Мария Токарева - Голод Рехи

Рехи впервые отчетливо осознал это: его мир умирал. И если Ларт твердил, что верит в свою деревню, то на сердце Рехи вновь навалилась почти забытая тоска, черная пустота. Если мир неизбежно умирал, то для чего что-то строить? Для чего куда-то идти? Впрочем, в Разрушенной Цитадели оставались ответы, последние ответы. Рехи знал, что обратного пути для него уже не будет. Возможно, поэтому ему не хотелось слишком скоро покидать деревню полукровок.

«Что это?» — вдруг вскинулся он уже наяву, окончательно просыпаясь. Значит, не просто так посетили видения: кто-то крался, прокладывая себе путь в обход караулов. А Ларт не слышал, он глубоко спал, а над ним уже враг нависал черной тенью. Глаза Рехи расширились. Он не помнил, как резко дернулся вперед, одним прыжком пересекая расстояние, разделявшее их с нападавшим. Он не успел подхватить меч и кинулся с голыми руками на острый загнутый нож. Ни на миг не испугался, ведь клыки всегда оставались при нем. С рычанием хищника он совершил прыжок, сбивая с ног противника, перехватывая его руку с ножом, зажимая его ногами и придавливая к земле. Тут же вскочил и Ларт, но Рехи уже справился сам.

Лазучик не ожидал подобной прыти, хоть и пытался отбить атаку. Но Рехи оказался быстрее, с удовольствием поддавшись своим охотничьим инстинктам. Вот что он умел лучше всего! Вгрызаться в шеи, разрывать глотки. Здесь все оказывалось предельно простым и понятным, и действовал он легко и без угрызений совести, как научился с детства. Голод — вот его простой и самый главный мотив.

Он вгрызся в шею противника и скоро обездвижил его, парализовал своим ядом. Кровь толчками вытекала из глубоко прокушенной артерии на шее, Рехи едва успевал пить ее. Кажется, впервые с начала своего плена в деревне он нормально поел. Не трупной крови и не подношением связанного пленника. Он поймал добычу и радовался, словно дикий ящер.

Очнулся только когда «досуха» выпил тело, настолько, что оно сделалось серым, а кожа лазутчика сморщилась, точно у давно погребенного покойника из курганов. Только тогда Рехи отдышался и пригляделся, увидел, что перед ним лежал недавний обидчик, который затаил злобу на предводителя. Это все объясняло: не просто так в видениях являлся предательский клинок, не просто так Рехи хотел предостеречь Ларта.

Сам же предводитель, как и испуганная Телла, смотрели на перепачканного свежей кровью Рехи. В шатер уже вбежали стражники, хотели напасть на Рехи, но предводитель жестом остановил их. Тогда они тоже пригляделись и все поняли.

— Молодец, эльф… — пробормотал Ларт, с огромным трудом заставляя себя смеяться. — И врага поймал, и поел. И… — но голос его нервно сорвался: — Ты ведь спас меня, Рехи.

Похоже, Ларт не привык быть у кого-то в долгу, а это нападение и стремительный бросок Рехи отнимали у него право издеваться над пленником. Он выглядел растерянным еще потому, что не ожидал предательства в рядах своих людей.

Рехи осмыслил все это уже потом, а в момент нападения сработал инстинкт. Получалось, что он спас своего главного врага в деревне — ее предводителя. Но Ларт стоял и смотрел на Рехи с неподдельной, искренней благодарностью.

— Ты играешь с огнем, Ларт, — проговорил медленно Рехи, когда ушли стражники и все постепенно улеглось. — Из-за меня в том числе. Твои люди не простят тебе этого.

Ларт сел на шкуру рядом в глубокой задумчивости, он ссутулился, а потом с самоиронией сказал:

— Знаешь, для чего в старину короли держали при себе шутов?

— Так я шут? — недовольно вскинул брови Рехи, отбрасывая выпитое тело врага.

— Это почетная должность: они были умнейшими людьми, — объяснил Ларт. — Они служили лучшим зеркалом для короля. Видишь? Ты спас меня сейчас. Через тебя я увидел истинное лицо некоторых своих людей. Мы все здесь тот еще сброд. Но нам не нужны те, кто не верит в эту деревню, кто от малейшей зависти готов резать глотки. Этот не прошел проверку, — Ларт нервно сглотнул и снова рассмеялся: — Без тебя я, возможно, получил бы кинжал в спину при иных обстоятельствах.

— Значит, я — твое отражение? — мотнул головой Рехи.

— Можешь считать и так, — Ларт ободряюще похлопал его по плечу, отчего Рехи невольно улыбнулся.

«И все же ты приносишь меня в жертву. Я отражение, я шут… Я управляю линиями. Я могу быть кем угодно здесь. Но я все равно в плену. А сейчас, Ларт, как приятно видеть, что твоя самоуверенность пошатнулась, — с долей злорадства думалось Рехи. — Ты смертен так же, как мы все. Значит, я смогу однажды добраться до тебя…»

Утром Рехи бродил по деревне, рассматривал, как живут полукровки. Да еще оценивал, как восприняли ночное происшествие стражники, потерявшие своего товарища. Конечно, не хотелось стараться для Ларта, но ведь если бы предводителя сместили и съели, то его «шута» тоже всенепременно попробовали бы на зуб.

— Слышал новость? — доносились отдаленные переговоры со стен, которые улавливал с такого расстояния только эльфийский слух. Рехи настороженно пошевелил ухом.

— Да, ночью-то что было?

— А что было, что было? Спятил один из наших, на Ларта злое замыслил.

— Да ты что? Точно спятил, мы же без Ларта пропадем. Кто еще знает секрет укрощения огня и металла?

— В том-то и дело, что все знает у нас один Ларт, — вмешался кто-то третий, наверное, дозорный с неуклюжей башни из камней.

— Пропадем мы без него.

— А если шальная стрела или еще какая напасть? Что тогда? — доносился голос нового смутьяна, и это совсем не нравилось Рехи, он нервно дергал ушами и хмурился.

— Думать надо.

— Думать, а не бунт замышлять. Ну чего вот тот хотел? Убил бы. И что дальше? — отвечал разумно один из верных воинов.

— Меня другое волнует: этот эльф, — снова донесся предательский тихий голос дозорного с башни. — Не передал ли ему Ларт свои секреты? В кузницу вон допустил. С чего бы? А нам когда покажет?

— Да ты сам никогда ничему не хотел учиться! — фыркнул на него другой стражник.

Рехи напрягся, невольно сжимая кулаки. Ему не нравилось, что всем казалось, будто он заодно с предводителем, хотя он бы и вовсе предпочел убраться подальше из этой мрачной деревни.

— Да с чего бы? Он у него так, ручной зверек, тупая тварюшка с далеких пустошей. Вроде мелкого ящера, — снисходительно бросил дозорный, чем еще больше обидел Рехи. Захотелось пойти на звук и высказать им все, что накипело. Но в ту же минуту Рехи вспомнил, что никогда не умел сражаться словами. Полукровки вряд ли восприняли бы всерьез любые речи, раз уж Ларт придумал ему такую роль — шута, отражения. Шпиона… неужели он шпионил ради предводителя?

Тогда все вновь сходилось на желании поскорее выпить его кровь и убраться из деревни. Но никакой возможности не было. Поэтому Рехи решил, что старается исключительно для себя.