Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

– Обезоружь ее, Руквуд.

Не сводя с меня глаз, Люсьен протягивает ладонь за моим мечом. Гнев вспыхивает в моем животе, превращая боль в груди во что-то более острое. Я не знаю, как мне выбраться отсюда.

Люсьен в доспехах, и даже несмотря на то, что он стоит так близко ко мне, на меня нацелено слишком много клинков, у меня нет возможности заколоть его.

Но будь я проклята, если собираюсь облегчить ему задачу. Я плюю ему в лицо – еще один тихий смех Зигфрида, хотя Люсьен едва реагирует – и бросаю свое оружие на пол. Люсьену приходится наклониться, чтобы поднять его.

– Хорошо, – Зигфрид снимает перчатки. – Руквуд, найди мою сестру и лорда Патруса. Скажи им, что они у нас. И пригласи их присоединиться ко мне. Думаю, мы будем на посадочной платформе королевы.

– Как пожелаете, лорд Зигфрид, – Люсьен кланяется и выходит из комнаты, даже не взглянув на меня.

Зигфрид оглядывает комнату.

– Такое приятное место. Моей сестре всегда нравилась эта комната. Я уверен, что ей и господину Руквуду здесь будет очень удобно, – он улыбается мне. – Люсьен и моя сестра очень сблизились за последние несколько недель. У нее было много мужчин, но он может стать ее любимчиком.

Он ждет, жадно наблюдая за моей реакцией. Но я ему не верю. Или же я так долго размышляла о предательстве Люсьена, что ничто из того, в чем его обвиняют, уже не может меня удивить. Улыбка Зигфрида исчезает, а взгляд становится хмурым.

– Выведите их наружу. Не стоит пачкать ковер кровью.

Когда его люди повинуются, он хватает меня за запястье.

– И не пытайся трансформироваться. Если только не хочешь, чтобы Арон страдал еще больше, чем сейчас.

Одетта стонет и закрывает лицо руками, но я не могу ей помочь; нас с ней разделяют, когда хватают и выгоняют наружу, угрожая ножом. Я пытаюсь оглядеться и определить, кто на нас напал: там пара лордов из Бритиса, еще три из Олориса. Остальных я не знаю. Но это дает мне некоторую надежду, что другие доминионы все еще верны Арону и мне.

По крайней мере, на какое-то время. Пока мы живы.

Как только мы достигаем посадочной площадки позади моих апартаментов, все пятеро выстраиваемся в линию, окруженные нашими врагами. Все они обнажили оружие, ближайшие клинки почти касаются нашей кожи, большинство врагов в доспехах. Двое из них несут факелы. Ветер треплет плащи и волосы, взбивает поверхность искусственно созданного озера, пока его воды, окрашенные в багровый цвет огнем, все еще пылающим в восточных башнях, не становятся похожими на языки пламени.

Смогу ли я убежать, если преображусь? Возможно. Неожиданность могла бы дать мне достаточное преимущество, чтобы избежать нацеленных на меня мечей. Но это означало бы оставить Одетту. Она не пойдет за мной, даже если сможет. Она не бросит Арона.

Зигфрид медленно вышагивает перед нами. Он останавливается перед Вероном.

– Ты, должно быть, правитель того, что осталось от Селонии. Мы разберемся с вами позже, – он машет рукой, и два его последователя выводят Верона из строя и ставят отдельно. – А теперь, остальные, снимайте мантии.

– Ты не посмеешь.

Я крепко сжимаю мантию. Для дворянина принудить другого дворянина раздеться не противоречит законам, но – даже больше, чем прикосновение к бескрылому человеку без согласия, – считается актом, совершенным только вопреки древнему обычаю: аморальным, нецивилизованным, чем-то, о чем мог бы додуматься только тот, кто обладает низменным и испорченным умом.

– О, я посмею, – отвечает Зигфрид. – Снимите их, или это сделает кто-нибудь другой.

– Я не позволю тебе… – вмешательство Верона вознаграждается тем, что один из его похитителей бьет его кулаком в живот. Он сгибается пополам, кряхтя от боли.

Зигфрид смеется.

– Как великодушно. Но на вашем месте, лорд Верон, я бы промолчал.

Несколько человек вокруг нас неловко переминаются с ноги на ногу, глядя в сторону или в землю.

– Милорд, неужели… – бормочет маленький седовласый человечек.

– Я сказал – молчать! – рявкает Зигфрид холодным от ярости голосом. Он хватает мужчину – кажется, члена семьи чаек – и толкает его вперед.

– Если только ты не хочешь присоединиться к ним? – мужчина качает головой и бормочет извинения.

Зигфрид отталкивает его. Он снова поворачивается ко мне.

– Делай, что тебе велят, – женщина, которая стоит ближе ко мне, прижимает острие клинка к моей спине.

– Ты отпустишь Лина и Пира? Они здесь только из-за меня. Они ничего тебе не сделали.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, Адерин. Больше спрашивать не буду.

Я протягиваю руку и расстегиваю три застежки, так медленно, как только могу. Снимаю мантию с плеч. Позволяю ей упасть на землю, благодарная за относительное укрытие ночи. Мой инстинкт просит прикрыться, но я отказываюсь доставлять Зигфриду удовольствие, он не увидит унижения, от которого горит моя кровь. Вместо этого я выпрямляюсь, поднимаю подбородок и со злостью смотрю на него.

Он медленно обходит меня по кругу, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.

– Я и забыл, какая ты красивая, Адерин. За исключением этих ужасных шрамов на спине, конечно. Жаль, что ястребам не удалось прикончить тебя, когда они убили твою мать. Учитывая то, что ждет тебя впереди, для тебя было бы гораздо лучше, если бы они это сделали.

Я впиваюсь ногтями в ладони, стараясь не реагировать на его насмешки. И все же, хоть он и ублюдок, он улыбается.

– И все остальные. Ваши мантии. Сейчас же.

Три моих спутника следуют моему примеру. Зигфрид продолжает расхаживать по комнате, пока не останавливается перед Одеттой.

– Моя прекрасная невеста, – он вытирает одну слезу, бегущую по ее лицу, – у нас есть незаконченное дело, не так ли?

Я вижу, как Одетта сглатывает.

– Я никогда не выйду за тебя замуж, Зигфрид, – ее голос дрожит, но она говорит четко.

– О, я говорю не о браке, – Зигфрид проводит пальцами по шее Одетты, затем указывает на шрам на щеке.

– Ты помнишь, как все закончилось? Я разочаровал сестру. Я не собираюсь повторять эту ошибку.

Я осознаю слишком поздно. Я предупреждающе кричу Одетте, пытаясь оттолкнуть ее с пути, прежде чем женщина позади меня хватает меня за волосы и дергает назад.

Это происходит почти как в замедленной съемке. Я вижу расцвет осознания в глазах Одетты, когда Зигфрид вытаскивает меч из-за пояса и хватает ее за руку. Слышу ее отчаянные крики, когда она пытается вырваться.

Она начинает превращаться в лебедя, и на мгновение я надеюсь…

Но она недостаточно быстра. Он вонзает лезвие ей под ребра и обхватывает свободной рукой, пока она борется с ним, задыхаясь от боли. Пока, в конце концов, не перестанет сопротивляться.

Зигфрид выдергивает клинок, тяжело дыша, и отпускает ее.