Анна Рэй - Самая плохая адептка [litres]

– Ближе к делу! – рявкнул Амадор Тори.

– Так я и говорю! Шла я, значит, шла… и встретила Ханку Беде. Разумеется, сокурсница поинтересовалась, что я делаю возле вашего коттеджа в столь поздний час. Пришлось немножко соврать…

– Для вас это уже в порядке вещей, – заметил ректор.

– Да я вообще никогда не вру! – возмутилась, мысленно скрестив пальцы. – Пришлось сказать Ханке, что я принесла вам гостинчик. Все же думали, вы заболели, а на самом деле…

Ректор Тори пригвоздил меня взглядом, а я моментально достала из кармана сладости и сунула под нос обалдевшему собеседнику. Он отпрянул:

– Значит, адептка Беде права!

– В чем? Они же мармеладные! И очень вкусные! – Я запихнула одного червячка в рот, облизнувшись, а ректор округлил глаза. – Ханка просто не поняла, что это сладости. Червяки с черничной начинкой.

Амадор Тори сглотнул, тронул пальцем синюшного червяка. Но в рот предусмотрительно брать не стал, вероятно вспомнив о настойке.

– Где-то я такие уже видел, – задумался он и зачем-то поинтересовался: – А тараканы с чем?

– С шоколадом, – со знанием дела ответила я.

– Хорошо, адептка Комарек, оставьте мне червяков, наш зельевар проверит состав, – приказал ректор, а сам взял шоколадного таракана, принюхался и даже лизнул. Перехватив мой взгляд, тут же строго произнес: – Помните: один выговор у вас уже есть!

– Только об этом и думаю. – Я попятилась к выходу, предварительно высыпав на ладонь ректора все сладости.

Помощник Дергун, собиравшийся меня проводить, с ужасом покосился на начальника, который облизывался на таракана, а когда юноша заметил на столе банку с живыми жуками, кажется, позеленел. Вот ведь… Теперь по академии точно пойдут слухи о гастрономических предпочтениях ректора, а обвинять, как всегда, будут меня!

Зря я надеялась, что сегодня больше не встречусь с Амадором Тори. Он буквально преследовал меня! На практическое занятие декан Матеуш притащил с собой ректора.

Лер Тори обвел хмурым взглядом адептов и магических зверей, выстроившихся в коридоре, и все мы замерли, боясь пошевелиться.

– Декан Матеуш доложил мне об операции, которую вы хотите сделать гиппогрифу. Это рискованно.

Мы с сокурсниками нахмурились: неужели зарубит наш проект и у Грифа не будет шанса взлететь?

Но глава академии удивил:

– Я не против, но вам придется доказать, что вы чего-то стоите. – Ректор заглянул в бумагу, предоставленную ему деканом: – Адепты Яцек и Комарек! Завтра покажете рецептуру усыпляющей настойки леру Болеку. Адептка Войта, вы должны согласовать состав алхимиката с деканом Матеушем. А вы, Воганька, продемонстрируете суставную шарнирную конструкцию декану факультета механики.

– А я? – поинтересовался Змиевский, а Гриф громко стукнул копытом и издал протяжный крик в поддержку.

– А вы составите поведенческую характеристику на гиппогрифа, рассчитаете время действия усыпляющей настойки и манипуляций. Вы же учились в прошлом году на хирургическом? – уточнил ректор, и адепт кивнул. – Вот и прекрасно. Будете ассистировать декану Матеушу и магистрам. Все понятно?

Мы закивали, а ректор Тори направился к загону с Грифом:

– А теперь пусть каждый адепт расскажет мне об особенностях своих подопечных. Считайте это вашей аттестацией и допуском к экзамену по предмету.

Адепт Змиевский уверенно начал рассказывать о гиппогрифах и их предпочтениях, а я разнервничалась. Что мне говорить о Матюше? «Физиолог анималиум» я еще прочитать не успела, а в студенческом «Бестиарии» о горгульях написано две строчки. Хорошо хоть вчера купила сказки и даже одну успела пролистать.

О гибриде аспида с рейнеке тоже известно немного, но Вилке, в отличие от меня, повезло – Полли расстаралась. Она повалялась шкуркой у ног ректора, постояла на хвосте, заискивающе заглядывая в ректорские глаза, и даже лисью мордочку ему на плечо положила, а лер Тори почесал зверя за ушком. Не знаю, кем больше остался доволен Амадор Тори, Вилкой или змеелисицей, но подруга аттестацию прошла. Остальные тоже не сплоховали, кроме адепта Лежака, который мало что знал про альруна. Пришлось мне ему подсказывать. Наконец очередь дошла и до нас с Матюшей.

Горгулья из клети не вышла и, как обычно, восседала в углу. Она недавно пообедала, в ногах у нее валялась кастрюля с остатками каши, морда была испачкана, а к нижним конечностям прилип ил – кто-то опять втихаря купался в заросшем пруду.

– Горгульи – это не только ценный мех… в смысле вид, – вдохновенно начала я, а ректор поморщился, ощутив запах болотной тины, – но еще и одни из самых древних магических животных Протумбрии. Горгульи – андрогинны, в равной степени выносят холод и тепло, могут на долгие годы застыть, обходясь без еды и питья. Предпочитают злаковые, воду любят дождевую и болотную…

Матюша поскребла бок, неприятный запах усилился, а ректор поморщился. Я же поспешила продолжить:

– По преданиям, первые маги Протумбрии создали горгулий как охранников жилища. Они вложили в каменные статуи дух, и те оживали, оповещая громким трубным криком об опасности…

– По каким таким преданиям? – возмутился ректор.

Я нахмурилась – да что ему опять не так?

– По городским преданиям, – уверенно заявила я.

– Вы что, на факультете мифологии учитесь? Мне нужны сухие факты о подвиде, физиологических особенностях, – пояснил Амадор Тори. – Это целительский факультет, отделение исцеления магических животных.

– Вот именно! А я поступала на зельеварение, – буркнула в ответ.

– Мне все ясно, – строго произнес ректор. – «Физиолог анималиум» не читали, за зверем ухаживаете абы как. Запах в загоне невыносимый! Нужно же иногда мыть вашего подопечного!

– Подопечную, – поправила я. – И как ее мыть, если она не дается?

– Получается, вы не смогли установить со зверем контакт? – недобро прищурился ректор.

– Как это «не смогла»? Да я кормлю ее, пою, чищу клеть…

– Я вижу иное: зверь нечесаный, грязный, – возразил ректор Тори.

– Я бы не стал винить адептку Комарек, – заступился за меня Пафнутий Костюшко. – Матюшенька у нас специфический зверь. На контакт ни с кем не идет…

– Пусть не идет, но помыть-то можно? – не сдавался ректор, закрыв рукой нос.

– Сами бы попробовали ее помыть, – пробурчала я.

– И попробую! Где помывочная? – осмотрелся ректор Тори.

– Тазики и ведра с водой в коридоре стоят, но Матюшеньку из клети не вытащишь, – тяжело вздохнул смотритель.

– Мы и в клети ее пробовали мыть, – вторила я. – Только она в таз не хочет залезать!

– Учитесь, адептка Комарек!

Амадор Тори прошептал заклинание и взмахнул рукой. Воздух заискрился, студенты попятились. Матюша тревожно зашевелила рожками, а на полу возник огромный таз. Откуда-то из воздуха в него выплеснулась вода, а спустя секунду в таз с брызгами шмякнулся кусок мыла и полетели мочалки.