Мария Токарева - Голод Рехи

— Ну как? Что… — подбежала Санара, но осеклась. Прочитала все по застывшему его лицу и кинулась сама наверх.

— Родная, ну что же ты так! Он же хотел извиниться, — запричитала она. Рехи приблизился к шаткой лесенке, заглянул в щель люка и увидел, как Лойэ заходится рыданиями рядом с Санарой. Подруга нежно гладила ее по голове и тоже плакала. А Рехи не знал, с кем разделить горе. Голод вины выгрызал его насквозь, оставляя дыру на месте сердца.

— Рехи, что она сказала? — спросил Ларт, вбегая в дом.

— Она хочет, чтобы я убрался к Стражам, — ответил честно Рехи. Ларт застыл в дверях:

— Так и сказала?

— Да.

— Тебя Двенадцатый морочит! Ну, или этот… Разрушитель Мира. Я уже запутался, кто есть кто, прости, — замялся Ларт, не зная, куда деть руки.

— Нет, — горько усмехнулся Рехи. — Это сказала Лойэ. И она права.

Ларт вздрогнул и приблизился, встряхивая Рехи за плечи:

— Нет, никуда ты не пойдешь, дурень. Умереть вздумал? Опять?!

Рехи не смотрел на Ларта, но и не плакал больше. Слезы закончились. Плачут те, кому есть, что терять.

— Пожалуйста, не уходи, — умолял Ларт, пока Рехи искал лучший меч и собирался в дорогу. Он не брал ни бурдюков с кровью, ни плаща, чтобы укрываться во время переходов. Так собирается странник, который знает, что не вернется. Ларт сжимал кулаки и требовал остановиться:

— Рехи, завтра в голове прояснится! И у тебя, и у нее! Пойми же ты, вы просто переживаете страшную потерю! Рехи! Немедленно остановись! Укушу, пустынный эльф, если не остановишься! Ударю!

Ларт несколько раз замахивался кулаками, но ни разу не выполнил угрозу. Рехи же нашел крепкие ножны и надежный пояс. Натянул самые грубые сапоги, чтобы выдержали долгий пеший путь по острым камням, накинул толстую тунику, примерил наручи и поножи. Затем попросил у Ларта кольчугу. Он собирался на битву, но подозревал, что не мечом суждено будет сражаться. Если вообще суждено.

— Вроде бы все.

— И хватит с тебя. Пособирался и оставайся, — увещевал Ларт. Но Рехи только качал головой. Он все решил. И оттого прорвался гнойный нарыв с изнанки души. Путь его не завершился, долг оставался невыполненным — это и мешало, это и тревожило предчувствием страшной потери.

— Подождем до утра, — согласился Рехи, замечая, как за окном крепчает ветер. Неплотно затворенные ставни бились, как плавники засыпающих рыб, наполняя башню стонами и грохотом.

— Да, до утра, — почти радостно согласился Ларт.

Они сидели всю ночь на разных этажах: Рехи с Лартом — на первом, Лойэ с Санарой — на втором. Снова разделенные, разрубленные. Да не мечом. Убивало сознание, что это случилось по их вине, по их недосмотру. Каждый обвинял себя.

— Рехи, а ты не думал, что я без тебя умру от тоски? А? Мы же столько раз друг друга вытаскивали! — спрашивал Ларт. Они застыли с Рехи друг напротив друга на лавках по разные стороны стола. Не рядом, как раньше.

— Ты сам говорил, что я должен дойти до Цитадели. В Бастион мы зря пошли. Я должен был сразу пойти в Цитадель. Лойэ с Санарой справились бы. И Натт остался бы жив.

— Или нет. Возможно, без тебя и не справились бы.

