Джоанна Мейер - В бессердечном лесу [litres]

– Я не…

– Я видел, как ты перелезал через стену, когда возвращался домой. – Отец пристально смотрит на меня, будто ждет возражений.

– Я… – Я пытаюсь придумать себе оправдание, но тщетно.

Он качает головой, правда, вид у него не рассерженный, а скорее… мрачный. Смиренный.

– Лес и в тебя вонзил свои когти. Но я их достану.

– Он… он не вонзал в меня когти.

– Тогда объясни, зачем ты перелез через стену прошлой ночью! Скажи мне, что раньше никогда так не делал! Скажи, что не планируешь сделать это снова!

Я несколько раз открываю и закрываю рот. Не хочу врать отцу. Но и рассказать ему правду о Серене я не могу. Тогда он сам перелезет через стену и пойдет охотиться на нее с топором. А затем убьет и будет прав.

В горле встает ком. Я даже не пытаюсь объясниться. Отец кивает.

– Пора вернуться к нашему разговору о твоем будущем. Я не наседал на тебя после крушения поезда и случая с Авелой. Но с тех пор… ты изменился, Оуэн. Я планировал дать тебе время, но, очевидно, это было ошибкой.

– Отец…

Он поднимает руку, и я прикусываю язык.

– Вчера я ходил в деревню, – продолжает папа. – Король Элинион набирает солдат в свою армию, хочет взрастить новое поколение гвардейцев… в постоялом дворе висело объявление.

Я перевожу взгляд на звездную карту, игнорируя нарастающую тревогу. В Тариане об армии короля Элиниона ходят легенды. Солдаты живут и тренируются неподалеку от Брейндаля, и быть одним из них – огромная честь. Личная гвардия короля тоже отбирается из армии, благодаря этому многие построили себе карьеру. У нас уже много лет не было войны, но армия готова, на случай если Гвайд – страна по другую сторону Каррегских гор – решит вспомнить былые обиды. Или если захватчики придут с моря.

– Ты хочешь отослать меня, – тихо произношу я.

Он сжимает челюсти.

– Я хочу защитить тебя. Не обязательно становиться солдатом. Местному мяснику нужен помощник. Или можешь попросить о работе на телеграфной станции. Или в постоялом дворе. Или у пекаря. В любом месте, которое предоставляет проживание и питание.

– Но Авела…

– Через год Авела будет достаточно взрослой для школы-пансиона. До тех пор Эфа согласилась присматривать за ней днем, начиная со следующей недели. К тому времени ты должен найти себе работу.

Я вздрагиваю при мысли о работе на мясника: по локти в крови, под потолком вместо неба.

– Я никуда не уеду.

– У тебя нет выбора. Я же вижу, как лес привлекает тебя. С чего бы еще тебе перелезать через стену? Сколько это будет продолжаться, прежде чем он заманит тебя и больше никогда не отпустит?

Я хочу разозлиться, крикнуть ему в лицо что-то мерзкое, но голову занимают только мысли о том, как мы с Сереной сидели на холме под звездами и я обещал ей вернуться. Меня тянет к ней, а я даже не сопротивляюсь. Отец прав. Он не может мне доверять. Даже я не могу себе доверять. Я опускаю голову, избегая его взгляда.

– Ступай завтра в деревню, – говорит он. – Найди работу. Мы по-прежнему будем часто видеться, а когда я смогу убедить короля нанять нового астронома, мы переедем в Брейндаль. И навсегда покинем лес.

Меня охватывает паника. Я цепенею от одной мысли, что придется уйти от отца с Авелой, расстаться с медовыми глазами и серебристой кожей.

– И еще, Оуэн.

Я поднимаю взгляд.

– Если ты даже попытаешься снова перелезть через стену, я запру тебя в комнате и не выпущу до конца твоих дней здесь. Ясно?

Я киваю, так как не доверяю собственному языку.

Заполнив звездные карты и разойдясь с отцом по спальням, я сажусь у окна и пялюсь в него около часа. В голове бесконечно крутится одна и та же предательская мысль: я так и не пообещал отцу, что не вернусь в лес.

Зато пообещал Серене.

И несмотря на все, что сказал папа, несмотря на то, что это ужасно глупо и безрассудно, я знаю, что сдержу это обещание.

Когда в доме воцаряется полная тишина и я уверен, что отец уснул, я продеваю руку в ремешок, закидываю на спину портативный телескоп и вылезаю в окно. Едва не падаю и не ломаю шею, но благодаря каким-то высшим силам умудряюсь не выпустить из рук плющ, вьющийся по грубому камню. Приземляюсь у кухонного окна в целости и сохранности и на цыпочках иду мимо огорода, вдоль стены, к тому месту, которое, как я надеюсь, не видно из дома.

Затем карабкаюсь на нее.

Серена ждет меня там же, где и прошлой ночью. Она оборачивается на звук моего приземления, и от ее вида меня затапливает жар.

Она подплывает ко мне, как серебряный призрак.

– Я уже думала, что ты не придешь.

– Я же обещал.

Я не рассказываю ей, что тем самым поставил под угрозу свои отношения с отцом, что если он настоит на своем, то через неделю меня здесь не будет. И что я величайший дурак из всех.

Она улыбается.

Мы прогуливаемся к вчерашнему холму, и я обнаруживаю, что уже совершенно не боюсь сирену. Сам факт ее существования восхищает меня. Опьяняет. Как ничто другое в мире, кроме, пожалуй, звезд. Ветер с шепотом ласкает листья, что струятся по ее серебристо-белому телу. От ее красоты у меня перехватывает дыхание.

Она опускается на землю, и я присаживаюсь рядом, снимая телескоп. Серена переводит взгляд с него на меня.

Мои щеки вспыхивают.

– Ты говорила, что хочешь узнать больше о моем мире. Обо мне. Я решил показать тебе звезды.

Ее серебристо-зеленые брови презрительно сводятся к переносице.

– Я видела звезды.

– Но не такие. – Я нахожу ровный участок в траве и, поставив телескоп, регулирую зеркала и фокусирую линзы. Серена молча наблюдает за моими действиями.

Ветер сегодня теплый, в воздухе пахнет раскаленной землей и этим резким запахом, как перед грозой. На востоке небо усеивают облака, но над нами ясно светят звезды.

– Готово, – говорю я и показываю на телескоп. – Взгляни.

Она придвигается ближе, волоча по земле платье, сплетенное из листьев. Ее рука задевает мою. Она гладкая, кроме тех мест, где кожа отслаивается завитками, как кора.

Серена смотрит в окуляр телескопа и какое-то время не издает ни звука, просто сидит неподвижно. Я стараюсь не замечать, как над линией деревьев быстро сгущаются тучи, не чувствовать острый укол разочарования из-за того, что скоро дождь прогонит нас с холма, который я неумышленно начал считать нашим.

В конце концов она отстраняется от телескопа и чуть ли не сияет.

– Звезды такие красивые! – восторженно говорит она.

Я улыбаюсь.

– Видишь? Значит, у тебя есть душа. Монстру было бы плевать на звезды.

Зря я это сказал. Серена замыкается и отворачивается от меня. Тучи застилают небо над нами, в воздухе сильно пахнет дождем.

Деревья под холмом колышутся и перешептываются. Их листья шелестят. Ветки скрипят.