Илона Эндрюс - По лезвию грани

Ну давай же, подумала Шарлотта. Давай.

Леди Оливия пустилась в рассуждения о сельскохозяйственных свойствах апельсинов.

Бреннан подавил зевок, наклонился вперед… и взял альбом.

Леди Оливия взглянула на Шарлотту и на мгновение задержалась, чтобы перекусить печеньем.

— Какой изысканный альбом, — сказал Бреннан, явно обрадованный возможностью начать разговор. — Это члены вашей семьи?

— Нет, милорд. — Шарлотта отхлебнула чаю. — Это мой величайший триумф как целителя. Правда в том, что мы все тщеславны.

Бреннан перевернул страницу и поморщился.

— О боги, этот ребенок ужасно обожжен.

— Несчастный случай, — сказала Шарлотта. — Она оказалась запертой в сарае во время пожара, охватившего деревню. Если вы перевернете страницу, то увидите, что после того, как я закончила, ей стало значительно лучше. Ожоги трудно излечить полностью, но мы имели с ней небольшой успех.

Бреннан перевернул страницу.

— Это сверхъестественно.

— Ты не отдаешь себе должное, моя дорогая, — пробормотала герцогиня.

Ей пришлось заставить его пролистать альбом.

— Я считаю, что есть еще более худшие случаи.

Бреннан перевернул страницу. Другую. Еще одну. Его рука замерла.

В яблочко.

— Этот человек. — Бреннан повернул альбом, держа его одной рукой так, чтобы ей было видно. На нее смотрела фотография Ричарда. Он выглядел на несколько лет моложе. Волосы у него были длиннее, но изображение безошибочно напоминало листовку с Охотником.

В тихом голосе Бреннана звучали стальные нотки приказа.

— Расскажите мне об этом человеке.

Леди Оливия подняла брови. Шарлотта наклонилась вперед, глядя на изображение.

— Это не самый худший случай.

— Пожалуйста. Побалуйте меня.

— Хорошо. Он был солдатом, одним из тех чрезвычайно опасных, тайных типов. Ну, знаете, таких, которых отпускают в лес с ножом и веревкой, а через неделю возвращают, после того как они в одиночку уничтожили вражеский легион. Он был очень тяжело ранен. Его печень и почки были пронзены копьем, и к тому времени, когда его привели ко мне, он был в бреду. Он продолжал рассказывать о самых значимых моментах своей жизни… о том, как его выбрали в отряд, о рождении сына и о том, как лорд Маэдок вручил ему Щит Доблести.

— Вы уверены? — Лицо Бреннана стало совершенно плоским.

— Да. Лихорадка делает с умом странные вещи. Он все говорил и говорил о глазах сына и поведении лорда Маэдока. Думаю, что после церемонии он провел некоторое время с лордом Маэдоком, и это было самым ярким воспоминанием его службы. Его исцеление заняло около шестнадцати часов. Я была измотана и нуждалась в отдыхе. Когда на следующий день я пришла проведать его, его уже забрали какие-то солдаты.

— С Маэдоком? — повторил Бреннан. — Он был их командиром?

— Да. Я была расстроена тем, что Колледж отпустил его… на самом деле он был не в состоянии путешествовать, и поэтому я заставила персонал получить приказ об увольнительном, чтобы я могла проверить его состояние. Разве это важно?

Бреннан закрыл альбом и повернулся к леди Оливии.

— Вы рассказывали нам об апельсинах, ваша светлость?

РИЧАРД изучал себя в зеркале. Человек, который смотрел на него, был совсем не похож на него. Украденное лицо, украденная одежда, чужой меч. Это всего лишь инструменты, сказал он себе. Орудия его ремесла. Она все равно любила его. Она любила его.

Кто-то быстро и отрывисто постучал в дверь. Колин, его троюродный брат, взглянул на него. Ричард кивнул. Колин распахнул дверь.

Бреннан вошел, едва не сбив Колина с ног. Его лицо светилось мрачной решимостью. Позади него Рене остановился в дверях, его лицо было бескровным.

— Бери свой меч и пойдем со мной, — сказал Бреннан.

— Что-то случилось?

— Кэссайд, возьми свой меч.

Ричард пристегнул рапиру. Бреннан резко развернулся и вышел. Ричард последовал за ним, шагая бок о бок с Рене по коридору. Они поднялись по лестнице, пересекли еще один коридор и вошли в лифт из металла и стекла. Бреннан набрал код на панели, и маленькая кабина скользнула вверх. Мелькнул камень, и в кабину хлынул дневной свет. Они поднимались прямо по стене замка.

— Охотник принадлежит Маэдоку, — сказал Бреннан. — Он его создание.

— Ты уверен? — спросил Рене.

Бреннан повернулся к нему с искаженным яростью лицом, и Рене отступил на шаг.

— Это было очень умно с его стороны: использовать Охотника, чтобы дестабилизировать работорговлю, выставить меня слабым, разжечь недовольство, поскольку все мы потеряли деньги. Я думал, что он слишком ограничен для такого плана, но он одурачил нас всех.

— Что ты собираешься делать? — спросил Рене с ноткой беспокойства в голосе.

— Не только я. Все мы.

Кабина остановилась. Шестеренки в стене повернулись, двери открылись, и они вышли на узкий балкон, затененный шпилем. Далеко внизу блестела река. Они были на самом верху замка.

На другом конце балкона Маэдок и Анжелия стояли у каменных перил. Лицо Анжелии было бескровным. Страх дрожал в ее глазах, как маленький зверек, загнанный в угол.

— Что же было такого важного? — спросил Маэдок.

Она указала на них.

Маэдок обернулся.

— Бреннан? Что происходит?

— У нас завелся предатель, — сказал Бреннан, сокращая расстояние между ними. — Тот, кто стоит за Охотником и нападением на остров.

— Кто? — Маэдок нахмурился.

Бреннан выхватил из ножен кинжал и вонзил его в правый бок Маэдока.

Анжелия подавилась криком.

Бреннан резким рывком вонзил кинжал в плоть, его лицо оказалось в нескольких дюймах от потрясенных глаз Маэдока, и вытащил клинок. Первый удар, вероятно, пробил легкое, решил Ричард. Разрез задел печень Маэдока.

— Что ты делаешь? — выдавил Рене. — Роберт, что ты…

Маэдок опустился на перила, пытаясь удержаться на ногах. Бреннан подошел к Рене и сунул ему в руку окровавленный кинжал.

— Твоя очередь.

— Что?

— Твоя очередь, бесхребетное дерьмо. Мы в этом деле вместе. Сделай это или присоединяйся к нему.

Рене уставился на Маэдока. Здоровяк поднял левую руку, правой вцепившись в поручень.

— Не надо…

— Я не потерплю предателей в своем доме! Сделай это! — рявкнул Бреннан.

Рене ударил Маэдока ножом в живот. Хлынула кровь, заливая рукоять кинжала.

Вояка вскрикнул.

Рене выронил кинжал и отшатнулся. Бреннан поднял его и повернулся к Анжелии.

— Ты следующая, моя прелесть.

— Нет. — Она попятилась. — Нет.

— Да, — голос Бреннана дрожал от ярости. — Я помогу тебе.

Он схватил ее руку своими окровавленными пальцами, вложил в нее кинжал и сжал ее пальцы своей рукой, двигаясь позади нее, подталкивая ее к Маэдоку.

— Нет, — простонала она.

К горлу Ричарда подступила желчь. Наконец маски были сорваны. Бреннан открыл свое истинное лицо. Убить человека в честном бою — это одно, но это… это была отвратительная, извращенная бойня.