Коллектив авторов - За пределами официальных хроник

Он хотел выбросить это из головы, как выбросил, сняв с себя личину доктора Адамса, вдруг осознавшего тщетность своих усилий. А потом он влюбился в Алексу, столкнулся с необходимостью заботиться о ней, по мере того, как рак прогрессировал. Те последние несколько недель, были до сих пор свежи в памяти: Алекса все больше слабела, сломленная болью. Болезнь лишила ее всех желаний, жизнь превратилась в борьбу за еще один вздох, а все, что он мог сделать, это сидеть рядом, держа ее за руку, говорить, надеясь, что она слышит его голос.

И память вдруг вернулась…

Он переводил дыхание, после страстных любовных утех, которым только что предавался с Сарой, когда она, внезапно сев, положила руку ему на грудь и попросила:

— Расскажи мне об Алексе.

— Что? — Откуда она знает об Алексе? Он был уверен, что ни разу не упомянул ее имени.

— Память о ней невероятно сильна в тебе, — Сара осторожно коснулась пальцами его лба, — так много воспоминаний… Сколько тебе лет, Адам?

— Сара, я понятия не имею, о чем речь, — и с этих слов дело начало принимать неприятный оборот.

Она покачала головой.

— Нет, я поняла еще прошлой ночью, почувствовала в твоей крови. Ты самый сильный из всех, кто у меня был — древний, как само время.

Она говорила так, как тонкий ценитель мог бы рассуждать о букете вина многолетней выдержки:

— ты знаешь, какое это наслаждение?

— Нет, не знаю, Сара. Я думаю… — Митос попытался высвободиться, отодвинуться подальше, но она вжала его в постель, и он почувствовал, что тонет в ее странных светящихся глазах.

— Что ты делаешь? — выдохнул он едва слышно.

— Пытаюсь выжить, — прозвучал хриплый шепот, — и ты как никто должен меня понимать.

Она еще сильнее вдавила его в матрас, провела языком от ключицы до подбородка, отстранилась, облизываясь, потом, оскалилась по волчьи, и, впившись клыками ему в шею, начала сосать брызнувшую из раны кровь.

Митос почувствовал, как вместе с кровью из него уходит жизнь, будто она добралась до сАмого его квикенинга.

Он моргнул и вернулся к реальности, поймав на себе озабоченные взгляды друзей.

— Это, как передача наоборот. Думаете, так и умирают? По настоящему, я имею ввиду.

— Я не знаю, и тебе не позволю узнать. Только не так, — заявил Маклауд с той непререкаемой убежденностью, которая обычно радовала и одновременно раздражала Митоса, и которая сейчас предала ему столь необходимую уверенность.

— Послушайте, я предлагаю начать с передислокации, — сказал Джо, — как насчет святой земли?

Дункан был согласен, но Старейший не разделял его мнения.

— Может быть, Дарий только надеялся, что это поможет?

— Ну, в любом случае, хуже не будет.

Митос устало кивнул.

— Ладно, а что потом?

— Знаешь, где она живет? — спросил Джо.

— Нет, она никогда не говорила. — Она вообще мало разговаривала с той, первой встречи в баре. «Проклятье!» Как он мог быть настолько глуп? Кронос прав — он размяк.

— Я не знаю, кто она — если нравится, называйте ее вампиром, но она не такая, как в книгах и фильмах. Ее не уничтожить с помощью чеснока или распятия. — «Возможно и с помощью осинового кола тоже».

Джо поднял глаза на Мака.

— Знаешь кого-нибудь, кто пережил бы обезглавливание?

— Нет.

Митос вздрогнул, заметив холодный, почти жестокий блеск в глазах шотландца.

«Неужеди, это последние, что Кронос и Байрон видели в своей жизни?» Он невольно поежился при мысли, как близко подошел к тому, чтобы поймать этот взгляд на себе.

— Мак, я…

Выражение изменилось, смягчившись и Маклауд понимающе кивнул.

— Ты бы сделал это для меня.

Да, вероятно. Другое дело, что он не стал бы это афишировать. Спустя мгновение, Митос тоже согласно кивнул, оценив неожиданную поддержку, которую получил от обоих своих друзей. После той истории с Кроносом и Кассандрой, он запретил себе даже надеяться на восстановление отношений, и был признателен, что никому не пришло в голову напомнить о ней сейчас.

Митос устало сидел на стуле в церкви Дария, сфокусировав взгляд на алтаре. Отсутствие зеркальных поверхностей радовало — полные жалости испуганные глаза Джо и Маклауда, сказали ему, что улучшений святая земля не принесла. Он так же был согласен с решением не вовлекать Аманду и Ричи. Не столько из-за возможной опасности, сколько из-за того, что не хотел, чтобы они видели его в таком состоянии. Он бы предпочел вообще обойтись без свидетелей, но раз по другому нельзя, так пусть это будут Джо и Мак.

Что это? Гордость, тщеславие — не они ли всегда были причиной старых добрых трагедий. Нет, не стоит себе льстить, Софокл или Шекспир вряд ли заинтересовались бы подобным материалом, вот Анна Райс… Митос улыбнулся и тихо вздохнул: что, что, а чувство юмора у него еще осталось. Уже неплохо.

— Как ты себя чувствуешь? — подошедший Джо сел рядом.

— Великолепно.

Бармен улыбнулся бледно и неискренне.

— Ты никогда не пытался выяснить, что такого особенного в святой земле?

— У меня есть теория. Дело, скорее всего, в природной энергии. Если ты, конечно, веришь в то, что священные места привязаны к лей-линиям [3] Лей-линии — с точки зрения магии есть линии, соединяющие различные места Силы на Земле, по которым передается земная энергия. .

— Ты веришь?

— Может быть. Думаю, это имеет смысл. Если один из нас убьет другого, возьмет его голову на святой земле, то выплеснувшаяся энергия сольется с естественными силами, заключенными в лей-линиях, и в следующее мгновение бабах! Мистер Везувий с грохотом лишается своей вершины.

Джо взглянул на Митоса с нескрываемым интересом.

— Мне всегда хотелось знать, где ты был, когда все случилось. Значит, это правда, а не просто одна из легенд Наблюдателей?

— Ну, хм. Я не принимал непосредственного участия в событиях, — бессмертный нахмурился. — а почему ты спрашиваешь? Из чистого любопытства или…?

Джо пожал плечами.

— Просто интересно. Всегда полезно узнать что-то новое.

Какое-то время они молчали, потом Митос спросил:

— Джо, ты когда-нибудь думал о смерти?

— Да. Часто, особенно во Вьетнаме, после того, как лишился ног.

— Примерно в то время, когда Ян завербовал тебя в Наблюдатели?

— Примерно тогда. Знаешь, я так до конца и не привык, — иногда просыпаешься утром, совершенно забыв, что не можешь так просто взять и вскочить с кровати.

Несколько мгновений Митос обдумывал сказанное.

— Все еще болят? Я имею ввиду фантомные боли.

— Иногда, — Доусон рассеяно потер колено, — но все не так страшно, когда знаешь, чего ждать.

— А ты никогда не сожалел, что смертен?

— Видишь ли, чем старше ты становишься, тем сильнее ощущаешь приближение неизбежного. Но если думать об этом постоянно, то можно свихнуться.