Услышав характерное дребезжание повозки, Митос свалил свою ношу на портик храма и оглянулся в поисках второго кинжала. Очень удачно подвернулся один из храмовых охранников, которого Митос тут же разоружил.

Два броска, с левой и правой руки, два слившихся в один звук свиста, и обе стороны упряжи перерезаны. Повозка кубарем катится в канаву, а Митосу надо еще поймать ошалевшую от всего происходящего лошадь.

Его план почти сработал. Оседлав коня и подобрав все еще бессознательную Алесто, он почти успел добраться до городских ворот, когда еще один умник решил, что конь — его единственная надежда на спасение. Первая стрела оказалась неприятным сюрпризом, но не слишком сильно задела, лишь пробила плечо. Ко второй он уже был готов. И к последующим — тоже. Умение не свалиться с коня ни живым, ни мертвым, как бы тебя ни нашпиговали стрелами — очень ценный навык в жизни бессмертного. Но вот только переброшенная через конский круп бессознательная женщина кардинально меняла всю ситуацию.

Уже умирая, Митос понял, что сможет удержать только что-то одно — или коня, или Алесто. Или он останется на коне, и даже в виде трупа сможет выехать из города, но уронит Алесто. Или хотя бы микроскопический шанс останется у Алесто. Она может свалиться с коня или неведомый стрелок успеет пристрелить и ее. Или за эти полторы минуты они отъехали уже достаточно далеко, и стрелок их уже не достанет.

Митос разжал руки, отпуская поводья.

Приходил в себя он тяжело и муторно. А потом долго откашливался. Легкие саднило от пепла и какой-то странной непривычной вони. Жара стояла невыносимая, казалось, что сам воздух плавится и медленно стекает вниз. Пепла насыпало уже почти по колено и он продолжал валить — не редкими хлопьями, как в самом начале, а обильным густым «снегопадом».

Митос попробовал искать Алесто, но вскоре понял, что это совершенно безнадежная затея. Конь мог сбросить ее и через метр, и через пять, и через все двадцать. Или вообще нет. Митос торопливо откопал ближайшую женскую фигуру, показавшуюся ему похожей на Алесто: у нее тоже были длинные волосы, светлая туника, пурпурный плащ и браслеты на предплечье. Перевернув тело, в первый миг Митос рефлекторно отшатнулся — очевидно, она упала на раскаленные камни, выброшенные вулканом. Грудь и живот женщины покрывал один огромный вздувшийся волдырями ожог с вплавившимися в плоть кусочками вулканической пемзы. Но ее лицо уцелело, и совершенно точно это была не Алесто.

Следующий похожий на нее труп он нашел через десяток метров. У этой несчастной лицо было размозжено до сплошного кроваво-белого месива. И Митос потратил драгоценные несколько минут, точно припоминая одежды и украшения Алесто и сравнивая их с теми, что были на трупе. И это снова оказалась не она. Увы, но светлые тоги с красными плащами были слишком популярной одеждой в Помпеях.

Он понял, что просто теряет время. Причем очень нужное ему самому. Все вокруг уже мертвы. И Алесто или спаслась, или мертвая лежит где-то здесь, засыпаемая серой мглой. Ее судьбу уже не изменить. А желание еще раз увидеть любимую и проститься с ней может слишком дорого ему стоить. Митос прекратил бесплодные поиски и поспешил к воротам, но умер, так и не успев дойти до них.

Очнувшись второй раз, он едва не захлебнулся в пепле и с трудом смог из него выкопаться. Город уже засыпало почти по пояс, и идти в этой вязкой сыпучей субстанции было неимоверно сложно. Митос посмотрел на небо и пылающее жерло вулкана. Не похоже, что пеплоизвержение прекратится в ближайшее время. Если так пойдет и дальше, то как он выберется, когда город засыпет выше его роста? Или так и будет непрерывно умирать и оживать? А потом? Что будет с городом и заполнившим его пеплом? Митосу стало страшно.

И у него очень мало времени. Он уже понял, что непривычная вонь убивает его быстрее, чем забивающие легкие пепел, но закончится извержение и она развеется. А если он к тому времени окажется заживо погребен…