Полина Люро - Альбинос [СИ]

Я такого не ожидал и с размаха сел на пол. Мне показалось, он меня ещё ударит, но всё случилось иначе. Мальчишка вынул руки из карманов, и протянул их мне, помогая подняться.

― Не думал, что ты такой слабенький. Я ― Симон, старший в этом курятнике. Почему отец привёз тебя сюда, он что, совсем тебя не любит?

― Не говори так о моём папе, он ― самый лучший… ― я готов был расплакаться.

― Выходит, Дорн не в курсе, к какому чудовищу отправил своего сыночка. Ну, может, тебе повезёт, и этот гад не тронет… Похоже, он побаивается твоего отца.

Я испугался ещё сильнее.

― Он что, вас бьёт?

― Если бы только это, но ты маленький, не поймёшь. Но, поверь, он делает моим сестричкам и брату очень больно.

Я задумался.

― Симон, а тебя он не трогает?

― Теперь нет, я для него уже слишком взрослый…

― Не понимаю, он любит мучить маленьких детей?

Симон кивнул.

― Но ты не бойся, тебя он вряд ли тронет, тем более ты такой необычный .

Я грустно повесил голову.

― А может, мне спрятаться? Ты же знаешь дом, подскажи, есть здесь укромное место?

Симон усмехнулся.

― Конечно есть, но и он о нём знает… Это бесполезно, отец везде найдёт, поверь, я уже много раз пробовал. И даже убегал.

Я задрожал от ужаса.

― И что?

― Догнал. Только хуже стало.

Скрипнула дверь, и я спрятался за своего нового знакомого. Но это оказалась старая служанка, позвавшая нас обедать. Дети собрались в столовой и ели, жадно стуча ложками. Хозяина дома не было, и это немного меня успокоило.

«Может, он сегодня и не вернётся, а завтра папа заберёт меня из этого страшного места», ― думал я, не прикасаясь к тарелке с кашей. Аппетита совсем не было.

― Лэнни, ты не хочешь есть? ― спросил Симон. Взглянув в его голодные глаза, молча подвинул ему свою тарелку. Другие дети посмотрели на брата с завистью, и это ещё больше меня расстроило.

«Видно, отец так строг с ними, что наказывает, не давая есть вдоволь. Какой же он плохой! Вот вернётся папа, я всё ему расскажу. Мой отец обязательно…»

Я задумался. Если до сих пор никто не узнал, что негодяй так плохо обращается с собственными детьми, значит, и на этот раз он сможет выкрутиться. «Никогда не позволю обижать ни себя, ни других детей. Вот вырасту, приеду сюда и расправлюсь с ним…» Впервые я почувствовал, что в моей душе растёт что-то тёмное и злое, и мне это понравилось.

После обеда нам разрешили погулять в саду, и Симон покатал меня на качелях. Мы почти не разговаривали, но по его печальному лицу и взглядам, что он бросал на брата и сестёр, я понимал, как ему хочется им помочь. Но это было невозможно ― в нём совсем не чувствовалось магии. Значит, он был бессилен перед отцом.

Симон заметил моё внимание и, наклонившись, прошептал:

«Я всё равно его убью, даже если сам погибну. Никогда не прощу. Но, скорее всего, отец первым расправится со мной. Подстроит несчастный случай, а потом придёт и их очередь», ― он кивнул в сторону играющих под яблоней детей.

― Если у тебя не получится, Симон, клянусь, я отомщу за всех.

Наверное, из уст шестилетнего ребёнка это прозвучало смешно, но мой новый знакомый не засмеялся, а крепко пожал мне руку. Так я нашёл союзника и дал свою первую клятву, которую вскоре исполнил.

Впрочем, всё по порядку. До вечера нас никто не беспокоил, и когда служанка проводила меня в спальню и оставила одного, я почти успокоился. Натянув одеяло до носа, стал мечтать о том, как завтра папа заберёт меня с собой, а потом, став сильным магом, вернусь сюда, чтобы убить мерзавца. Но день был таким утомительным, что я и не заметил, как уснул.

Проснулся посреди ночи от того, что кто-то тихонько вскрикивал и стонал. По коже побежали мурашки, я вспомнил, что в соседней спальне находились маленькие девочки: сам видел, как служанка провожала их туда.

«Боже, помоги нам! Вероятно, это вернулся их отец и мучает несчастных. Я не буду терпеть этот кошмар», ― бормотал себе под нос, вылезая из кровати.

Зажёг свечу, этому я научился давно, и, зажав тяжёлый подсвечник в руке, вышел из спальни. Стоны и умоляющие всхлипы: «Не надо, папочка!» ― подхлестнули меня. Внутри поднималась горячая волна ненависти, толкая меня вперёд и заставляя забыть о благоразумии. Я не думал, что могу пострадать сам, так было жаль бедняжку. Почему-то мне представляласьсамая маленькая из всех ― девочка с льняными волосами, прижимавшая к груди тряпичного зайца.

Дверь в соседнюю спальню была приоткрыта. Предварительно затушив свечу, на цыпочках приблизился к ней и заглянул внутрь. В комнате было темно, и разглядеть происходившее не было возможности, но я сразу почувствовал, что он ― там. Рука, державшая подсвечник, взмокла, и тот едва не выскользнул на пол, ударившись о дверь. Звук получился глухой, но он меня выдал.

― Кто здесь? ― голос негодяя прозвучал недовольно и зло, после чего словно холодный поток ветра промчался рядом со мной.

Я устоял на ногах, а моё «оружие» ― подсвечник, упал на пол и покатился по нему.

― Спрашиваю ещё раз ― кто посмел мне мешать? Это ты, Симон, снова нарываешься на порку?

И тут, вместо того, чтобы убежать, я завопил:

«Это ― Лэнни, я всё про Вас знаю и расскажу отцу. Вас ждёт тюрьма! Немедленно отпустите девочку!»

В ответ раздался странный смех.

― Ох, Лэнни, похоже, тебе просто не терпится присоединиться к нам. Тоже хочешь повеселиться? Наши желания совпадают, я уже иду за тобой…

Ничего страшнее этих слов я в жизни не слышал. Ночная сорочка мгновенно прилипла к телу, сдавивший горло спазм не давал мне вздохнуть. Заглянувшая в большие окна луна осветила дорогу к ведущей на нижний этаж лестнице, и я бросился к ней. В несколько прыжков преодолев ступеньки и умудрившись при этом ничего себе не сломать, спрятался под лестницей и уже в эту минуту знал, что сделаю дальше .

Мучитель собственных детей неторопливо шёл по моим следам и посмеивался.

― Я иду за тобой, храбрый Лэнни . Ты ведь спрятался под лестницей? Как глупо, твой страх так приятен. Он великолепен, ― продолжал издеваться мерзавец, и мне хотелось ему прокричать, что это не страх, а ― ненависть, но я промолчал. И благоразумие тут было ни при чём. Просто мальчик под лестницей ждал момента, когда маг начнёт спускаться.

И как только это случилось, я направил магию на ступеньку ниже, разрушая её. А потом слушал, как на неё ступает нога негодяя, подворачивается, опрокидывая не успевшее среагировать тело, заставляя его кубарем падать вниз.

Он лежал на полу, освещаемый лучами полной луны, совсем недалеко от меня. Глаза ― широко раскрыты, так же, как и окровавленный рот, шея неестественно вывернута, кость одной руки, проткнув кожу, торчала наружу. Лужица крови была совсем небольшой, и я, как завороженный, смотрел на дело своих рук, часто дыша и не в силах пошевелить даже пальцем.