Джоанна Мейер - В бессердечном лесу [litres]

Я вздрагиваю под ремнями, и хоть ошейник не дает мне отвернуться от неба, краем глаза замечаю усмехающийся силуэт короля.

– С моей душой? В каком смысле? Что вы такое ?!

– Что я такое? – Он замирает над моей головой и смотрит с улыбкой, словно возится с ребенком. – Я такой же человек, как и ты. Или, точнее, был им. Но ведьма идет за мной, и когда она явится, я намерен обрести силу, способную загнать ее глубоко в ад, где ей и место.

Он скрывается из виду, достает что-то из-под стола. Я наблюдаю со стороны, как он собирает какое-то металлическое устройство. Король крепит его к столу и поднимает надо мной: длинная металлическая рука, стеклянная линза, какая-то когтистая штука, от которой у меня все сжимается внутри. Элинион снимает медальон с шеи и вставляет его в устройство.

– Зачем вы пытали моего отца? – я зажмуриваюсь; не могу смотреть на эту штуку, она определенно причинит мне мучительную боль. – Почему убили его? Никто все равно бы не понял, о чем он толкует, если бы отец решился рассказать людям о звездах. О своей догадке. Вы – любимый король Тариана. Вы сражаетесь с Гвиден. Это все, во что они верят.

– Мне нужно было испытать на ком-то свой прибор, – равнодушно отвечает король. – К несчастью для твоего отца, его душа была мне бесполезна. В ней не было силы, я много раз проверял. Зато благодаря этой практике я более-менее уверен, что успешно достану твою душу. Я хотел убедиться, что все получится, прежде чем рисковать твоей сестрой. Или тобой, как в итоге оказалось.

Из глаз невольно начинают литься слезы. Раны на груди отца… король не пытал его, а ставил на нем эксперименты.

– Вы монстр! – сплевываю я.

– Не моя вина, что именно твой отец работал на меня астрономом, когда ведьма решила подать знак в небе. У меня их было много, знаешь ли.

У меня опухает челюсть, нога болит из-за осколков. Если их не вытащить в ближайшее время, возможно, я уже никогда не смогу нормально ходить. Но это не столь важно, когда меня вот-вот убьют. Когда мама вырвала собственное сердце, а отец погиб у меня на руках. Радует хотя бы то, что Авела в безопасности. Бедвин унесла ее.

Бедвин.

Я снова чувствую жаркое прикосновение ее губ, быстрое биение сердца. Как ее волосы щекотали мне шею.

Раздается лязг металла, грудь внезапно пронзает болью.

Я распахиваю глаза. Король крутит металлические когти у меня под кожей. Останавливается прямо над ребрами.

Мое дыхание становится прерывистым.

– Я буду так рад, когда все это закончится, – непринужденно говорит король, регулируя линзу. – Ты хоть представляешь, как утомительно создавать себя заново каждые шестьдесят лет или около того? Давать взятки слугам, инсценировать собственную смерть снова и снова, чтобы передать корону «сыну» или «племяннику». Пару столетий тому назад я даже пытался завоевать Гвайд – просто для разнообразия, – но это обернулось катастрофой. Меня уже тошнит от этого треклятого дворца, треклятого королевства. Когда ведьма умрет, я смогу пойти, куда захочу. Меня ничто не будет держать здесь, больше не придется томиться в ожидании, пока она попытается убить меня. – Он хмуро смотрит на линзу и снова ее поправляет. – Но я без дела не сидел. Теперь я обладаю почти таким же могуществом, как она. Меня сдерживает только одно – нужна новая душа. Моя угасает.

– Вы хотели сказать ее душа? – шепчу я. – Душа Гвиден?

Он смеется.

– Она не принадлежала ей уже много веков. Без нее Гвиден стала только сильнее, тебе не кажется?

– Это вы создали ее такой.

– И я же ее уничтожу.

Он щелкает переключателем на боковой части устройства.

И меня охватывает ослепительная, сокрушительная боль.

Вокруг нет ничего, кроме света, жара и моих собственных криков.

Я что есть сил колочу в дверь комнаты и кричу, даже несмотря на осипшее горло и кровоточащие руки.

Стучу и стучу, пока с другой стороны не раздаются шаги. Пока дверь со скрипом не отворяется, и я вижу Хелед с встревоженным, недоуменным лицом.

– Бедвин! Что…

Нет времени.

Я проталкиваюсь мимо нее и бросаюсь по коридору.

В сторону его души.

На мерзкий запах силы Пожирателя.

Я мчусь со всех ног, но человеческое тело недостаточно быстрое. Хотела бы я быть птицей, чтобы взмыть к башне, добраться туда быстрее.

Но я слишком медленная. Легкие горят, сердце выбивается из груди, и все то время, что я поднимаюсь по винтовой лестнице, я слышу его крики. Они режут меня не хуже маминых когтей, сердце обливается кровью.

С каждым шагом с меня падают листья.

На вершине башни есть железная дверь. Она заперта. Я стучу по ней человеческими кулаками, впадаю в ярость и бешенство, но этого недостаточно, недостаточно.

А по другую сторону Оуэн истошно вопит.

Я чувствую изменения внутри себя и призываю силу леса из глубин своего естества. Свою силу.

Из пальцев выстреливают живые ветви, оплетают дверь и с жутким скрежетом срывают ее с петель.

А затем я вижу только звезды, боль и кровь. Из Оуэна торчит железная ветка, и он кричит.

Над ним склоняется Пожиратель, но он меня больше не пугает.

Он намерен украсть душу Оуэна. Король не поднял голову, когда я выбила дверь. Кажется, он меня не видит.

За стеклянным потолком звезды вспыхивают и пылают, боясь его темной магии.

Но она не срабатывает. Душа Оуэна не выходит наружу.

Его тело содрогается и подпрыгивает на столе. Сочится алой кровью. Потеет и напрягается, пытаясь вырваться из пут.

– Прекратите!

Пожиратель вскидывает голову.

– Ведьма! Тебе сюда нельзя! Я принял меры, вырастил собственные деревья, чтобы защитить дворец. Ты не можешь сюда войти!

Я хватаю железо и резким движением достаю его из груди Оуэна.

– Я не она.

Оуэн снова кричит, пока в легких не заканчивается воздух. Взгляд его бешено бегает из стороны в сторону, тело содрогается. Я срываю с него ошейник, ремешки на запястьях и щиколотках. Он дрожит и стонет. Нога и лицо кровоточат. Но самая глубокая и опасная рана – на груди. На железном столе собирается алая лужица.

Пожиратель Душ хватает меня за руку и отдергивает от Оуэна. Вырвавшись, я поворачиваюсь к нему.

– Ты! Как ты вышла из комнаты? Кто ты?

– Я младшая дочь Гвиден. И вам не заполучить его душу.

Посреди ясного звездного неба невероятным образом сверкает молния.

Мое человеческое обличье полностью исчезает.

Из костяшек пальцев вырастают тоненькие побеги.

Лицо покрывается корой.

В волосах шепчутся листья и фиалки.

Мое сердце не меняется,

но внезапно

я

становлюсь

другой.