Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

Обратил внимание, что король доброжелательно и с любопытством разглядывал меня. Когда я закончил произносить свою просьбу, он кивнул, и один из находившихся людей поднес мне грамоту о признании моего титула и принятии меня в граждане королевства, а также перстень барона.

Затем наступила очередь личной клятвы дворянина королю, или вассала сюзерену. Ко мне подошел жрец, держа в руках книгу со сводом правил рыцаря и дворянина. Я положил руку на довольно толстый том законов и принялся размеренно произносить слова клятвы, которую учил последнее время. В самом конце, когда я произнес три раза слово «клянусь», вдруг мою руку и книгу окутало золотистое свечение, которое было очень ясно видно, оно постепенно расширялось и охватило меня полностью. В помещении раздались возгласы удивления, и даже король приподнялся, чтобы разглядеть, что происходит. Я почувствовал, как задрожали руки жреца, державшего книгу, а когда глянул на него, увидел его вытаращенные от удивления глаза, а в них плескался испуг.

Свечение постепенно стало опадать и наконец пропало совсем, какое-то время в кабинете стояла тишина, пауза стала затягиваться. Наконец король встал с трона и посмотрел в сторону секретаря.

– Прошу продолжить церемонию, – проговорил он. В это время жрица поднесла мне кубок с вином, я выпил вино, находившее в кубке, а сам кубок, как и было положено по церемонии, оставил себе. Затем секретарь зачитал грамоту о предоставлении мне дома в столице и ста золотых гиней на обзаведение хозяйством. А также небольшого поместья недалеко от столицы за заслуги перед королевством и обнаружение лабиринта первых императоров.

Мне тут же вручили довольно увесистый мешок с монетами и грамоты с перечнем подаренной собственности. На этом аудиенция закончилась, я поклонился, развернулся и строевым шагом покинул помещение. Теперь мне надо было посетить геральдическую палату, где мне придумают герб, который я обязан буду нанести на щит и на карету.

– Граф, – кланяясь, обратился посетитель, похожий на мещанина, к Грассо, – ваш покровитель передал вам письмо. – И протянул графу конверт. – Ответа он не ждет.

После чего посетитель поклонился в очередной раз, повернулся и вышел из кабинета.

Граф разорвал конверт и пробежал глазами текст, раз, потом еще раз. После бросил письмо в камин и, когда оно прогорело, поворошил угли. Сел в кресло и задумался. Ну что же, все готово, надо только дождаться сигнала. А по второму вопросу он сегодня все и решит, люди есть, притом умелые и решительные. Граф потер лицо руками и поднялся с кресла.

– Дарио, я уезжаю по делам службы, кто будет спрашивать, меня сегодня уже не будет, – предупредил он одного из писарей.

– Ваше преосвященство, что это было, что это за золотое свечение в самом конце? – спросил король аскетично выглядевшего мужчину, одетого в пурпурную рясу, вышитую золотом. Тот немного стушевался, но потом все-таки ответил:

– В описании самого таинства личной клятвы это означает принятие богами клятвы, которая была дана от чистого сердца и с добрыми помыслами. Просто последнее время это стало столь обыденно, что все свелось к простой формальности, и самое главное ушло из церемонии, и почему это проявилось сейчас, даже не знаю. – Жрец замолчал и отхлебнул вина из позолоченного стаканчика.

– Хм-м-м, интересно, а ничем это нам не грозит? – задумчиво проговорил король.

– Скорей наоборот, ваше величество, думаю, боги дали понять, что в лице этого барона вы имеете самого преданного вам человека, которому можно всецело доверять. Да ведь вы сами мне говорили, что это «сумеречный рыцарь», и, наверное, это так и есть. Ведь подумайте, человек один, ни родных никого, даже друзей у него, как я знаю, тут еще нет. И вдруг сам король озаботился его судьбой, это много значит. А парень неглупый, значит, все понял и клятву от чистого сердца давал. Но если честно, меня тоже удивило, первый раз такое на моей памяти. – Верховный жрец замолчал и снова отхлебнул из стаканчика.

– Ладно, с этим разберемся, ты, надеюсь, слышал о пробое? – спросил король, и в вопросе его сквозил неприкрытый сарказм.

– Э-э-э-э… Ваше величество, видите ли, я не сообщал вам этого раньше, чтобы не расстраивать, да и была у нас надежда пробой закрыть. Но потом случилось непредвиденное, и все рухнуло.

– И что же, по-вашему, произошло, что так нарушило ваши планы? – голос монарха прямо сочился ядом. – Что могло произойти, что вы даже не сразу доложили своему королю? – Хлопнул король ладонью по столу. – Я же предлагал придушить этого сумасшедшего жреца, доигрались… Это вы лично меня уверяли, что ничего страшного и он уедет в дальний монастырь. И что, куда он уехал? Что теперь делать будем?

– Ваше величество, никто ведь не ожидал от этого тихони, что он сбежит и отправится к тонгирцам, а те поведутся на его слова и примутся ему помогать. Никто не думал, что он запомнит и ритуал, и слова ритуала. Да, мы могли закрыть пробой, если бы тонгирцы не принесли кровавую жертву. – Верховный жрец сидел бледный и нервно тискал в руках стаканчик.

– И что теперь делать? – спросил король и со злостью посмотрел на жреца.

– Э-э-э-э-э… Понимаете, ваше величество… надо… как бы сказать…

– Жрец, не беси меня, говори, если что-то знаешь, если не знаешь, так и скажи, – видно было, что король еле сдерживает себя.

Жрец набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и выпалил на одном дыхании:

– Чтобы закрыть пробой, надо бросить в жерло «Утреннею звезду», только бросить это должен хранитель, и он может не выжить. – Жрец вначале говорил бодро, а затем все тише и тише, в конце он уже еле шептал, со страхом глядя на короля.

– Что? Что ты сказал?! – громыхал монарх. – Хранитель должен бросить… И ты, старый дурак, зная, что это может произойти, даешь согласие принять в хранители «Утренней звезды» мою дочь! Да я сам лично тебя четвертую, я тебя на кол посажу. – Король схватился за голову и застонал. Жрец сидел ни живой ни мертвый, затем он все-таки нашел в себе силы и встал.

– Я виноват, ваше величество, я поздно узнал, что ее избрали хранителем, да и вообще я не знал, что она участвовала в отборе, знал бы – никогда бы она не прошла. Все этот пробой, все время ему посвятил, только им и занимался. Да и ведь отбираем хранителя не мы, этим занимается женское отделение храма, там свои законы. Знаю, как виноват, пусть ты и не властен надо мной, но я сам сложу с себя сан и пойду простым проповедником.

– Иди, жрец, я сейчас не в состоянии продолжать разговор, и пока без моего повеления никуда из храма не отлучаться. – После того как за жрецом закрылась дверь, король долго сидел, глядя застывшим взглядом перед собой.