Мария Токарева - Град разбитых надежд

— Для тебя бред, а вот я пока лежал в госпитале, слышал, как врачи переговаривались с кем-то, утверждали, что со мной у них какой-то эксперимент прошел успешно. Какой? Не знаю. Только я теперь слышу и чую, как собака. Или… или сомн. Или еще какая тварь Хаоса. Я вроде говорил, Ли, а ты не верил.

— В лабораториях что-то есть. Кто-то, — сжала кулаки Энн.

— Не может это быть сомн, — засомневался Ли, задумчиво опустив глаза.

— Как тогда объяснишь эпидемию превращений? — глухо рыкнула собеседница. — Раньше мы думали, виной всему Легендарный Сомн. Но его нет, благодаря Джо! Тогда в чем причина? Я не хочу! Не хочу больше убивать моих учениц!

— Ладно, мы поможем тебе, Энн. Мы остановим это. Мы разберемся, — пообещал Джоэл, и на том они распрощались.

Продолжать тяжелый разговор просто не имело смысла, Энн срывалась на эмоции, Ли хмурился, а им и так хватило дурных впечатлений за одно короткое утро. Условились встретиться на следующий день и уже детально проговорить, когда заходить в госпиталь и как отвлечь охрану. Предстояло изучить план здания, хотя Джоэл и ориентировался в Цитадели с закрытыми глазами, но не в запретных корпусах, которые угрюмо таращились на улицу глухими стенами.

Крики Энн слышала со стороны внутреннего двора, там, где совершались казни скрывавших сомнов. Там, где работали палачи. Даже если кто-то из них и слышал нечеловеческие вопли, скорее всего, принял их за вой очередных «клиентов» из тюремных подземелий. И только Энн заметила, что звук доносится не из камер, а сверху, со второго-третьего этажа закрытого блока психушки. Если там и не держали сомнов, то дела творились все равно неладные.

«Что ж, Уман, похоже, мы подберемся к твоим секретам. И нас не задобрить походами в театр, не разжалобить твоими чувствами к Сюзанне. За секреты надо платить, а за секреты перед друзьями — особенно», — зло думал Джоэл. Он снова ненавидел Умана, и чувствовал, что охватывавшая его ярость усилится стократно, если они с Ли найдут свидетельства гнусных экспериментов над юными охотниками.

«Контролируемые превращения. Да, изменение человеческой природы, чтобы выйти в Хаос. И полигоном стала Академия. Идеальное место! Закрытое. Юные охотники — никто, многие откровенно отрепье, коим и меня считали. Их россказням никто не поверит, обращаются и обращаются, — продолжал злиться Джоэл. — Эксперимент… Весь Вермело — полигон. Возможно, мы все — просто веселый эксперимент Змея».

— Джо, а ведь это могли быть и мы, — ужаснулся Ли, когда они достигли мансарды. — Во время моего или твоего обучения.

— Могли. Но это не мы. И мы в ответе за новых охотников. Поэтому мы во всем разберемся. Обещаю тебе.

— Главное, чтобы правда не оказалась хуже неведения, — странно вздохнул Ли, рассматривая «черную звезду» на выцветшей карте, расстеленной на столе.

— Любая правда лучше лжи, — непоколебимо отозвался Джоэл.

Который сон был подобен смерти. На дно сознания темнеющей проталиной небес спускалась черная воронка, и в иссекавших душу вихрях парил Каменный Ворон, окутанный золой. Его же рвали когти Змея, впивались в чешую-доспехи, срывали панцирь и душили голос. Ворон что-то говорил, но Джоэл слышал только клекот, не разбирая слов.

— Я Страж Вселенной! Помоги мне, я в Мирах Хаоса почти без силы… — звук оборвался взмахом когтей, Змей наклонил колоссальную морду, перевесился через стену.

— Нет, Сумеречный Эльф, падший Страж, ничтожный предатель замысла, — твердо крикнул Змей. — Белый Дракон — мой. Ты помог Белому Дракону Древа, и я не смог вырваться в ваши миры, но ты не поможешь Белому Дракону Града. Это мои миры! Миры Хаоса!

— Джоэл… — прохрипел Каменный Ворон. Спаситель или палач Вермело. Ныне бессильный, придавленный когтистой лапой Змея, рвущий обвивавшие его клочья черных линий.

А Джоэл — или кто-то похожий на него, безымянный, бестелесный — лежал на мостовой, пригвожденный ужасом и бессилием. И только взирал наверх, в небо чудовищ, где на красном мареве сталкивались древние создания небытия. Здесь, под кровавыми облаками, Вермело предстал той изнанкой, куда заманил Легендарный Сомн.

Джоэл видел Квартал Ткачей и то место, где он встретил смерть. Выжил ли он в тот день? Теперь уже сомневался. Воспоминания жаркой волной оживали, как колючие иглы, выпрастываясь из подсознания.

Время застыло в кошмаре, час после мига, поймавший минуту на болезненной смене удара. Час после жизни, пронизанной кольями взгляда. Каменный Ворон глядел сквозь воронку, взмахом крыльев отгоняя поющие души, и Джоэл невольным движением руки ловил их на серебристую паутину. Все сон… Или длилось скитанье по спиралям электрических лампочек, или иссякало сознанье из тела. В мир линий ради бытия.

— Назад, безумные, назад! Назад, я умоляю! — кричал истошно Ворон, поднимая ветер.

— Ко мне! Вперед! Ко мне! Мне нужны ваши силы, чтобы победить Стража Вселенной, — шипел утробно Змей, и когти царапали стену, разрушая хрупкие обломки. А люди всего Вермело вставали сомнамбулами, вытягивая перед собой белесые руки. Они не обращались, но ступали на подоконники, и шаг падения в пустоту уносил их к черной воронке.

«Так вот, как Змей выбирает тех, кто обратится каждую ночь, так вот, как появляются сомны. Мы для него пища! Еда! Поэтому Вермело уцелел, он позволил, сделал нас своим загоном для скота. Сомны — подпитка его сил», — вдруг с содроганием понял Джоэл и потянулся к белой паутине, натягивая светящиеся нити.

Он видел! Множество разноцветных переливающихся нитей-линий, соткавших пространство мира, тысячи миров. Удержать, удержать всех на краю, помочь Ворону, который заслонял собой воронку. Лишь бы удержать — билась горящая мысль. Джоэл тянул за нити, выстраивал незримые мосты и преграды, затворял окна, открытые в бездну. Но души падали и падали, и удар когтистой лапы Змея снова сбил Каменного Ворона. Броня распалась, посыпалась пеплом черного оперения, брызнула кровь.

— Они же все погибнут. Они же… — задыхался Джоэл, и длилась его незримая борьба. Лишь крошечная часть сознания напоминала, что где-то еще лежит его тело, где-то длится сон жизни, а настоящая — разверзлась здесь великой битвой с древним асуром.

— Он этого добивается! — прохрипел Страж, уже в образе человека, все того же худощавого парня, которого они со святителем Гарфом подобрали у Айгрежи. Он с трудом поднялся, вылезая из вмятины на мостовой, образованной его падением, представая уже не в лохмотьях, а в драной кольчуге.

— Так прекрати это, прекрати! — умолял Джоэл, мечтая, чтобы сон оборвался, освободил от вечного стояния на грани белых линий. Черные хлестали плетьми теперь их обоих, почти поверженного Стража и его нежданного союзника.