Мария Токарева - Голод Рехи

— Ну что? Мы теперь вроде того как братья. Разделили еду, — сказал Ларт, вскоре разгрызая берцовую кость и с видом гурмана выедая ее внутренность. — Хочешь попробовать? Тут тоже кровь есть. На вкус вроде такая же. Или другая. Вы в этом лучше смыслите.

— Не… — пробормотал Рехи. Он съежился возле трона, ему вовсе не нравилось, что даже во время насыщения кровью он чувствовал, как скользкие холодные линии колышутся вокруг. Из них состояло буквально все, а вокруг Ларта они извивались жутковатой воронкой — к нему тянулись линии от всех соплеменников. Да еще внезапно проявился печальный голос в голове, который непривычно слабо, как через завесу, еле достучался:

Рехи помотал головой, он и так слишком устал за последнее время и не знал, как сбежать. А предостережения не подсказывали четких планов. Хорошо говорить о спасении, не обладая телом: можно и через каменную стену перелететь, и от челюстей ящера сбежать. А при попытке его побега Ларт с удовольствием добавит Рехи к прочим блюдам очередного безумного пиршества. Как же Рехи возненавидел само это слово!

Предводитель, конечно, никаких линий не видел, поэтому довольно развалился на троне, задумчиво перекатывая в ладони вырванные глаза пленника, оставляя их на закуску. Ларта тянуло поговорить, он как будто опьянел от сытости, поэтому начал пространно:

— А знаешь, что я сделал со своим отцом? — он перегнулся через подлокотник и злобно оскалился: — С этим животным, которое как-то раз поймало и взяло силой мою мать?

— Ну… догадываюсь, — пожал плечами Рехи, не подумав испугаться. — Убил.

— Убил! Убил! — Ларт злорадно рассмеялся. — Не-е-ет, не просто убил! Я его сожрал.

— Вот прямо так? — Рехи указал на остатки пиршества. Лоскуты кожи, внутренностей и снятые скальпы с волосами разметались по шатру, а полукровки сосредоточенно доедали свои куски. Они уже благодушно и сыто смеялись и общались друг с другом, умело играя роли разумных существ.

— Не так, не-ет! — заманчиво протянул Ларт. — Сначала я поймал, караулил, конечно, сутками возле людской деревни, но потом все-таки поймал его, привязал к сухому дереву и долго с наслаждением мучил, отрезая от живого руки, потом ноги, потом выковыривая глаза. Они лопались у меня между зубами, сначала один, потом другой. А он кричал и умолял пощадить. Но я поедал его заживо. С тех пор мне понравилось поедать их заживо!

— Как ящер, — вкрадчиво кинул Рехи, вспоминая, как рептилии добивали его деревню.

— Я еще много что придумал тогда. — Ларт разочарованно развел руками: — Только он долго не выдержал. Потом я его освежевал. Ну и съел, разумеется. Не пропадать же мясу! Жесткому, правда. Еще он горчил. Наверное, мясо всех трусов горчит.

— Есть еще удивительные истории? — задумчиво потирая кончик носа, проговорил Рехи. Почему-то история Ларта ничуть не шокировала его, лишь добавила логичный элемент в предположения о судьбе предводителя. Значит, по матери он происходил из эльфов, оттуда же и шла жгучая ненависть к людям.

— О да, есть, эльф, — ухмыльнулся зловеще Ларт. — Я ведь еще и эльфятину ел. Здесь раньше торчало убогое селение эльфов. Они держали троих полукровок как рабов. Эльфы! Как же! Вы всегда ставите себя выше других!

— Да никак я себя не ставил… — возразил тихо Рехи, но его не слушали.

— Мы пришли и смели его подчистую. Пировали вашим холодным мясом, наверное, неделю. А потом возвели стену. Так и живем здесь. Да, холодное мясо мертвецов — это не то. Кровь живого — это нечто, эльф. Нечто…

Рехи поежился, хотя он никогда не слышал о поселении. «А меня ты решил не съесть, а выпить? Распробовал для себя новый вкус, да?»

В этот момент в шатер внесли дополнительное «лакомство»: с почестями и под общие завывания на щите прибыло тело убитого утром воина. Рехи совершенно остолбенел, когда понял, что Ларт отдает на съедение своего друга, вернее, его облочку. В груди что-то болезненно сжалось и оборвалось. Рехи закрыл глаза, пока Ларт говорил с ложным пафосом:

— Друзья, теперь наш брат на вечном пиру. Так продолжим же мы наш краткий пир!

«Да, у них мало еды, у них просто мало еды», — убеждал себя Рехи, но все еще сидел с закрытыми глазами, только обоняние не удавалось обмануть, когда вновь обдало запахом крови, уже не свежей и горячей, но все же… Нет, она не будила голод, наоборот — все больше и больше хотелось сбежать. А, впрочем, из-за чего? Раньше бы он и не удивился. В пустоши выживали как могли и ели, что попадалось. Но, наверное, страх за себя мешал трезво оценивать.

Ларт же не на шутку разошелся, все объясняя Рехи:

— Полукровкам все равно, какое мясо. Мясо! Мясо! Одной кровью мы не можем питаться.

— Тогда чем вы лучше людей? — поморщился Рехи, уставившись на Ларта.

Пусть лучше перед глазами будет наглое лицо с горящими глазами, чем расчленяемый труп.

— А эльфы чем лучше? А люди чем лучше нас? Вас… Или вы их, — Ларт рассмеялся.

— Но мы не едим своих.

— Эльфы нам тоже не свои.

— Но ты же и мясо полукровок ешь! — воскликнул Рехи и вскочил с места, указывая на медленно исчезавшее под челюстями полуэльфов тело их воина.

— Еды нынче мало. Смертельно раненые принесут деревне больше пользы, если мы их съедим и не умрем с голоду. Он сам так попросил, это уже вроде традиции, — невозмутимо отвечал Ларт.

— Нет, все же в твоем людоедстве есть что-то еще, — сощурился Рехи, надеясь выудить как можно больше информации. — Что?

— Приручение ящеров, — гордо объяснял довольный собой Ларт. — Не знаю почему, но эти твари слушаются только тех, кто подобен им: жрет подряд любое мясо. Если похитить яйцо ящера и делить потом с вылупившимся детенышем еду на протяжении многих лет, то эти создания оказываются невероятно верными, считают тебя братом. Так я и научился есть с ними всякое мясо. Разницы нет. Попробуй.

И в лицо Рехи настойчиво ткнулась все та же разгрызенная берцовая кость; пришлось отвернуться и в который раз настоять:

— Я же не ем никакое мясо, только кровь… Но есть сородичей… Это же…

— Цена выживания, — оборвал Ларт, а затем с наслаждением отвлекся на что-то более интересное: — О! Вот и главная церемония любого победного пира!

В шатер с неторопливой торжественностью внесли большой сияющий серебром чан, наполненный какой-то мутноватой водой. Или не водой. По крайней мере, не кровью. По бокам старинной чаши вились узоры с изображением неизвестных плодов и листьев, которые Рехи едва-едва припоминал по своим снам.

Ларт встал с трона и подошел к чану, зачерпнул из него несколько раз ладонью, и вместо долгих речей возвестил странный призыв:

— В полет!

— В полет! В полет! — радостным гомоном взорвался шатер. Потом чан пустили по кругу, уже строго по порядку давая испить сначала наиболее важным фигурам — воинам-всадникам, стражникам и стражницам. После пробы содержимого у всех на лицах расплывалась еще более довольная ухмылка, чем во время кровавой трапезы.