Мария Токарева - Град разбитых надежд

В воздухе повисла пауза, доносилось лишь щебетание птиц, да порывы ветра расчесывали кудри листвы, подхватывая и невесомые локоны Джолин. И она улыбалась, а вскоре смущенно ответила:

— Да, можно. Конечно. Если Ли не против.

— Я не против, мы уже поговорили. Последнее слово оставалось за тобой! — оживленно закивал Ли.

— Но разве я могла разбить твое сердце? — шутливо погладила небритую щеку Джоэла Джолин. — Ты переоцениваешь мою жестокость.

Разговор прошел быстро и легко. Невероятно легко, Джоэл даже не ожидал, что эти муки выбора закончатся, едва начавшись. Хотя для Джолин они тянулись дольше, чем для них с Ли.

— Ну, и кто ты теперь тогда, Джо? — подкалывал Ли, лукаво щурясь и с наслаждением откусывая кусок от крупного красного яблока, честно добытого в неравной битве с непокорными ветвями.

— Двоеженец? — предположила Джолин.

— Двоемужец? Нет, что-то не то… Двое… А хотя какая разница! — отмахнулся Джоэл.

— Мы такие неправильные, — со смехом пожал плечами Ли.

— Тебя не тяготит это, Джолин? Что мы с Ли какие-то… неправильные, — на всякий случай вновь уточнил Джоэл.

— Я тогда тоже «неправильная», — вздохнула она. — Что есть «правильный»?

— Я тоже не знаю, кто и в чем правильный в этом городе.

И они рассмеялись, громко, искренне, словно не осталось никого больше в их крошечном мире для троих. Только этот яблоневый сад, околдованный ласковым ветром, только пение птиц и аромат созревших плодов. Их прекрасная застывшая над бездной хрустальная сфера, где всегда царило лето.

В тот день они смеялись больше, чем за всю жизнь, дурачились, целовались и срывали яблоки. Джолин собирала первые плоды жаркого лета. И громко смеялась. Ли вторил ей, а Джоэл радовался, что может больше ни о чем не беспокоиться.

Это был самый счастливый и беззаботный день на его памяти. Но с каждой минутой сердце опутывали кольца тревоги: казалось, что это последний день счастья, после которого оно иссякнет безвозвратно.

Облезлый кот с Королевской Улицы стоял, выгнув спину, на заборе и недовольно бил себя хвостом по впалым бокам, привычно шипя на Ловец Снов. Да, привычно… слишком привычно, будто эта тварь знала всю правду, но не желала говорить. Видела что-то, о чем не подозревали стражи Цитадели, осуществлявшие круглосуточное наблюдение за пекарней.

— Что это, Ли? Что же это? — полушепотом начал Джоэл, но хотел кричать, оглашая протяжным воем весь город. Так, чтобы долетало до самого Хаоса. Тревога замешивалась на возраставшей растерянности, схватывая холодом ноги. И ясный летний день перекидывался в давящий полог мглы поздней осени. Все яркие краски меркли.

— Я надеялся, что ты подскажешь… я… я не готов поручиться, — в замешательстве бормотал Ли.

В Ловце Снов, подвешенном возле пекарни, копошились и роились знакомые омерзительные химеры. Они скрипуче кричали и задушено вопили, как оркестр переломанных инструментов. Дергались когтистые лапы, отслаивалась обожженная кожа, стекала слизь пополам с кровью, выплескиваясь из отверстий всех форм — ртов, носов, ушей, гениталий. Лопались крупные фурункулы на зеленоватой помертвелой коже.

Химеры мучились, свернутые в единый клубок, насильно пришитые друг к другу, сцепленные железными скобами, но одновременно всем видом показывали, как жаждут уничтожить случайную жертву, вовлечь в темный круг своей боли и озлобленности. На Джоэла и Ли скалились бесформенные перекореженные головы, из которых щерились гвозди, куски сломанных обугленных балок, торчащие кости черепа. Тянулись в жадном отчаянии переломанные руки с вывернутыми суставами, щелкали клешни и извивались липкие щупальца.