— Что говорить. Все уже — в прошлом. Ты прав, Ларт, надо бы поспать. Возможно, и прояснится, — соврал Рехи в конце концов. Измученный тревогой Ларт мгновенно заснул на шкуре мохнатого ящера. Рехи же сделал вид, что тоже ложится, но потом бесшумно встал и выскользнул из дома, не разбудив сопящую в уголке Инде. Раньше рядом с ней висела кожаная люлька Натта. Теперь о ней напоминал лишь след на ветхой серой балке.

Уже снаружи Рехи услышал всхлипывания Лойэ, которые доносились из-за ставней второго яруса. «По мне ты ведь не будешь плакать, если я не исправлю содеянного? Вернее, несодеянного», — подумал Рехи и направился к воротам Надежды.

Выпустили его без лишних разговоров, посчитав, что Страж идет на разведку или на охоту. Спросили только, почему без ящера. Рехи и сам не знал, почему обязан дойти именно пешком. Возможно, чтобы сбить в кровь эти слишком медленные ноги, которые не дали спасти Натта. Возможно, он больше не доверял ящерам. Или, наоборот, не хотел убивать одного из прекрасных ручных созданий. На самом деле, Стражу в последнем пути скакун не нужен.

Рехи вновь вдохнул тяжелый ветер по ту сторону поселения. Его звал ураган, его приветствовали вихри песка. Дюны и барханы расплескались валами безбрежного моря. С каждым шагом все дальше оставалось прошлое, но все ярче проступали черты Натта. Рехи постоянно видел его в своем сознании. Сына неизменно держал на руках старик-адмирал. Странно, словно с какой-то неведомой целью. Рехи не понимал, но шел на встречу с призраками пустоши. Они звали его все громче и яснее. Именно теперь он приближался к истинной цели своего пути. Ведь есть счастье, а есть долг. И тяжко, когда они не совпадают.

— Рехи! Рехи! — донесся сквозь вой урагана пронзительный голос. — Куда ты?

Рехи обернулся: по песчаным дюнам несся Ларт, спотыкался, падал, отплевывал пыль, но вновь кидался вперед. Самый верный друг, связанный и общей виной, и общим спасением. Как вторая половина души, которую с мукой отрывал от себя Рехи. Друг заслужил обычное счастье смертных, его достаточно истрепали призраки пустоши.

Ларт подбежал и упрямо дернул за руку, но Рехи не двинулся с места:

— Лойэ изгнала меня. И я ухожу. Она сказала, к Стражам. Я иду к ним.

— Я очень сожалею, Рехи, это… ужасно. Лойэ просто сходит с ума от скорби. Санара говорит, что ты можешь остаться. Никто тебя не изгонял из деревни. Поверь мне. Ты же и правда не мог ничего сделать.

— Мог. Я мог… Но не сделал, — задумчиво улыбнулся краем губ Рехи.

— Твое сознание сейчас тоже замутнено горем, — Ларт попытался увлечь за собой. — Пойдем, пойдем обратно в деревню. Все еще образуется.

— Нет. Только сейчас я, кажется, по-настоящему прозрел. Я не могу вернуться. Прости, Ларт, — ответил размеренно Рехи. Он по-прежнему отчетливо слышал зов грозы, внимал призракам туманной мглы и красных сумерек. Все звало его, все велело идти к Разрушенной Цитадели. Впервые Рехи-Страж и Рехи-эльф соглашались друг с другом.

— И куда ты отправишься?

— Ты знаешь.

— Цитадель… Рехи! Только не умирай там. Пожалуйста, ради Лойэ, ради меня. Не умирай! — взмолился Ларт, смахивая крупные жемчужины слез с белых ресниц.

— Я иду не за смертью. Я иду, чтобы все исправить. Иначе еще один мир разрушится, наш мир, — ответил Рехи. Впервые все выглядело понятным и правильным. Он обязан дойти. Пусть его сжигала дикая боль, пусть он понимал, что не вернется.

«Важна цель, а не мотив. Мотив менялся в течение моего путешествия. Цель оставалась неизменной. Сейчас я иду не за ответами. А за искуплением», — осознал Рехи и продолжил: