Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

– Прошу вас, сеньор, графиня в столовой, только что сели ужинать.

– Так может, мне подождать?

– Нет-нет, сказали вести вас к ним, вам уже поставили приборы.

Графиня встретила меня в дверях столовой.

– Ах, Серж, как долго вас не было, я прям вся извелась, а тут еще этот бунт. Ты не знаешь, что произошло?

– Знаю, вот если покормите странника, все расскажу, – подмигнул я ее компаньонке. Та засмеялась.

– Ну, раз барон весел, то, наверное, все неприятности позади, а вот подробности хотелось бы услышать.

– Садись, Серж, кушай, тебе вина или, как всегда, отвару? – спросила графиня.

– Вино я уже сегодня пил, так что отвар будет в самый раз, – ответил я, накладывая себе на тарелку еду. И, кинув в рот несколько ложек тушеного мяса, принялся рассказывать, видя, что женщинам не терпится узнать подробности произошедшего. Во время рассказа они ахали, охали, прикрывали рты ладонями и требовали подробностей. Потом я рассказал о том, как мы с пограничниками пробивались к столице, из-за стола женщины встали тихие и задумчивые.

В постели графиня была неудержима, раз за разом она требовала от меня доказательств любви, и когда упала без сил, вдруг расплакалась.

– Серж, прости меня, я прошу тебя, прости меня, – рыдала она, захлебываясь.

– Сальми, да что произошло? – растерялся я. Наконец она немного успокоилась, гулко высморкалась в платок, который взяла с прикроватной тумбы.

– Серж, мне очень хорошо с тобой, но я старше тебя, и союза между нами быть не может. – Она снова всхлипнула и продолжила: – Мой бывший все-таки подкосил финансовые возможности нашей семьи, а тут еще смерть родителей. Дела у меня после их смерти идут все хуже и хуже, мой лен дает все меньше и меньше дохода, нужна мужская рука, чтобы навести порядок. Барон Тариус сделал мне предложение, и я согласилась. Он вдовец, намного старше меня, у него есть деньги, много, ему нужен мой титул – так как моя фамилия находится в бархатной книге, то при женитьбе он тоже станет графом, а также все его несовершеннолетние дети. У него их двое – парень тринадцати лет и дочь пятнадцати, поздние дети, жена умерла пять лет назад. Сейчас стряпчие занимаются составлением брачного договора, когда все согласуем, в тот же день состоится помолвка.

Она сидела на кровати сгорбившись и ожидала, что я скажу, может, думала, что я начну кричать, даже, может, ударю ее. Потому что, когда я пошевелился, она почувствовала движение, как-то вздрогнула и вся сжалась.

Я же молча встал и стал собирать свои вещи, разбросанные по спальне. На душе было абсолютно пусто и неприятно. Нет, я не испытывал к графине злости, все вполне правильно и прагматично, женщины вообще очень прагматичные существа. А происходит все так же, как и в моем бывшем мире, женщины ищут себе в пару состоятельного мужчину, и не важно, сколько ему лет. У этой хоть титул есть, чтобы предложить претенденту на ее тело, у нас кроме смазливой мордашки и хорошей фигурки и предложить-то нечего. Что ей от меня толку, замуж не возьму, она старше чуть ли не на десять лет, хоть и выглядит очень молодо. А в остальном… старый барон, ну и что… заведет себе любовника молодого, будет снабжать его деньгами. Но только это не для меня, я жиголо не был и не буду. Ну вот, кажется, все, в дверях повернулся и, глядя на поникшую фигурку женщины, сказал:

– Не плачь, все будет хорошо, я не сержусь на тебя. – Прикрыл двери и услышал, как она снова зарыдала.

За что мне все это, уже вторая женщина в этом мире дает мне от ворот поворот, просто напасть какая-то, думал я, покачиваясь в седле. Вдруг я услышал, как кто-то плачет, посмотрел по сторонам и увидел, что под одной из оград сидит и скулит маленький щенок. Он по очереди поднимал замерзшие лапки, трусился весь и плакал в буквальном смысле слова. Я спрыгнул с Хитреца и поднял этого несмышленыша.

– Ну и кто тебя выгнал, кроха? – спросил я его. Кроха мне ничего не ответил, а продолжал труситься, я сунул его за отворот плаща, пусть согреется. Вот еще одна такая же одинокая душа, как и я, подумалось мне.

Дома не стал будить конюха, сам расседлал Хитреца, кивнул дружинникам и тихо пробрался в дом. Не стоит будить слуг, это хозяин как кот с гулек вернулся, а народ уработался, пусть отдыхает. Кроху потащил в свою спальню и, бросив на пол свой старый камзол, устроил ему спальное место. Сам долго ворочался, вспоминая разговор графини, вернее ее монолог. Пусть любви как таковой и не было, но уже была какая-то привычка, привязанность, да и обидно, что тебе предпочли кого-то. Хотя чего тут удивительного, почти месяц не был, женщина соскучилась, затосковала, а тут нашелся бравый барон пенсионного возраста. Вот и скрасил он одиночество, а там, как честный человек, предложил ей свою руку, а также радикулит, простатит и еще пяток болезней, главное, все хронические, а это уже определенное постоянство. Я хохотнул про себя, а потом задумался. Жаль, конечно, что потерял графиню, она была как раз в моем вкусе, и на ощупь, и куда выйти. Ладно, переживу, – это была последняя мысль перед тем, как я уснул.

К завтраку графиня спустилась с опухшими и красными глазами и носом. Завтракать она не хотела, и почему пришла в столовую, сама не знала. Еле переставляя ноги, добрела до стула и без сил упала на него.

– Милочка, да что с тобой, почему ты так выглядишь? – спросила ее взволнованно Грета.

– Я ему все рассказала, – тихо проговорила Сальми, – и он ушел. – На ее глаза снова навернулись слезы.

– Он что, бил тебя? – не поняла Грета.

– Ну что ты такое говоришь, это же не то ничтожество, с которым я жила раньше. Барон человек чести. – И по ее щеке снова поползла слеза. – Просто я очень привязалась к нему, ой, да чего там врать, люблю я его сильно. Хоть и понимаю, что не сейчас, так чуть позже мы расстанемся, и вот тогда инициатива уже будет исходить от него, а мне будет еще больней и обидней. И знаешь, я очень боялась, что он меня ударит, ты видела, как у него сияли глаза, когда он пришел. А тут такое признание… И мне показалось, что в спальне повеяло морозом… бррр, – невольно передернула плечами Сальми. – Уходя, он сказал, что он не сердится на меня и что все будет хорошо. – И слезы снова побежали по лицу графини.

– Ну что ты, милая, не плачь, – погладила ее по плечу компаньонка. – Тебе нельзя волноваться. Ты ему все рассказала? – обняла она графиню.

– Нет, про беременность я ничего не говорила, зачем ему, да и другому старому пеньку, такие подробности. Ты только не забудь, когда надо подлить Тариусу на всякий случай зелье, может, у него сил хоть на раз со мной хватит. – Они посидели молча, обнявшись, каждая думая о своем.

– Ты знаешь, – вдруг улыбнулась графиня, – я так счастлива, что у меня будет ребенок от любимого человека.