Мария Токарева - Голод Рехи

Они застыли, обнимая друг друга. Первая радость схлынула, больше Лойэ не пыталась развеселить Натта, который задумчиво перебирал меховые мячи в углу и напряженно сопел, глядя на Рехи.

«Он узнает меня, обязательно узнает!» — пообещал Рехи, прижимая к себе Лойэ, которая сейчас казалась невероятно хрупкой, исчезающей. Слишком часто она ускользала от него, как песок сквозь пальцы. Теперь они прижались друг к другу с немым обещанием никогда не расставаться.

— Лойэ, я не устал. Ведь я дома, — глухо повторил свою вечную молитву Рехи. Лойэ блаженно улыбалась ему, и по каждой клетке его тела разносилось тепло ее прикосновений.

— Мы устроим тихий пир, только для нас, — предложила она, и Рехи охотно согласился.

Вечером в честь его возвращения забили свинью. Ее визг, донесшийся со двора, заставил Натта расплакаться, но Рехи успокоил его, покачав на коленях. Все-таки сказки Лойэ помогли малышу быстро преодолеть страх перед незнакомым. Уже за столом, которым служил высокий сундук, сын без остановки говорил что-то Рехи, спрашивал о путешествиях из «сказок мамы» и рассказывал о своей нехитрой жизни, глотая слова и переставляя слоги.

— Переведете? — постоянно неловко переспрашивал Рехи у Лойэ и Санары.

Ему подсказывали, вызывая смех Инде и Ларта. Так прошел вечер, и Рехи не помнил более уютного вечера в своей жизни.

Потом Санара расстелила новые шкуры для прибывших, детей уложили спать. Взрослые же вчетвером еще полночи сидели вокруг сундука-стола, негромко рассказывая о том, как прошел нелегкий год. И плакали, и тихо смеялись, и вновь радовались встрече.

Лойэ поведала, как отряд шел по пустыне, не представляя, где найдет пристанище. Сначала им приходилось тяжело: нападали служители культа и ящеры. Сильные воины гибли от истощения, Натт болел, Лойэ боялась, что навечно потеряла Рехи. Но вскоре они дошли до земель, где почва не превратилась в мертвый пепельный песок. Там же протекала река, росли грибы и съедобные колючки. По воле неизвестных сил таким местом оказались руины безымянного города, находящиеся недалеко от Разрушенной Цитадели. Выбора у выживших просто не было. Да и удача вновь повернулась к ним лицом: скитальцы, которые раньше стремились к Бастиону, кинулись в поисках нового ориентира к деревне. Новых жителей притягивала не легенда о мистическом Страже, а настоящая еда и обещание защиты. Так из отряда сопротивления и выросла деревня, в которую принимали всех. Лойэ и Санару почитали как старейшин, доверив им управление. Они придумали свод жестких законов, которые никто не смел нарушать.

— Значит, ты лично вершишь правосудие? — поражался Рехи.

— А то ты не знаешь, как я умею! — приосанилась Лойэ.

— Еще как знаю, — Рехи указал на бок, на котором под туникой красовался давний шрам от клинка возлюбленной. — Всех застращаешь.

Все негромко рассмеялись, Санара продолжила рассказ:

— Потом мы начали приручать ящеров.

— Но сначала запретили кровопролитие и воровство, как учил нас старик, — кивнула Рехи воодушевленная Лойэ. В их законах и правда оказалось немало от заветов пустынного адмирала, которого молодые эльфы раньше не слушали.

«Старик, как странно ты помогаешь нам после смерти. Жаль, что ты не увидел Натта», — посетовал Рехи, ощущая светлую печаль. Все страдания и горести переросли именно в это чувство. Они закончились. Рехи верил в это. Пустыня и так слишком много отняла у него. Возможно, настало время возвращать. Именно теперь, именно здесь.

«Да, точно, что нам сделается теперь? У нас есть прочные ворота, крепкие стены, сильные ящеры. И мы тоже немало умеем», — успокаивал себя Рехи, когда накатывала внезапная дрожь. Он и не подозревал, что великая радость ранит не меньше горя. Из-за нее ноги заплетались и во рту пересыхало. Свиная кровь утоляла голод, но не дрожь, пронзавшую кончики пальцев.

Успокоение пришло лишь в объятиях Лойэ перед рассветом. Ночью Рехи забылся тяжелым сном, но через несколько часов пробудился. Его непривычным теплом согревало теплое мускулистое тело Лойэ. Она перебирала его волосы и безмолвно рассматривала лицо, точно вспоминая, заново узнавая.

В тишине сонного жилища Лойэ предстала как никогда желанной и манящей. Им больше ничто не мешало наслаждаться друг другом. Эта мысль туманила голову и разливалась теплом внизу живота, Рехи потянулся к возлюбленной, она наклонилась над ним. Все молча, чтобы не разбудить Натта и Инде. Но это сладостное молчание превращало близость с Лойэ в еще большее наслаждение, чем в те времена, когда они исступленно кусали друг друга и рычали, как два ящера.

Рехи заново узнавал тело Лойэ, ощупывая и гладя ее под накрывавшей их шкурой. Она немного изменилась: на животе появились мягкие складочки, но их скрадывали привычные крепкие мышцы непримиримой воительницы. Лойэ оставалась прежней, они не изменились настолько, чтобы не узнать друг друга. Прежней осталась и ее упрямая ненасытность, которой так не хватало с Теллой и другими безымянными женщинами. Все они канули в далекое прошлое.

Лойэ мягко царапала грудь, оседлав бедра Рехи, жадно терзала его губы долгими поцелуями. И они вновь сливались воедино, как в забытой пещере. Лойэ превращалась в неистовую бурю, безмолвную, но страстную, огненную, обжигающую. Рехи запрокидывал голову и выгибался, теряясь и радуясь. Лойэ же улыбалась и сладко щурилась, часто и томно вздыхая.

Вскоре ураган по имени Лойэ превратился в кроткий ветерок, свернувшийся на шкуре возле избранника. Лойэ мирно рассматривала его лицо и перебирала нежно волосы. Рехи же распластался в полном изнеможении. Дрожь прошла, дурные сны отступили. Теперь он окончательно поверил, что вернулся, не затерялся в безумных иллюзиях, не потонул в дурманных снах.

— У нас будет еще много-много детей, Рехи… — сонно зевнув, пообещала или попросила Лойэ, обводя пальцем контур его губ.

— Ты не боишься? Ведь… ведь ты чуть не умерла, — виновато заметил Рехи, целуя пальцы Лойэ.

— Знаю. Но так было всегда, во все времена. Новая жизнь — это всегда риск, — спокойно ответила она. — Новая жизнь… это и жертва, и благо. С Наттом я стала намного сильнее. Если бы не он, наверное, я бы из Бастиона не убежала, не поняла бы вовремя, где кроется опасность. Странно, правда, когда становишься сильнее ради того, кто слабее.?

— Странно. Но я тоже заметил это, когда нес Инде. А теперь, когда вы все рядом со мной — и слабые, и сильные, — мне страшно. Но я тоже чувствую себя сильнее, чем когда бы то ни было.

Рехи виновато прикрыл глаза: он отчасти солгал. Белые линии больше не появлялись под пальцами, сколько бы он ни старался. Он тешил себя надеждой, что просто растратил всю мощь, когда спасал Ларта в Бастионе. Но что если магия Стража покинула его навсегда? Впрочем, так даже лучше. Хватит острых клыков и верных рук, способных держать меч.