Илона Эндрюс - По лезвию грани

Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне проснуться.

Она плакала и плакала, мысленно молясь, хотя знала, что никто ее не слышит. Это было чертовски несправедливо. Почему? Почему они должны были умереть? Она убила ублюдков, которые убили их, но это ничего не исправило. Это был просто круг боли и смерти, и она была поймана в него, злящаяся, скорбящая и беспомощная.

Рыдания превратились в сухие вздохи. Не было ни бальзама, ни припарки, ни пилюль, которые она могла бы создать, чтобы все исправить. Мертвые останутся мертвыми. Ничто не могло вернуть их страдания или ее.

Наконец, когда ее рыдания и вздохи затихли, на нее опустилась усталость.

Она чувствовала себя одинокой. Совершенно, абсолютно одинокой. Она подняла голову, выпрямилась и поняла, что чем-то накрыта. Ричард накинул на нее свой плащ, а она даже не заметила.

— Спасибо. — Она плотнее закуталась в плащ. Это был добрый жест, совершенно не вязавшийся с его признанием в том, что он убийца, и с атмосферой опасности, которая все еще исходила от него.

Он сидел рядом с ней, прислонившись к шершавой коре, его профиль четко вырисовывался на фоне залитого лунным светом неба. Если бы она встретила его при других обстоятельствах, то, возможно, испугалась бы его близости. Теперь она была слишком онемевшей и слишком эмоционально разбитой, чтобы испытывать какое-либо беспокойство.

— Наверное, ты жалеешь, что взял меня с собой, — сказала она.

— Я жалею об этом с того самого момента, как решился.

Ее гордость была уязвлена.

— Я не буду обузой.

Он повернулся к ней, его темные глаза были полны беспокойства.

— Я никогда не рассматривал тебя в качестве обузы.

— Тогда почему?

Он посмотрел на луну.

— В этой жизни некоторые из нас рождаются убийцами с инстинктом хищника. Я один из них, а ты нет.

Должно быть, он забыл, что она только что убила дюжину мужчин.

— Почему? Это потому, что я женщина?

— Нет, это не определяется гендерной принадлежностью. Моя тетя была лучшей убийцей из всех, кого я встречал. По какой-то причине некоторые из нас рождены, чтобы убивать, а другие, мужчины и женщины, рождены, чтобы воспитывать. Твои инстинкты побуждают тебя помогать другим. Мои инстинкты заставляют меня обрывать жизни.

Она фыркнула.

— Ты меня не знаешь.

Ричард улыбнулся. Несмотря на грязь, он действительно был поразительно красив. Надменный, хищный, но красивый.

— Те из нас, кто являются убийцами, учатся распознавать себе подобных. Мы знаем соперников, потому что они представляют опасность.

— А я нет? — тихо спросила Шарлотта.

Он снова улыбнулся, и на этот раз его лицо было почти печальным.

— Даже самый мирный и добрый человек станет опасным, если его загнать в угол. Я не сомневаюсь в твоей силе, но у тебя нет врожденной агрессии или хищнического инстинкта прирожденного убийцы. Я был одним из них всю свою жизнь, и то, что я сделал и увидел за эти последние месяцы, преследует меня. Я знаю, что ждет меня впереди. Я знаю, что тебе будет очень трудно. Теперь ты думаешь, что имеешь дело с горем и очищаешь себя таким образом, но это только первый намек на то, что должно произойти. Ты уверена, что не хочешь вернуться? Я сочту за честь проводить тебя до Грани.

— Нет.

— Думаешь, Эджеры не примут тебя обратно?

Она вздохнула.

— Возможно, но я не могу вернуться в Западный Лапорт. Когда работорговцы окружили дом, Элеонора позвонила мне. Я отправилась к нашим соседям просить помощи. Они собрали около двадцати человек, все с оружием, но не двинулись с места.

— Никто не хотел сражаться, — сказал Ричард. — Вероятно, они тянули резину, чтобы за это время работорговцы ушли. Типично для них.

Она повернулась к нему.

— Да. Элеонора жила среди них всю свою жизнь. Она помогла многим из них, а они просто бросили ее и оставили умирать. И когда я попросила их помочь мне найти этих ублюдков, ни один из них не смог посмотреть мне в глаза. Я не могу туда вернуться. Я приняла решение. Я не знаю, каковы твои мотивы, но мои столь же обоснованы. Пожалуйста, уважай мою потребность в справедливости.

— Мои извинения, — сказал он. — Я больше не буду об этом говорить.

Шарлотта вытерла лицо рукавом и встала. Ричард встал.

Она протянула ему плащ.

— Спасибо за плащ.

— Всегда пожалуйста.

Ричард держал поводья ее лошади, пока она вставляла ногу в стремя и садилась верхом. Он протянул их ей, сел в свое седло, и они выехали.

Через полчаса лес расступился. Шарлотта остановила лошадь. Перед ней расстилалось широкое поле травы высотой по пояс, уходящее вдаль, где перламутровое море плескалось о берег под бездонным темным небом. Слева, омываясь соленой водой океана, возвышались невероятно высокие башни. Построенные из бледно-серого камня, они были треугольной формы с плавно изогнутыми углами. Бирюзовая волна, поднимающая щебень, омывала каждую башню, посылая ручейки щебня вниз по бледным каменным стенам, словно вьющиеся растения, пустившие сеть тонких корней. Лунный свет играл на щебне, и его отблеск соответствовал отражениям на безмятежном океане. Башни стояли идеальным полукругом, обрамляя большую часть города, как волнорезы.

— Зубы Келены, — сказал Ричард. — Во время ураганов башни выстраивают магический барьер, защищающий город от штормов и страшных волн.

— Выглядит так, будто город наполовину погрузился в воду.

— Около трети. По всему городу проходят каналы, поэтому, когда поднимается прилив, вода просто проходит через Келену в солончаки. Вся эта трава обманчива, под ней не твердая почва. Это болотные равнины с тонким слоем воды, покрывающим землю. Идеальный дом для рогатых черепах. Они вырастают до пяти футов в ширину и могут разломать пополам человеческую бедренную кость своими челюстями. К счастью, они медлительны и редко выходят на дорогу. Ну что, поехали?

Шарлотта кивнула, и они поскакали по дороге в сторону города. Теперь ей стало видно между башнями, и с ее наблюдательного пункта в седле, внутренняя часть города выглядела как беспорядок крыш, балконов и ярких, потрепанных знамен. Человеческий улей, точно такой, каким его описал Ричард: беспорядочный, хаотичный, полный незнакомцев. Смутное беспокойство поднялось в ней. Отсюда город казался слишком большим, слишком полным людей. Во время учебы в Колледже она мечтала о путешествиях, но как только она покинула Колледж, брак и дом взяли верх.

Теперь она ехала к этому многолюдному городу сквозь ночь в сопровождении человека, рожденного между мирами, который рубил сталь мечом и обладал безупречными манерами. Это казалось нереальным.

— Мой брат говорит, что в Сломанном есть город в этом же самом месте. По его словам, его граждане питают нездоровое увлечение пиратами, — сказал Ричард.