Коллектив авторов - Ученики, учителя

На краю тренировочной площадки горел костер. Николай сидел на бревне, а Хан ворошил угли в мангале, сбивая последний огонь. Рядом лежали нанизанные шампуры.

Джордано остановился как вкопанный, ругая себя за идиотский порыв, перевел дух, сбивая накал эмоций, который, должно быть, уже отозвался всплеском зова. Не торопясь, надевая на ходу кожух, спустился к площадке, сел рядом с Николаем.

— … Тегина только я и откопал, он рядом со мной ехал, — рассказывал Хан. — Остальных лавина унесла. Главное лошади погибли, а тегина сильно придавило. До ночи с ним провозился, ногу раздробленную кое-как сложил, какой-то ночлег организовал. Всю ночь он метался, к утру затих, я думал — умрет. Но он в себя пришел. Я опять в лавину полез, нашел труп своего коня. Там в тороках было немного крупы, вяленое мясо. В общем, на первое время продукты были.

Хан прервался, чтобы положить шампуры на мангал.

— А потом? — глаза Николая, казалось, светились в густых сумерках.

— Потом? Потом волки пришли, нашли тушу. Когда я их отогнал, от коня, считай, одна шкура и обглоданные кости остались. Нужно было уходить, а у тегина только жар спал. Он был совсем слаб, да и нога…

Джордано тихо хмыкнул. Хан вопросительно на него уставился.

— Прости, — Джордано едва сдержал усмешку. — Тотем сожрал ваше мясо. Ты ж вроде должен с ними делиться. Считай братья все-таки, а ты их отогнал. И с каким счетом?

— Ну и что, что волк — тотем. Да, волчица — мать рода, но тюрки не были тотемистами, как это сейчас понимают. Так и римлян можно считать тотемистами.

— Я понял.

Хан отвернулся повернуть мясо над углями и замолчал. Николай вздохнул.

— Фархат, ну я — дурак, не разбираюсь в системе ваших религиозных воззрений.

— По-моему, это ты сегодня должен был просвещать меня в том, в чем разбираешься.

— Я ведь и не отказываюсь. Но дорасскажи, а то Николаю надо данные сходить передать!

Хан обернулся, взглянул на ученика Джордано.

— Ладно. Рассказывать почти что и нечего. Соорудил волокушу и потащил через перевал, больше месяца выбирались. Царевич, к счастью, выжил. Чем я его кормил, лучше не вспоминать. Бумын-хан объявил меня приемным сыном.

— Так вы стали тоже царевичем? — Николай с любопытством смотрел на Хана.

Хан улыбнулся:

— Нет, конечно. В наследовании не принимали участие даже незаконнорожденные сыновья тюркской аристократии. Но формально я опять принадлежал к роду Волка — Шоночино. Китайцы называли нас ордой Ашина.

Николай поднялся, чтобы идти на станцию, но на мгновение задержался.

— Фархат, вас спросить можно?

Хан кивнул:

— Спрашивай.

— А эта орда, кто они?

Хан хмыкнул. Посмотрел на Джордано.

— Слушай, а он разницу между турком и тюрком понимает?

Джордано ухмыльнулся в ответ:

— Если ты не сказал, то нет. Товарищ Энгельс об этом не писал, — он посмотрел на ученика, но тот, похоже, был слишком заинтересован, чтобы прореагировать на шпильку учителя.

Зато прореагировал Хан:

— Не расстраивайся. Лет шестьдесят назад твой профессор тоже этого не знал, пока в Среднюю Азию, а потом в Тибет не попал. А тюрки — просто один из многих кочевых народов. Их родиной был Алтай. В VI веке они организовали огромный каганат — империю кочевников, охватившую весь центр Евразии, считай, от Тихого океана до низовий Волги и Кавказа.

— Я об этом даже не слышал!

— Ты много о чем не слышал! — Хан с легкой усмешкой смотрел на молодого бессмертного.

— Коль! Иди скорее, опять опоздаем с передачей.

Ученик развернулся уходить, но его задержал Хан:

— Погоди! — и, обращаясь к Джордано, спросил: — Где будем есть: здесь или на станции?

Джордано посмотрел на костер, лизавший пару внушительных коряг, на безоблачное небо, с загоревшимися первыми звездами, и улыбнулся Хану. Несмотря на то, что к ночи опять подморозило, тому сегодня явно не хотелось сидеть в помещении.

— Коль! Будешь возвращаться, захвати тарелки, хлеб, ну и еще, что найдешь.

Ученик кивнул и ушел. Джордано проводил его взглядом, потом некоторое время следил за Ханом. Тот, казалось, был полностью поглощен процессом жарки шашлыка.

— Ты соизволил с ним говорить?

Хан, не отрываясь от своего занятия, пожал плечами:

— А почему я должен этого не делать?

— Ты так активно настраивал мальчишку против себя?

— Он должен был сделать выбор.

— Должен был, но усложнять все было зачем?

— От общения с тобой, я думаю, у него сложились несколько односторонние представления о бессмертных.

— А ты решил это исправить?

Хан с улыбкой обернулся:

— Разве я не похож на типичного представителя?

Джордано вздохнул и промолчал. Хан отвернулся к мангалу, сбрызнул мясо и угли водой, сбивая вспыхнувшие от жира язычки пламени. Неожиданно спросил:

— Мне показалось, или ты на самом деле видишь подобное со стороны впервые?

— С чего ты взял? — пробурчал Джордано, отводя глаза.

Хан хмыкнул.

— Наблюдать за твоими реакциями даже интереснее, чем за мальчишкой. У него все на редкость предсказуемо.

Через несколько мгновений неожиданно повисшего молчания Хан удивленно спросил:

— Ты чего скис?

— Прости! Я мог тебя подставить, уговорил сыграть в рулетку.

Хан оторвался от мангала и обернулся к Джордано:

— Слушай, что ты себе возомнил! Какая рулетка! Я действительно как-то иногда забываю, что ты, в сущности, еще тоже щенок. Но я-то не вчера родился, чтобы не просчитывать трехходовые комбинации! — он увидел, что задел Джордано, но все же добавил: — Тем более, что у меня есть виды на твоего мальчишку.

— Что ты хочешь этим сказать? — Джордано поднялся и подошел к Хану, — Слухи о Фархате — правда?

— Слухи?

— О том, что бессмертные оказываются в зависимости.

Хан хмыкнул:

— Ты, например?

— Это не смешно!

— Не смешно, — взгляд Хана стал холодным и отстраненным. — Ты ведь знаешь, чем я занимался по роду деятельности своих реализаций. И тебя это мало смущало. Что сейчас? То, что я упомянул твоего мальчишку? Но ведь он и не твоя собственность?

— Причем тут моя собственность? — не понял Джордано.

— А ты, благодетель, просто преподал ему пару приемов фехтования!

— Но…

— Но ты не будешь возражать, если я скажу, что хотелось бы, чтобы люди, подобные нам, были способны не только бессмысленно уничтожать друг друга?

Джордано усмехнулся:

— Хотелось бы, да…

Хан отвел взгляд:

— Вот и успокойся. Никто твоего Кольку силком никуда тащить не будет. Когда время придет — сам выберет, — он опять поднял глаза на Джордано. Помолчал и добавил: — Если выживет.

Некоторое время они напряженно смотрели в глаза друг друга.

Вновь вспыхнувшее на углях пламя начало лизать мясо. Хан чертыхнулся. Сбрызнул угли водой, еще раз перевернул шампуры.