Мария Токарева - Град разбитых надежд

Гарнизон теснил бунтовщиков, где-то раздался пушечный выстрел. Джоэл надеялся, что только предупредительный, он уже отчетливо осознал, что они столкнулись не с бандитами и заговорщиками. Кто же тогда злодеи? Весь город? Он видел перед собой еще недавно добропорядочных горожан.

— Мы должны уйти с улиц! — воскликнул Ли, заслоняясь мечом от нападений двоих или троих крепких мужиков. Они пока чувствовали свою безнаказанность и не боялись, что мечи охотников срубят их поганые головы, в которых вся полученная информация превращалась в ядовитую химеру.

«Заявление Умана! Он предчувствовал это! Но ведь… Молчать мы тоже не имели права. Только кто-то уже подготовил этих людей. Кто-то не из юго-западных трущоб», — судорожно размышлял Джоэл. И ему наваждением представился приятного вида старичок с кустиком герани на окне — клиент Зерефа Мара, которому Джолин носила выпечку. Мысли разорвал тонкий бессильный крик. Знакомый крик. И Джоэл осознал, на какой улице они все очутились.

Возле ближайшей стены стояла сама Джолин, будто призванная по зову мыслей. Не справляясь с людским потопом и страшась утонуть в нем, она спиной вжималась в ближайшую стену, стремясь пробиться на Королевскую Улицу. Перед собой она выставила свою извечную большую корзину, как ненадежный щит. Пыльные порывы покрывали ее волосы и лицо мучнистой сыпью. С каждым мигом она все плотнее вжималась в свое укрытие, застревая между выпирающих балок.

— Джолин! — проревел Джоэл, кидаясь наперерез бушующей толпе. К счастью, друзья следовали за ним. Ощерившийся мечами отряд опасались атаковать, от летящих булыжников удавалось пока уклоняться. Над головами же снова гремели выстрелы пушек гарнизона. Толпа то сгущалась, то рассеивалась, на мостовой уже лежали затоптанные трупы и истошно стонали раненые. Джоэл старался не думать, на чью руку наступает, чье мертвое лицо с хрустом трещит под носком сапога. Малейшие звуки и запахи тонули в общей сумятице. И над всем этим ужасом маячило помертвелое застывшей маской лицо Джолин. Она озиралась в поисках поддержки, до пекарни ей оставалось только несколько шагов, но не получалось даже пересечь улицу.

Внезапно кто-то толкнул ее, она едва не упала, хватаясь за край дома, как за последнюю надежду. Джоэл уже не контролировал свой гнев, он яростно оттолкнул подвернувшегося под горячую руку бунтовщика и с силой врезал ему в челюсть. Хотя все существо просило нанизать на новый меч высокого детину, который не заметил хрупкую девушку. Вот они — защитники простого народа, выходящие поорать на улицы. Джоэл негодовал и ненавидел, страшно ненавидел Вермело со всем его сбродом. По-настоящему приличные граждане попрятались за закрытыми ставнями. На улицу же выплеснулись науськанные бунтовщиками глупцы.

— Так его, Джо! — подбадривал Ли, сам добавляя тумаков. Рядом Энн кинулась к Батлеру: он получил по голове и теперь стоял, хватаясь за уши. Между его неловко растопыренных пальцев сочились струйки крови. Джоэл надеялся, что друг доберется до цитадели и получит помощь медиков. Но пока от прочных стен их отделяло два взбесившихся квартала. Сколько еще районов вышли из-под контроля, знали только дозорные на часовых башнях.

— Бить надо! Первым бить! Понимаешь? — увещевала Энн напарника.

— Но… Это был мой сосед! — сокрушался Батлер, однако к ним снова полезли неприятные типы с заточками и булыжниками. Они выглядели как недобитые выродки из трущоб: мрачные, в грязных робах непонятного назначения. Рабочие и шахтеры не носили такую форму. Они просачивались в их ряды, как зараженные чумой крысы, прогрызающие ходы в деревянных перекрытиях.

— Назад! Иначе я вас всех порублю! — свирепо проревела Энн. Ее не послушали, метнулись к Батлеру, целя шилом в печень или в живот. Тогда уж Энн не колебалась ни секунды: она взмахнула мечом быстрее, чем Джоэл и Ли успели среагировать. Багряная и слишком яркая при свете дня кровь залила мостовую, заполнила желобки между выщербленными камнями, уродуя новыми узорами брызг орнамент старинной гризайли.

— Убийцы! — заголосила какая-то женщина, высунувшись из окна второго этажа. Но Энн оскалилась и пригрозила ей мечом, отчего несостоявшаяся нарушительница в панике спряталась, хлопнув ставнями.

— Как вы? Что происходит? — Джоэл наконец-то пробился к чудом не упавшей Джолин. Окружающее сливалось в единый ревущий и визжащий ком. На мостовой подле ног Энн еще корчился в последних муках убитый нарушитель, хватаясь за распоротую грудь. Батлер причитал и охал:

— Что ты натворила? Это не по протоколу!

— Какой протокол? Все летит в Хаос! — рявкнула на него Энн. — Не двигайся, болезный! Джо, забирай ее уже! Да что за девица-авария! Вечно не в том месте и не в то время!

— Джолин! Смотри на меня! — уговаривал Джоэл, видя потерянное лицо Джолин. Она терялась, одинаково способная в таком состоянии упасть на месте и кинуться на верную смерть в центр улицы, по которой сновали новые бунтовщики.

— Я… Я разносила булочки, как обычно, — давя дрожь в голосе, отозвалась она. — Но началась демонстрация.

Вновь взгляд ее переставал фокусироваться, только пальцы намертво вцепились в грубое плетение корзины.

— Кого? Бунтовщики же… — удивился Джоэл. Ни о каких согласованных демонстрациях охотникам не докладывали.

— Это не бунтовщики. Демонстрация шахтеров! — выпалила Джолин, безумно глядя на Джоэла.

— Точно! Джо! Вчера началась стачка на шахте и сталелитейном заводе возле гребня Пеньясо. Требовали… ответов, — сдавленно добавил Ли. — А теперь, видимо, получили их. И не слишком довольны.

Он бросил взгляд на замерший труп, потом с силой оттолкнул подальше от их группы зазевавшегося бунтовщика, которым оказался седовласый шахтер с киркой.

— Твою ж мать… Полтора рудокопа! — узнал его Джоэл. Это его кошмары они периодически ловили. И вот она — «благодарность». К счастью, старик не оказал сопротивления, а убрался восвояси, закрывая голову руками и тихонько охая.

— Быстрее, Джо! Мы должны пробиться к Цитадели! — перекрикивая гомон, торопила Энн.

— Так, ну взялись. Осторожно, — приговаривал Джоэл. Он аккуратно приобнял трясущуюся Джолин за плечи. Ноги у нее подкашивались, она постоянно оступалась, как маленький ребенок, делающий первые шаги.

— Нет… Нет, я не хочу туда! — вскрикнула она, когда на середине улицы на них чуть не налетел беспорядочно мечущийся перепуганный рикша, кажется, тот несчастный парнишка с надорванными легкими, который довозил до Айгрежи. Этот день не сулил ему барышей в виде пригоршни золотых, разве что пригоршню тумаков. В этой круговерти деньги в очередной раз доказывали свою бесполезность: нечего покупать, если шахтеры не желают добывать уголь для отопления, а восставшие ткачи сплетают не нити длинных полотен, а короткую нить собственной тяжелой судьбы.