Коллектив авторов - Ученики, учителя

— Ладно, — сказал Маклауд, захлопнул телефон и положил его в карман.

Потом закрыл глаза и начал вспоминать.

Какой же это был год?

1860. Дуглас в бешенстве метался по комнате, каждый раз вырываясь из рук Маклауда, пытающегося его успокоить, будучи не в силах даже внятно говорить от ярости.

— Он убил меня, проткнул насквозь, я снова умер! О боже! У меня не было шансов. Никаких шансов против него. Он заставил меня почувствовать себя сопливым мальчишкой, Мак! Мак, он разбил меня в пух и прах, убил и даже не потрудился взять мою голову.

Его лицо горело от стыда. На щеках были видны следы слез. Дуглас вцепился себе в волосы, рот скривился от злости и глубокой обиды. Маклауд осторожно отвел его руки.

— Ты был слабее. Поблагодари Бога, что оказался ему неинтересен. Все кончено, Дуги.

— Я никогда не проигрывал в дуэлях раньше. Никогда в моей смертной жизни, — еле слышно пробормотал Дуглас.

— Та жизнь закончена. Это был неравный поединок. Ты ни разу до этого не дрался с бессмертным. Пройдут века, прежде чем ты сможешь принять…

— Я найду его. Я найду его и убью.

— Тогда ты умрешь, Дуглас, — Маклауд ясно помнил эти слова, сказанные ученику, который не хотел его слушать. — Ты должен научиться отступать. Если не научишься, то погибнешь.

Дуглас возвратился к нему месяцы спустя. Мак обернулся на звук, почувствовав приближение другого бессмертного, в каком-то полутемном зале, где он в тот момент тренировался… Дуглас стоял в дверях. Постаревший и потрепанный Дуглас, который выглядел так, будто исколесил вдоль и поперек всю Европу и Азию. В чем-то неуловимо изменившийся. Более опасный, более сильный. Гордость и радость победы читались в его глазах, когда их взгляды встретились. По этому единственному взгляду Маклауд понял — его ученик впервые убил.

И слова, которые он вынужден был произнести, горькие, как полынь, комом встали у него в горле. Древние слова, известные каждому учителю.

— Ты взял его голову.

— Сегодня на рассвете, — сказал Дуглас. — В Люксембургском саду.

— Дуги, ты должен уйти…

Что бы Дарий сделал на его месте?

Маклауд стоял, глубоко задумавшись, пока охранник не вышел из вестибюля и не начал подозрительно его оглядывать, но он этого не заметил. Да, пожалуй, он сможет это сделать. Мак развернулся и пошел обратно в здание.

В то время как у него дома звонил телефон, Митос готовился проникнуть в штаб-квартиру Наблюдателей. Сделать это было просто. В шесть часов вечера, когда весь штат секретарей (а даже секретные общества нуждаются в секретарях) покидал свои рабочие места, он подошел прямо к главному входу. У него был за плечами рюкзак, набитый книгами, старая черно-синяя ветровка, в которой он выглядел лет на двадцать, и невинное выражение лица.

После встречи с Маклаудом он подстригся очень коротко, приведя свой внешний вид в большее соответствие с видимым возрастом. До этого, играя с наблюдателями, он одевался и вел себя, как студент. Было важно не выделяться, казаться молодым и безобидным, годным только для работы в архиве, но никак не в поле. Митос мог варьировать свой возраст в пределах двадцати лет только за счет прически и манеры держаться. Изображая юношу, нужно было лишь помнить, что грусть или скорбь изменяют лицо и это может его выдать. Таким образом, пока он избегал сильных эмоций, никому и в голову не приходило задавать вопросы.

Вот и сегодня он взлохматил волосы, опустил плечи и подставил лицо ветру, чтобы на щеках появился румянец, и охранник сразу пропустил его внутрь, улыбнувшись, как старому знакомому.

Срезав путь через Архив Митоса (восемь больших комнат, до потолка забитых хрониками, манускриптами и дневниками), он оказался в главном зале. Митос веселился всякий раз, проходя через отдел библиотеки, посвященный его собственной легенде. Кто будет новым главой проекта теперь, когда он уволился?

Хроники должны были быть расставлены по алфавиту, но только в теории. На практике все заимствовали их друг у друга, и библиотекари рвали на себе волосы, не в силах справиться с возникшей путаницей. В каталоге значилось пять томов хроник Кита Дугласа (фото прилагалось), родившегося в г. Данди в 1828 году. Два из них оказались на месте, но стоящие вверх ногами и с несколькими вырванными листками, всунутыми между страницами. Митос потратил час, чтобы найти еще два. Пятый был у кого-то на руках, но это не имело значения. Он перенес книги на стол и начал просматривать.

Дуглас был одним из многих бессмертных, о чьем происхождении наблюдатели почти ничего не знали. Впервые он был обнаружен обычным путем — когда выиграл поединок с известным бессмертным, и потом удалось восстановить часть его биографии. Но никто так и не связал его с Дунканом Маклаудом. Он активно участвовал в Игре, часто сражался. Будучи обеспеченным человеком, занимался благотворительностью, хорошо относился к молодым бессмертным, но учеников не брал. Однако мало кто начинал учить, не достигнув хотя бы пятисотлетнего возраста. (Ах, дорогой Маклауд, даже здесь ты поспешил). Дуглас был неутомимым путешественником, побывал почти в каждом уголке земного шара. И куда бы ни приезжал, он разыскивал старых бессмертных и набивался к ним в ученики.

Вдруг щеки Митоса что-то коснулось. Сердце подпрыгнуло, и он с криком выпрямился. Но это оказалась всего лишь библиотечная кошка, беззвучно крадущаяся по столу, черная Миналуша [9] «Кот и луна». Уильям Йейтс Луна в небесах ночных вращалась, словно волчок, И поднял голову кот, сощурил желтый зрачок — Глядит на луну в упор: «О, как луна хороша!..» — В холодных ее лучах дрожит кошачья душа… Миналуш крадется в траве на гибких лапах своих. Танцуй, Миналуш, танцуй, ведь ты сегодня жених — Луна невеста твоя, на танец ее пригласи, Быть может, она скучать устала на небеси. Миналуш скользит по траве, где лунных пятен узор, Луна идет на ущерб, завеся облаком взор. Знает ли Миналуш, какое множество фаз, И вспышек, и перемен в ночных зрачках его глаз?.. Миналуш крадется в траве, одинокой думой объят, Возводя к неверной луне свой неверный взгляд… 1919 В данном случае не кот, а кошка. с на редкость длинными усами. Она была старым другом. Вздохнув с облегчением, Митос погладил ее по спине и пощекотал за ухом. Кошка потерлась щекой о его подбородок, урча, как маленький трактор.

— Хорошая киса. Киса, киса, киса… Напугала меня до смерти, вот что ты сделала.

— А, вот ты где, Минни. Помогаешь Адаму в его работе? Привет, Адам. Я думал, ты уволился.

— Питер…

Это был Питер Вильмингтон, наблюдатель Артемисии Галикарнасской, древней и могущественной бессмертной, уже много лет запертой в психиатрической лечебнице. Так что у Вильмингтона оставалась масса свободного времени, чтобы болтать с коллегами в библиотеке, перемывая косточки знакомым.