Мария Токарева - Голод Рехи

— Она точно у тебя не сумасшедшая? — коротко бросил предводитель.

— Наверное, раз ищет миф, — посетовал Рехи.

— Нет-нет! Последний Бастион — это не миф! — воскликнул Ларт, приближаясь к Рехи, и лихорадочной скороговоркой продолжил: — Он находится прямо за этими горами. На нас оттуда однажды напали. Кровопролитная битва была.

— Что? И кто там? — подивился Рехи. Он-то всю жизнь считал, будто россказни о Бастионе — миф воспаленного сознания. Выходит, неудачливые соседи не дошли не потому, что попали в ураган или наткнулись на стаю ящеров. Хотелось бы узнать подробнее про загадочное место, но тут Ларт снова ухмыльнулся и отошел с небрежными словами:

— Много вопросов задаешь!

— Ты знаешь, как добраться до Бастиона? — настаивал Рехи. По телу пробежала дрожь, а сердце зашлось от новой надежды. Лживое гадкое чувство. Но что еще оставалось, когда Лойэ растворилась среди пустошей? Казалось, что чем дальше она уходила, тем отчетливее называло себя чувство к ней любовью — сначала шепотом, едва уловимо, но чем больше нарастала тревога, тем громче делался этот внутренний голос. Рехи уже не был уверен, что шел к Цитадели, а не в Бастион. Ларт же при разговоре о загадочной твердыне вновь насторожился, не повернув головы.

— Через перевал, но его никто не пройдет, — сдавленно отозвался он. — Даже я с воинами на ящерах не рискнул бы.

«Все, Ларт, ты будешь моим проводником! Не знаю как, не знаю когда. Но будешь. Уж если я что-то решил, я добьюсь», — пообещал себе Рехи. При этом он не отказался от своих первоначальных намерений. Перед ним стояла четкая цель. Мотив не важен, он меняется во время пути. Важнее — цель.

— Так что в Бастионе? Ты ведь знаешь! — наседал Рехи, чувствуя странную власть, волю говорить. Ларт прятал лицо, от него волнами исходило напряжение. Руки сжимались в кулаки, но вскоре предводитель обернулся и мрачно ответил:

— Ну ладно, что скрывать. Культ Стража Мира. Страшное дело. Все ждут возвращения какой-то силы. Говорят, Страж Мира возрождается раз в несколько поколений, когда предыдущий умирает. Говорят: «Какой мир, такой будет и Страж». Но все равно ждут его. Фанатики и безумцы. Говорят, он управляет линиями мира и так спасает от Двенадцатого Проклятого. По мне так это все бред и выдумки. Хотя… Те линии… впрочем, не важно.

Казалось, он знал о Бастионе вовсе не из досужих слухов, слишком уж упрямо нажимал на слово «говорят», а выдавал при этом такие вещи, которые из молвы не почерпнешь.

«Страж Мира… — связывал разрозненные факты Рехи. — Страж Мира… Да, мне нужно в Последний Бастион! Там мне скажут, что в Разрушенной Цитадели! И там, возможно, окажется Лойэ. А тебе, Ларт, слишком уютно быть мелким царьком изгоев».

Весть о мрачном культе не давала покоя, не хотелось, чтобы Лойэ попала в опасную историю.

— Эй, эльф, ты изменился в лице, — не упустил случая поддеть Ларт. — Не умеешь скрывать эмоции. Как культ Стража Мира связан с тобой?

Теперь он пытливо и выжидающе буравил Рехи взглядом, блики от огня делали прозрачные синие глаза пугающе оранжевыми.

— Не знаю. И хочу узнать, — спокойно ответил Рехи, уверенно выпрямился, вскидывая голову и как будто невзначай напоминая: — Но тебе же важнее, чтобы я был воином деревни.

— Хм, «воином»… ладно, иди.

Ларт распрощался с Рехи, махнув рукой и приказав почистить доспехи, которые были собраны возле шатра-кузницы.

К тому времени житель пустоши уже знал, как лучше всего приводить в порядок добытые в бою и в курганах трофеи. Рехи добровольно держался поближе к кузнице: так его не сводил с ума нестерпимый для эльфа жар, и при этом он мог в любой миг окликнуть Ларта в случае нападения сторожей.

Конечно, быть зависимым совсем не нравилось, но здравый смысл подсказывал, что так лучше и проще. К чему ложная гордость, если все равно пока не существовало плана побега?

Ему не претила монотонная работа, помогавшая забыть о бедственном положении. Караульные деревни бродили поблизости, недовольно поглядывали. Но того, который бросил колкость в сторону предводителя, Рехи больше не видел. И это настораживало…

Тем временем руки ощупывали многочисленные кольчуги и панцири. Естественно, старинные, поношенные, кое-где помятые или дырявые. И все же поражало мастерство управления металлом. Да еще будоражило воображение количество настоящих стальных мечей, до которых удалось дотронуться в тот день. Рехи столько не видел за всю жизнь, а полукровки вот так запросто ими пользовались.

«Отчего так? Неужели мы в деревне были такими дикими? Но почему? Почему мы все забыли?» — терялся Рехи, вспоминая свое поселение, которое утратило всякую связь с людьми из прошлых времен, не считая памяти стариков.

Но что важнее — какая-то там память или вполне реальные мечи? Рехи считал, что оружие явно полезнее, хотя без памяти полукровки дожили до поедания людей заживо.

Впрочем, работа помогала не думать. Тревожили только слова одного стражника. «Твоя ж забава, предводитель», — прокручивалось в голове его небрежное замечание. А чувствовать опасность Рехи умел с детства и никому не доверял, даже тем, с кем вырос в одном шатре. Неужели Ларт по-настоящему доверял своим? Его вера в эту отринутую высшими силами деревню, кажется, туманила его мысли, он видел только внешних врагов. Но не притаились ли они среди знакомых лиц?

«Отпустил бы ты меня. Я ведь принесу тебе только беды», — вздохнул Рехи, невольно признавая свою пагубную способность.

— Хорошая работа, — в конце дня одобрительно кивнул Ларт и даже попытался потрепать Рехи по голове, словно ящера, но тот вывернулся. Только молча фыркнул, поморщившись. Он вычистил все доспехи и мечи, сумел выправить сильными руками и ногами некоторые вмятины на цельных пластинах панцирей.

— День выдался тяжелый, зато у нас есть несколько новых мечей, перекованных из старых, — подводил итоги Ларт, с удовольствием дыша прохладным ночным воздухом. — Ладно, пошли, пора возвращаться в шатер. Где там твоя Телла? Видел ее в течение дня? Если нравится тебе, будет в шатре с нами жить. Раньше моя была. Теперь твоя станет. Ну или как ей захочется.

— Поищу ее. У нее были дела какие-то, — пробормотал Рехи. Телла ему не сказать чтобы уж очень нравилась. Он ее не понимал, да и почти не запомнил, не считая плавных изгибов мягкого тела. Вот — мягкость. А он привык к жилистой Лойэ. Все было не так в этой деревне! Вроде и терпимо, но не так…

«И все же они сохранили даже кузнечное дело! А вон и еще что-то непонятное. Что она сейчас делает? Для чего?» — думал Рехи, когда они с Лартом нашли Теллу, занимавшуюся изготовлением глиняных заготовок для посуды.

Затем Ларт лично проследил за сменой караулов, обошел каждый закоулок деревни, сопровождаемый своей небольшой процессией молчаливых спутников. С Теллой говорить не хотелось, она же с нейтральным лицом следовала за мужчинами как тень, как будто так и не забыла свою рабскую природу. Снова в Рехи пробуждалась к ней лишь жалость.