Илона Эндрюс - На Грани

Кенни был далек от списка ее любимых людей. Он был всего на ступеньку выше своей матери, Лианы, которая была лучшей подругой Сары Уолтон в старших классах школы, и чьим главным достижением было нацарапать «Сучка шлю к и» на шкафчике Розы перманентным маркером. Грамматика не входила в число сильных сторон Лианы, но издевательства она подняла до уровня искусства.

Яблочко от яблони недалеко упало — в свои девять лет Кенни был уже задирой и болтуном. Примерно месяц назад они с Джорджи столкнулись с недоразумением во время игры в софтбол, и им пришлось выяснять отношения. Если бы не Джек, Кенни избил бы Джорджи до полусмерти, но все дети боялись Джека. Джек дрался так, словно каждый бой был для него последним, и не всегда останавливался, когда побеждал.

Кенни вцепился в дерево, стоя совершенно неподвижно. От отчаяния у него побелели костяшки пальцев. Его рубашка и поношенные шорты цвета хаки были испачканы грязью, а из длинной царапины на бедре на икру медленно капала кровь. Кенни пристально посмотрел на нее. Его глаза были остекленевшими, белки поразительно бледными. Какие бы проблемы ни возникали у нее с Лианой, они бледнели, когда сталкиваешься с девятилетним мальчиком, напуганным до полусмерти.

— Кенни, с тобой все в порядке?

Он просто смотрел и ничего не отвечал.

Кусты слева от нее зашуршали. Это был целенаправленный, хищный шорох. Роза медленно попятилась.

По тонким стеблям пробежала дрожь. Ветви склонились, темные треугольные листья раздвинулись, и на дорогу вышло существо. Четырехфутовое существо стояло прямо, его тело представляло собой месиво гниющих тканей, скомканных в гротескное лоскутное одеяло. Роза увидела чешую лесной змеи на левой ноге, рыжеватый лисий мех на плече, спутанный серый беличий пушок на груди, коричневые полосы свиньи на нижней части живота… Часть его кишечника отсутствовала, и гниющая масса кишок сверкала сквозь дыру прямо под узким проблеском ребер.

Его морда была ужасающей. Два бледных злобных глаза смотрели на нее из глубоких глазниц. Их переполняла сильная, сосредоточенная ненависть. Под ними зияла широкая пасть, вооруженная острыми треугольными зубами, торчащими в несколько рядов.

От существа исходил оборванный хрип, тяжелое и влажное дыхание. Пустошь. Существо, сотканное из ненависти и магии, живое проклятие, черпающее силу из ярости своего создателя. Кто-то проклял какую-то землю или дом поблизости, и лес придал этому проклятию форму и цель: убивать все, что попадется ему на пути.

На дереве Кенни запищал, как котенок.

Пустошь открыл свою пасть шире и шагнул вперед, угроза исходила от него, как зловонный венец. Он хотел убить ее, оторвать кусок ее плоти и сделать его своим собственным.

Роза подняла правую руку.

Пустошь зашипел. Его искривленные конечности широко раскрылись, выпустив желтые когти.

Белый свет магии окутал пальцы Розы. Магия вибрировала в ней, пытаясь вырваться на свободу.

Пустошь бросился на нее, разинув черную пасть, готовый вцепиться зубами и когтями.

Роза вспыхнула. Магия вырвалась из ее руки светящимся белым хлыстом и ударила существо в грудь. Инерция пустоши заставила его сделать еще один шаг, но ледяное белое пламя вспышки обожгло его, зарываясь в грудь, ища покрытую злобой сердцевину. Расчленить его было бы недостаточно. Она должна была уничтожить само проклятие.

Куски плоти дождем посыпались с пустоши. Роза двинулась вперед, держа хлыст света направленным на существо. Ее рука пульсировала от напряжения.

Пустошь развалился на части, открывая взору маленькую пылинку тьмы, вспыхивающую яростными красными и пурпурными вспышками. Роза сжала кулак. Белый хлыст вцепился в темноту. Она напряглась, сжалась еще сильнее, ногти впились в ладонь. Со звуком, похожим на треснувший грецкий орех, пылинка разрушилась в ливне белых искр и исчезла.

Роза глубоко вздохнула, перешагнула через заваленную падалью тропинку и подошла к дереву.

— Спускайся, — сказала она, протягивая руки.

Кенни застыл на месте. На мгновение она подумала, что ей следует пойти за его матерью, но внезапно он дернулся и соскользнул вниз по стволу, царапаясь о кору и почти падая в ее объятия. Ей пришлось поставить его на ноги — он был слишком тяжел.

— Его больше нет, — сказала она и обняла его. — Умер. Понимаешь?

Он кивнул.

— Он больше не вернется. Если ты когда-нибудь увидишь еще одного такого же, беги ко мне домой так быстро, как только сможешь. Я убью его. А теперь иди домой.

Он сломя голову рванул вниз по дороге, сворачивая налево, к дому Оглетри.

Роза снова посмотрела на падаль, разбросанную по земле. Только горстка семей могла претендовать на магического пользователя, достаточно сильного, чтобы создать пустошь, и все эти способные были людьми пожилыми и предположительно хорошо известными. Пустошь трудно было остановить. Это было такое оружие, которое убивало все, что попадалось ему на пути. Она не видела его уже много лет. В последний раз, когда появился один такой, потребовался целый отряд, чтобы истребить его с помощью бензина и факелов.

Должно быть, что-то серьезно пошло не так, чтобы кто-то из местных проклятием дал пустоши жизнь. Происходило что-то ужасное. Холодный ужас поселился у основании ее шеи. Какое-то мгновение она раздумывала, не последовать ли за Кенни Джо, чтобы выяснить, знает ли что-нибудь об этом Лиана, но потом передумала. Вскоре после окончания средней школы Сара удачно вышла замуж и переехала в хороший дом в Сломанном мире. Ходили слухи, что Лиана не была желанной гостьей в новом доме мечты Сары, и это еще больше разозлило ее. Они с Розой не разговаривали друг с другом со времен средней школы. Она всерьез сомневалась, что Лиана вдруг раскроется ей.

Роза быстрым шагом двинулась вверх по дороге. Чем быстрее она доберется домой, тем скорее убедится, что мальчики в безопасности.

Мало что происходило в Восточном Лапорте без ведома бабушки Элеоноры. Она просто должна была спросить ее об этом.

— MÉMÈRE? [2] MÉMÈRE (франц.) — бабуля.

Элеонора взглянула на лицо Джорджи. Она так и не смогла заставить его объяснить, откуда он знает, как ее называть. Она никогда ни с кем из них не говорила по-французски. Но Джорджи начал обращаться к ней так, когда ему было два года, с легким провансальским акцентом. У нее было такое чувство, что он сам не знает, зачем это делает, но каждый раз, когда он произносил это слово, оно возвращало ее на сухие, теплые холмы, где она сидела на солнышке рядом со своей grandmère [3] Grandmère (франц.) — бабушка. , покусывая fougasse [4] Fougasse (франц.) — французский хлеб фугас. , оставлявший слабый апельсиновый привкус на языке, и наблюдая, как la longue [5] La longue (франц.) — долго. мужчины внизу в деревне играют с грацией балетных танцоров.