Мария Токарева - Голод Рехи

Рехи с отвращением к себе отметил: «Да он чуть голову не разбил. Для уловки — это слишком. К тому же я слишком хорошо чувствую этого трехногого ящера. Он не лжет. Все время лгал, а теперь не лжет».

Хотелось извиниться перед ним, вернуть прежнего Ларта, стереть воспоминания об унижении. Рехи никогда не стремился подчинять. И, возможно, именно теперь он искал самого верного друга, а не покорного раба. Ведь разделенные падут, а объединившиеся достигнут цели — так всегда твердил старый адмирал.

И если уж один его совет совсем недавно спас жизнь спутника, Рехи невольно поверил и в другие красивые сказки из прошлого. Старик по-настоящему заботился о глупом злобном эльфенке, конечно, как умел, но зато искренне. Возможно, такая же поддержка теперь требовалась Ларту. Он тихо спал, и, кажется, теперь с него незримо слезала фальшивая старая кожа, рассыпалась чешуйками дурных воспоминаний.

Странным образом взгляд перекинулся на линии мира. Они по-прежнему оплетали мерзким кольцом все пространство вокруг, по-прежнему лезли в лицо липкими щупальцами. Но вокруг Ларта — постепенно рассеивались. И сквозь них даже проступило несколько чистых, светящихся серебром. Рехи с замиранием сердца рассматривал их, боясь дотронуться. Но теперь он убедился наверняка: бывший беспощадный предводитель изменился. Очень изменился.

— Я рядом, Ларт. Пока я жив, я буду частью твоего мира. Я не уйду, если ты сам не прогонишь, — почти бесмысленно бормотал полушепотом Рехи, надеясь, что воину хватит сил успокоиться, не сойти окончательно с ума, продолжить путь.

— Мир… Друг, — только выдохнул сквозь сон Ларт и плотнее сжал руку. Рехи сидел неподвижно и ждал, просто ждал, когда бывший предводитель отдохнет. Вернется. Хотелось верить, что вернется.

Через некоторое время Ларт действительно достаточно бодро встрепенулся и как будто что-то для себя решил, волевым движением стискивая плечо Рехи и доверительно заглядывая ему в глаза. Он почти забытым уверенным движением уперся лбом в лоб, упрямо и непреклонно.

— Рехи, — хрипло, но твердо сказал он. — Я иду с тобой.

— Ты и так идешь со мной уже сколько смен сумерек! — пожал плечами Рехи настороженно.

— Нет. Теперь я иду с тобой. Понимаешь? По своей воле.

— Зачем?

— Набить морду Двенадцатому Проклятому.

— Вот это мне нравится, приятель, — улыбнулся Рехи, в ответ ему беззлобно оскалилось четыре клыка. Это был Ларт, его прежний Ларт, а не жалкий паникер, не сломленная оболочка и не бурдюк с кровью. Нет, не прежний, восставший из пепла, а совершенно новый. Рехи не привык доверять, но на этот раз точно знал: свергнутый король переболел своим коварством, выветрилось оно из него за время скитаний.

«Как же я рад, что ты вернулся!» — добавил про себя Рехи. Его Ларт вернулся. Вернее, уже другой: он сумел отделить свою суть от ненужного вороха расколотых масок. Одновременно Рехи испытал отвращение к самому себе. Слишком долго он издевался над пленником, слишком жестокие команды ему отдавал, поэтому счел нужным смущенно отозваться:

— Слушай. Я слишком упрямый. Я не подумал о тебе… — Рехи поднял глаза, больше не избегая взгляда Ларта. — Если тебе тяжело, мы не пойдем к Последнему Бастиону. Я не хочу, чтобы тебя там убили. Правда! Я не хочу предавать тебя.

Но в ответ донесся твердый уверенный голос:

— Нет. Мы пойдем. Раз тебе нужно в Последний Бастион, мы пойдем. Будем искать твою Лойэ. А потом в Цитадель. Теперь, даже если ты решишь остаться где-то в Бастионе или еще, трехногий знает, где, я пойду до Цитадели один. Больше некуда. Ведь я видел Двенадцатого. Видел… — голос его срывался то в едва уловимый шепот, то в восклицания: — Двенадцатый! О, Двенадцатый. Этот великий лжец, назвавшийся богом. Он нас создал такими. Нас, полукровок. Меня таким создал, перевернув все законы прошлого мира. И нас же, своих тварей, решил покарать за нашу природу? На нас обрушил извержение Двенадцатый? Все так! Так вот, слушай, слушай меня! Я иду к Цитадели! — Ларт схватил Рехи за плечи, упоенно говоря: — И я дойду, дойду вместе с тобой, мой эльф, мой проводник, мой мир. Мой Рехи! Рехи, наши миры разрушены. Но мы-то остались! Нас уже двое, двое против Двенадцатого — этого достаточно. Правда, Рехи? Ты и я. Я и ты. Рехи, правда?

— Да.

— Рехи…

Город горел. Тлели здания, обрушивались черепичные крыши. На улицах уродливыми пятнами растекались лужи крови. А Рехи куда-то бежал. Нет, не Рехи — лиловый жрец без имени и назначения. Глупый-глупый лиловый жрец.

Смысла в его силе не осталось, он не умел по-настоящему управлять линиями мира. Если и умел, то не в тот день. Впрочем, ничего удивительного. Эта треклятая сила, которая воспринималась жрецом как священный дар, оказалась пустышкой, затейливым опытом Митрия и его шайки. Рехи злился на них даже во сне, пережевывая на зубах горький пепел. То ли от вулканов, то ли от пожарищ — без разницы. Пепел везде остается пеплом. Сожженные трупы тоже похожи, в любом времени.

Со стороны моря атаковали пираты. Они высаживались с кораблей и затопляли улицы буйной лавиной. На лице жреца уже алели первые рубцы: недавно он вступил в сражение с неприятелем и раскидал целый отряд. Тогда прозрачные чистые линии налились багрянцем, взметнулись десятью плетьми — от каждого пальца. И выпили досуха жизни врагов.

Линии же изменились. Они потеряли и свое сияние, и былую гибкость целебных нитей, которыми сшивают края раны. Может быть, весь мир тоже сшит, как одна огромная незаживающая рана. Достаточно порваться нити — и хлынет кровь, желчь, выпадут неприглядные внутренности. Возможно, их мир так и вывернулся наизнанку по чьему-то недосмотру. Но вот по чьему? Однозначно, Рехи видел события войны, повлекшей Великое Падение. Раз от раза образы сна приводили сознание к лиловому жрецу.

Парень оказался не таким уж беспомощным. Духу ему хватало не только для расправы с уличными людоедами, но и для атаки на настоящих врагов с мечами и палицами. И все же он был обречен на провал. Рехи знал об этом с первого сна, а следил скорее из интереса, да и выбора у него не было. Все же странно: жрец так старался, а мир почему-то рухнул. Возможно, началась какая-то особенная война, самая страшная и кровопролитная?

«Войны случались всегда на протяжении истории разумных существ. И всегда в них принимали участие Стражи Мира», — донесся то ли собственный голос, то ли Сумеречный Эльф включился в призрачную кутерьму происходящего.

«Нет, здесь кроется что-то более сложное», — ответил Рехи. Жрец бежал по улицам, каким-то образом не путаясь в длинной рясе. Она развевалась нелепым боевым флагом, под ней даже обнаружились штаны. Вот забавно, не девкой в платье оказался. Забавно, но совсем не смешно.