Джоэл уклонился от плевка, прожегшего насквозь булыжник разбитой мостовой. Следующий плевок едва не попал в кота, тот немедленно ретировался за доски забора. Он уже выучил повадки этих «зверей», которых наблюдал не реже патрульных охотников.

— Проклятье! А это было опасно! — дернулся Ли. Кислота не рассеивалась мороком, а дымилась гашеной известью.

— Надо убрать их, пока люди не вышли на улицу. Почему ты не уничтожил тварей сразу? — не понимал Джоэл.

— Хотел тебе показать. Ты ведь… уже знаешь этих монстров.

— Мне кажется, я уже ничего не знаю, — гулко выдохнул Джоэл.

Ли прибежал в мансарду незадолго до завершения дежурства. Сны — не охотника, а новоявленного мирного гражданина — не запоминались, только пробудился Джоэл с крепким щемящим душу предчувствием чего-то ужасного. Нервный дробный стук в дверь не удивил, не заставил встрепенуться, а представился закономерным итогом безмятежных дней, в некотором роде платой за то мирное счастье, которое окутывало накануне. Он встал, наспех оделся и поспешил следом за напарником.

И вот теперь они вместе нерешительно застыли на Королевской Улице возле пекарни, где видела сны любимая Джолин. А в воздухе звенел немой вопрос: «за что?». Все повторялось новой петлей, да не времени, а удавки подлого грабителя, забирающего всякий намек на радость.

— Это ее кошмары, — неуверенно заключил Ли. Зачем? Всего лишь озвучил очевидный неоспоримый факт.

— Да, ее. Но что мы можем сделать? — хмуро протянул Джоэл.

— Откуда они? — дрогнул голос Ли. Похоже, он не желал возобновления череды потрясений. Ведь еще недавно, не далее как пару дней назад, он жарко убеждал, что все закончилось. Джоэл ненавидел каждый раз находить подтверждение своей инстинктивной подозрительности. Слишком часто неосознанные тревоги оправдывались. Он мечтал хоть раз ошибиться.

— Не знаю. Не понимаю! Только вчера мы были так счастливы весь день… Она не лгала, и мы не притворялись. Так откуда же… Откуда? Уничтожь их, Ли! — бормотал Джоэл, отворачиваясь от плюющегося визжащего комка. Ли проворно разрубил месиво острым лезвием. Химеры замолкли, но их голоса все еще звенели горьким набатом в ушах.

Джоэл подозревал, что все этим закончится, пусть и утешал себя, глушил доводы многолетнего опыта: кошмары возвращались почти всегда.

Памятные полтора рудокопа продолжали долгие месяцы уныло разгуливать по ночным улицам, хотя «хозяин сна» не обращался. Порой они испарялись, казалось, уже навсегда. Но неизменно возвращались, как рецидив психического расстройства, трещины пространства, язвы души. Также возникли и узнаваемые химеры, которые, между тем, сделались будто ужаснее прежнего. И Джоэл не понимал, из-за чего.

Неужели он поступил как-то неверно? Возможно, Джолин вовсе не понравилась их близость под яблонями. Возможно, жаркая страсть только пробудила воспоминания обо всем пережитом насилии. Этого Джоэл опасался больше всего.

Или, может, всколыхнула темные глубины подсознания не сама близость, а момент перед ней, послужил отправной точкой для новой лавины нежеланных воспоминаний, от которых Джолин молила оградить. Лишние вопросы вскрыли старый нарыв. Яблоки в саду, жизнь в богатом районе. Правда ли? Вымысел? Какая жизнь и в роли кого? Джоэл не представлял, с чем связывать образы химер. Более всего они напоминали ему личный кошмар перепутанного пространства черных линий.