Илона Эндрюс - На Грани

Она улыбнулась ему.

— Что?

— Мы можем выйти наружу?

Две пары глаз с ангельских лиц уставились на нее: голубые глаза Джорджи и янтарные глаза Джека. Оба они были хулиганами.

— Разве уже не стемнело?

— Мы не выйдем за линию охранных камней.

Она закатила глаза.

— О, вы что считаете, что я вчера родилась, не так ли?

— Ну, пожа-а-алуйста. — Глаза Джорджи заставили бы гордиться любого щенка. Позади него Джек серьезно кивнул.

— Ладно. — Она сдалась прежде, чем ее сердце растаяло. Роза будет не слишком довольна, если узнает, но то, чего Роза не знает, она может и не узнать. — Я не доверяю вам двоим. Я выйду на крыльцо.

Они уже вышли за дверь, когда она поднялась со стула.

Элеонора взяла свою чашку и вышла на крыльцо. Старое кресло-качалка заскрипело под ее тяжестью. Мальчики бросились во двор.

За линией охранных камней лес был насыщен жизнью. Небо потемнело до глубокого успокаивающего пурпурного цвета, и листья верхних ветвей, почти черные на его фоне, мягко шелестели в прохладном шепоте ночного ветерка. То тут, то там между деревьями виднелись белые шпили ночных игл. Их стебли, не более чем зеленые побеги в течение дня, с первым прикосновением темноты выпускали каскад нежных, колокольчатых цветов, посылая аромат мимозы в ночь. Элеонора вдохнула его и улыбнулась.

Так спокойно…

Беспокойство вспыхнуло у основания ее шеи и покатилось вниз по позвоночнику вязким холодком. Она почувствовала, как чей-то пристальный взгляд пригвоздил ее к месту, как будто у нее между лопатками был бычий глаз. Элеонора повернулась, оглядывая границу охранных камней.

Вон там. Слева от нее на внешнем краю маячило темное пятно. Что-то стояло на четвереньках, плотное и непроницаемое, словно дыра, прорезанная в ткани ночи, открывающая первозданную тьму. Она едва могла разглядеть его в темноте, силуэт был скорее догадкой, чем уверенностью.

Пальцы Элеоноры нащупали маленький деревянный амулет, висевший у нее на шее. Она крепко сжала его и прошептала:

— Зрение.

Магия запульсировала от нее плоским горизонтальным веером, стремительно притягивая пейзаж и существо к ее глазам. Она увидела темноту и в ней узкую щель глаза: бледный, слабо светящийся серый цвет без радужки или зрачка. Она попыталась дотянуться до него и мельком заметила намек на некую форму, вспенившуюся незнакомой силой. Ее чувства тревожно завопили. Глаз резко исчез из поля зрения. Она отпустила амулет как раз вовремя, чтобы уловить темное пятно, когда существо беззвучно исчезло в подлеске.

Лес был домом для многих вещей, но Элеонора никогда не видела ничего столь тревожно чуждого. Она посмотрела на детей на лужайке. В безопасности за охранными камнями. Все будет хорошо, сказала она себе. Обереги вокруг дома Розы были сильными и старыми. Заклинания глубоко укоренились в почве. Кроме того, Роза вот-вот должна была появиться на дороге, и Элеонора жалела любого зверя, который попытается встать между ней и мальчиками.

Вероятно, это было просто какое-то странное существо, извергнутое лесом. Лес простирался к западу от Восточного Лапорта и тянулся до самого Зачарованного мира. Возможно, какой-то странный зверь пересек границу и оказался в Грани. Случались и более странные вещи. Нет нужды рассказывать об этом Розе, решила Элеонора. Бедное дитя и так было достаточным параноиком.

РОЗА сделала последний поворот и остановилась на краю лужайки. Бабушка Элеонора сидела на крыльце, потягивая горячий чай. Некоторое время назад бабушка решила, что она уже достаточно взрослая, чтобы выглядеть как ведьма. Ее седые волосы были собраны в подобие сумасшедшего спутанного беспорядка, украшенного перьями, веточками и амулетами. Ее одежда заставила бы любого дизайнера, ориентированного на деконструктивизм [6] Деконструктивизм (или деконструкция) — явление в моде 1980-х — 1990-х годов. Предполагает использование форм костюма, которые построены на выявлении структуры одежды — они используются как внешний элемент костюма. , отдать ей должное: она была искусно разорвана и многослойна, пока бабушка не стала похожа на наполовину ощипанную курицу с кусочками и клочьями ткани, развевающимися вокруг нее, когда она двигалась.

Аутентичность ее костюма была слегка нарушена тем фактом, что и лохмотья, и волосы были очень чистыми и слегка пахли лавандой, а также абсолютно неуместной чашкой с пушистым серым котенком на ней.

— Мальчики не доставили проблем? — спросила Роза, подходя и садясь рядом с ней.

Бабушка закатила глаза.

— Умоляю тебя. Мне уже сто семь лет. Думается, я смогу справиться с двумя хулиганами.

Магия позволяла большинству семей в Грани жить и процветать гораздо дольше, чем их сверстникам в Сломанном, и бабушка выглядела не старше пятидесяти пяти лет. Проблема была не в ее возрасте, размышляла Роза. Дело было в том, что в тот момент, когда мальчики строили ей свои щенячьи глазки, все правила и дисциплина вылетали в трубу.

Позади бабушки мальчишки гонялись друг за другом по траве: Джек был проворным и молниеносным, а Джорджи был его бледной золотоволосой тенью. Сегодня он был бледнее обычного. Один из них изображал Инуяшу, мальчика-полудемона из комикса, а другой, вероятно, был лордом Сэссёмару, старшим и более сильным демоническим сводным братом Инуяши. Но кто точно был кем, она отсюда не могла сказать.

Роза не жалела, что купила комиксы. Мальчики вцепились в них, и драгоценные журналы теперь занимали заветное почетное место на верхней полке в их спальне.

Джорджи запыхался и сел на траву, резко наклонившись вперед. Роза задержала дыхание. Он выглядел больным.

Бабушка поджала губы.

— Кто же на этот раз?

— Птенец. — Он оживил его сегодня утром, перед тем как она высадила их на остановке школьного автобуса.

Джорджи закашлялся и склонился над травой. Джек остановился на полпути. Он долго смотрел на Джорджи, его лицо было пустым и потерянным, а потом он подбежал и сел рядом с ним.

— Если Джорджи будет продолжать в том же духе, это убьет его. — Бабушка покачала головой.

Роза вздохнула. Когда Джорджи воскрешал кого-то, он жертвовал частичкой своей жизненной силы, чтобы дать ему жизнь. Чем сильнее становилась его сила, тем слабее становилось его тело, как будто его разум был пламенем свечи, которая горела слишком ярко, слишком быстро разрушая воск. Они пытались объяснить. Они пытались заговорить. Они пытались угрожать, наказывать и умолять, но ничего не помогало. Джорджи вдыхал жизнь в тех, кто заставлял его грустить об их уходе, и просто не знал, как отпустить их.

— Ну, и парочка. — Бабушка вздохнула. — Кот, который жаждет смерти, и его брат, который пытается сохранить жизнь половине леса. — Ее голос немного дрогнул. — Как там Клетус? — спросила она, делая явное усилие, чтобы ее голос звучал беспечно, что было безуспешно.