Алексей Герасимов - Зловредный старец

Какая-то пара дней ожидания, и на сцене наконец появился долгожданный приз — два десятка изрядно груженых осликов с одетыми в поношенные шервани погонщиками и ни одного, понимаешь, всадника в охране (что не удивительно — по тропе снабжения родственничков Ржавого лошадь не пройдет). Да это ж просто праздник какой-то!

Молодые Ухорезы, улюлюкая и роняя слюнки от предвкушения будущей добычи рванули в атаку. Откуда им было знать, что встретят их не утомленные тяжелым переходом купцы, а Латмур Железная Рука с молодой женой (тоже тем еще подарком в рукопашной схватке), а также Блистательные и зимнолесские дружинники Нарчатки? Которые, к тому же, заранее их срисовали еще издалека и радостно ожидали, приготовившись к самой что ни на есть горячей встрече.

Заки, которые в этот момент уже мысленно подсчитывали барыши, были настолько неготовы к отпору, что уйти удалось всего шестерым из них, остальные же остались там, где их встретила приветливая улыбка моего главногвардейца — кто-то навсегда, а трое так и вовсе в плен попали и были доставлены в стойбище Зеленых Коней с побоями, но без увечий. Очень ценные свидетели.

Дальнейшее развитие событий было слегка предсказуемым. Родственные связи Тимна с Латмуром хотя и не были на слуху, но и тайной хоть для кого-то не являлись. То что Эсли поступил на службу к наследнику престола Ашшории тоже не было для соседей секретом — напротив, поводом для лютой, со скрежетом зубовным, зависти.

Несколько менее очевидным было то, что Тимн, через Нварда, родич мне, однако кому в степи положено — те все знали.

В общем, когда хан послал гонцов по становищам с призывом покарать Ухорезов за нападение на караван (что вообще-то являлось сугубо межклановым делом), его родича Латмура с женою (что в общем-то нехорошо, но тоже как-то не повод всем миром навешать обидчику хана — особенно с учетом того, что никто кроме самих молодых Ухорезов серьезно не пострадал) и людей другого его родича, ашшорского царя, с которым нынче мир и полное благорастворение (а вот это уже было серьезным косяком, грозящим довести до вражды со мной все племя) следовавших к Тимну с посольством (это вообще был для Ухорезов такой косяк, что полный здец — и пофиг, что не знали, персона посла неприкосновенна), народ к призыву покарать охальников отнесся с пониманием. Накосепорили, да и живут как-то слишком уж богато — непорядок.

По уму Ортену следовало бы схватить и выдать на расправу оставшихся в живых находников, ну так то же по уму, а не по фактическим обстоятельствам. Его род, вот только что, лишился трети находящегося в брачном возрасте юношества, и отдать на верную смерть еще нескольких, означало изрядно подорвать демографию Ухорезов. Не говоря уже о том, что родители как погибших, так и уцелевших, эдакому кунштюку со стороны собственного буюрука не обрадовались бы, и запросто могли вынести Ортену порицание чем-то острым под ребра.

Дальнейших вариантов действий у политического оппонента Тимна было не особо много: или вступить в бой с превосходящими силами соплеменников и вполне предсказуемым, но чем-то Ортена не устраивающим, итогом, либо линять всем родом (а некуда), ну или же попытаться взятками и посулами склонить часть буюруков на свою сторону и там уже посмотреть, кто кого.

Вполне возможно, что последний вариант и сработал бы, но предводитель Ухорезов, на свою голову, проявил недюжинную изобретательность и щедрые дары, да, действительно предложил. Но хану соседнего племени. К огромному огорчению буюрука Ортена, Большая Степь на поверку оказалась большой деревней, и тайное немедленно стало явным.

Не возьмусь судить, специально хан Орик сдал верховного Ухореза (уничтожение целого рода у соседей делало его племя относительно более сильным, а взятка — так она уже получена) или просто оказался треплом, но факт остается фактом: собиравшиеся на наказание Ухорезов, ни шатко ни валко, буюруки, прослышав про шашни коллеги по опасному бизнесу с чужаками срочно форсировали усилия и перебили родственничков ударными темпами.

При дележе добычи (пастбищ, женщин и скота) Тимн проявил удивительную для закского хана скромность, укрепив тем свои позиции: широкая общественность решила, что с таким предводителем, который не пытается хапнуть сверх всякой меры, а наоборот, щедро выделяет куски особо отличившимся, кашу сварить можно.

Покуда родичи Латмура — ну и мои теперь уже, куда деваться? — увлеченно решали вопрос о централизации власти и наказании слишком богатых, те три закских племени, что сподобились всерьез озаботиться ашшорской угрозой, двинулись в массированное контрнаступление.

Белые Коты, при первых признаках наступающего шухера, немедленно откочевали к Обители Шалимара, где Валараш собирал силы для встречного удара по закам, и вежливо поинтересовались у преподобного, а как, собственно, у него обстоят дела с деньгами. Нет-нет, вовсе не для его преданных союзников и верных подданных царя Лисапета, хотя было бы и неплохо, а совсем даже для врагов Отечества.

Как выяснилось из дальнейшей беседы, Белые Коты, с того самого момента как подались под защиту ашшорской короны, аккуратно, через третьих лиц, закидывали своим бывшим соплеменникам пробные шары на тему «А может ну его нафиг, воевать? Дело это ненадежное, могут и убить».

У двоих ханов понимания их позиция не нашла, напротив — до сведения перебежчиков было доходчиво доведено то, каким именно видится закам будущее предателей, и что оно, будущее это, видится весьма непродолжительным, а вот Гнура, главу племени Черных Кабанов, известие о том, что мое величество не только оставляет пастбища перешедшим на сторону Ашшории, но и снабжает дефицитными земледельцами, призванными таких перебежчиков содержать, весьма и весьма заинтересовало.

Это, конечно, была не та замануха, на которую польстилось бы все племя, требовались вливания более материальные, чем журавль в небе. О чем хан Гнур, через Белых Котов, преподобному Валарашу без экивоков и сообщил.

А с деньгами в казне в это время было не очень. Прям вот совсем.

Всеашшорский музыкальный фестиваль до зимы подготовить и запустить никак не выходило, так что отложили это мероприятие на следующий год. Лотерею мы, разумеется, провели — пользовалась большим успехом, кстати, — но это лишь позволило залатать дыры в бюджете, а не наполнить его. Знать бы заранее, что будет такой поворот сюжета, может и в Зеленых Коней вкладываться бы не стал…

К этому моменту, правда, у меня появился и еще один, совершенно неожиданный, источник заработка. Во время одной из бесед с Бахметом, я упомянул, среди прочего, концепцию газеты. Упомянул вскользь и напрочь забыл про это, а вот в голову Первопечатника, как выяснилось, заронил мысль, которую он начал думать. Занимался он этим долго и упорно, после чего явился ко мне с идеей еженедельного альманаха, где хоть по небольшой заметке, но каждое министерство да даст. Такой способ молодой философ почитал очень действенным средством для роста царской популярности, поскольку чтение новостей из первых рук создавало бы у ашшорцев иллюзию сопричастности происходящему в державе, а также вполне надежным методом пресечения всевозможных слухов — смотрите, мол, люди добрые, власть от вас ничего не скрывает, знайте истину и не слушайте на базаре болтовню всяких дураков.