Сергей Чехин - Отельер из иного мира

— Ривер, — нежно шепнул, коснувшись горячего, как галька на солнце, лба. — Орудия на месте. Ты сделала, что могла. Хватит.

— Меня послали в здравницу не ради обычной разведки, — несмотря на ужасающее состояние, голос лился ровно, без стука зубов, хрипов и заикания. — Мы, темные, хотим выйти из Союза. И прощупываем почву, какой может быть реакция Кассия. Никто не надеется, что нас отпустят с миром и пожелают доброй дороги… — она усмехнулась. — Вопрос в том, сможем ли отбиться сами или придется искать… покровителей и заступников.

— То есть, орков?

Кивок.

— Как ни крути, котик, ты пригрел за пазухой предателя и перебежчика. Грядет новая война — столь жестокая и кровавая, что никаким оркам и не снилась. Но выхода нет. Мой народ — древнейший в этом мире. Гордость и благородство в самой основе нашей жизни. И мы не потерпим роль бесправного скота, который держат для охраны границ. Но одна только мысль… — эльфийка закашлялась, — что нам суждено сойтись в бою друг против друга, пугает сильнее самой смерти. Не знаю, откуда ты прибыл и куда отправишься, звездный скиталец, но лучше погибну твоим другом, чем выживу и стану злейшим врагом.

— Ты всегда будешь моим другом, — шмыгнул и сжал холодные ослабшие пальцы. — Поэтому прошу — остановись.

— Уже слишком поздно, — легкая улыбка тронула искусанные губы. — Магия — как кровь: потеряешь много — и назад дороги нет. Хорошо, что ты рядом. Мало кто умирает счастливым.

— Не вешай нос. Ты не из тех, кто сразу сдается.

Темная с наслаждением зажмурилась, будто кошка, которой чешут за ухом, и тут новый сгусток ветра тараном врезался в щит. Девушка широко распахнула выцветшие глаза, дернулась в судороге и кашлянула кровью. Гримаса боли исказила лицо, слезы прорезали светлые бороздки через буро-серые разводы, а от скрипа зубов заныла вся челюсть.

— Не мучай себя, — сердце разрывалось при виде страданий близкого человека. — Отмени заклинание.

— Еще чего, — колдунья хищно оскалилась. — Я этому хлыщу не поддамся. Пусть вымотается до седьмого пота — вам потом легче будет.

— Оно того не стоит. Ривер, если я могу хоть как-то помочь…

— Не можешь, — Галлифида опустилась рядом на колени и взяла ее за руку. — И не дам слова, что получится у меня. Но я попробую, — грейса одарила спокойным взглядом и закрыла глаза. — Если человек стал другом тем, кого прежде считал нечистью и грязью, то постараться стоит.

Сперва ничего не понял, а затем внезапная догадка все расставила по местам. Переливание маны… Если это работает с кровью, должно сработать и сейчас!

Все трое коснулись друг друга, и звуки внезапно стихли. Только похожий на прибой гул проникал прямо в голову. Но сквозь непроницаемую завесу все же прорвался грохот — пять хлопков, один за другим — совсем близко, от руин батареи. Как и в стародавние времена, крепость вновь огрызнулась порохом и чугуном на своего заклятого врага, и я невольно вздрогнул.

— Уйми душу… — Галли крепче сжала ладонь. — И слушай сердце. Мана есть в каждом из нас. Но далеко не всем дано ею повелевать. Ты станешь проводником моей силы, Вильям Стрейн. Глубокое и ровное русло быстрее наполнит пересохшее озеро. А извилистое и грязное лишь ослабит поток. Стань сильнее и лучше, чем когда бы то ни был, если эта дева в самом деле тебе дорога.

Что за глупые вопросы? Конечно, мы не знакомы долгие годы, не прошли вместе половину мира и не съели на двоих пуд соли, и все же я мечтал лишь об одном — чтобы Ривер выжила. Возможно, это просто разновидность чар — некая любовная магия. Может, дело в особых техниках обольщениях, которым наверняка учат шпионок. Может, мне всего девятнадцать, и когда сказочная во всех смыслах красавица проявляет к тебе недвусмысленный интерес, в нее сложно не влюбиться по уши — длинные и острые. Так или иначе, в тот самый миг она стала для меня центром вселенной. Все внимание, чувства и мысли сосредоточились на сонной, полубессознательной подруге, чье дыхание все реже щекотало предплечье. Я отринул все ненужное и постороннее, полностью открыв душу и наполнив ее только самыми добрыми и нежными ощущениями. Превратил в линзу, что не только пропустила поток без задержек и потерь, но и многократно усилила.

В инкубаторе не сверкали молнии, между нами не перескакивали электрические заряды, нас не трясло и не шатало в экстазе — вообще не замечал ничего необычного, кроме теплеющей кожи на пальцах — причем не только своих. Дыхание учащалось, сердцебиение — тоже, скулы и щеки приобрели здоровый — пепельно-серый — цвет. Ривер тряхнула головой, приподнялась на локте и протяжно, до хруста, зевнула, словно не шагала по канатику на грани жизни и смерти, а долго и сладко спала.

— Как ты?

— Как заново родилась, — она встала и расправила плечи. — Спасибо… вам обоим. И раз уж спасли мою задницу, пора надрать чужую.

Когда вышли наружу, густой туман клубился над морем, надежно прикрывая корабль. Похоже, шаман взял на вооружение наш же прием, как только появился шанс поймать пузом ядро. Гвардейцы и работяги корпели над пушками — подносили снаряды, порох, прочищали шомполами стволы, но даже при слаженной работе о серьезном уроне можно забыть — калибр маловат, а количество орудий и вовсе смех. А тут еще и завеса — хрен поймешь, как стрелять, разве что на звук: плеск — мимо, хруст и треск — попал. Но таким макаром можно до утра прицеливаться, а столько времени нам вряд ли дадут.

— Что ж… — глаза эльфийки сверкнули. — Сейчас узнаем, на что способен этот задохлик.

Она свела ладони перед грудью, и купол начал стремительно сжиматься, будто из него откачивали воздух. И чем меньше становился, тем ярче сиял, а под конец подруга держала в руках застывшую фотовспышку величиной с футбольный мяч. Сконцентрированная, сгущенная мощь зловеще потрескивала, раз за разом выбрасывая электрические нити, и всего за несколько минут кожа на лице заметно потемнела, как после часа в солярии.

Прицелившись, Ривер выстрелила ослепительно белым лучом, пронзившим туман на всю длину. Все, что касалось колдовского лазера, мгновенно вскипало и превращалось в пар — марево, волны и даже влага из воздуха. Морская прохлада смешалась с диким жаром, и турбулентные струи с ревом завихрились вокруг сверкающего копья. Нам тоже досталось: поднявшаяся буря заливала брызгами — то ледяными, то горячими, как кипяток, а мокрый песок раздирал ступни и лодыжки.

Такая мощь должна распилить корабль надвое, однако я не слышал криков и не чуял запаха гари. И когда шторм разметал самое плотное облако, похожее на покачивающийся среди волн курган, на корме вспыхнуло второе солнце — такое же плоское и округлое, как на небосклоне. Давление луча на щит было столь велико, что шаман удерживал диск двумя руками, согнув ноги в коленях, и все же я не заметил ни намека на скорое поражение. А вот ведьма, несмотря на подпитку, вновь покрылась крупными каплями пота, стиснула зубы и задрожала — того и гляди упадет, и уже никто не сумеет помочь.