Анна Батлук - Студентка в подарок

– Давайте-ка об этом поподробнее, – наконец пришел в себя Радагат. – Всю жизнь у вас, Лилиана, был нулевой потенциал силы?

– Единичка.

– А несколько дней назад увеличился примерно в шесть раз?

– В пять, – поправила я. – Отец говорил, что мой потенциал теперь пять единиц.

Проректор кивнул каким-то своим мыслям.

– А при каких обстоятельствах потенциал изменился?

Я нахмурилась. Сначала разрушила ресторан, теперь напала на преподавателя. Да меня точно буйной признают. Еще и рассказывать об этом требуют. Терапия что ли такая?

– Вы же говорили, что видели моментографии ресторана. В обстоятельствах этого самого ресторана и изменился.

Проректор, по-видимому, решил, что требуется побыть лапочкой еще немного, и опять обворожительно улыбнулся. У меня закралась мысль, что мной пытаются манипулировать.

– Лилиана, в ресторане же что-то произошло? Не может же такого быть, что вы просто принялись разносить ресторан, на сумасшедшую вы не похожи.

– Я уже в этом сомневаюсь, – я тяжело вздохнула. – В ресторане мы немного поругались с одной моей знакомой, – заметила, что Радагат недоверчиво нахмурился, и поправилась. – С этой самой знакомой мы подрались. И я, наверное, совсем чуть-чуть вспылила, потому что очнулась уже в полицейском участке, когда ресторан был разрушен.

– Помните, как его разрушали?

– Нет. Обрывочно помню драку с Лиззи, но выброс силы… не помню совершенно.

– Часто у вас такие провалы в памяти случаются?

– Не переживайте, – я повернулась на спину, не желая смотреть на проректора. – На меня можно кричать, можно наказывать, даже отчислить можно – здоровью ничего не грозит. Ни вашему, ни моему. Такой провал в памяти был только раз, тогда в ресторане. И никогда до и после не повторялся.

– Значит, свои ощущения от сегодняшнего… инцидента вы помните?

Я крепко зажмурилась и едва слышно ответила.

– Помню.

– Расскажете?

Долгую паузу заполнять не хотелось. Радагат будто понимал мои чувства и не торопил, а терпеливо ожидал продолжения.

– Я не хотела вообще выпускать силу. Я же совершенно ею владеть не умею – пыталась в комнате стакан поднять, подняла стол и с перепугу уронила его. Сломала ножку, пришлось сказать, что во всем виноват Таматин. А мсье Симан вызвал меня, требовал что-то там по дуге пустить. Я и выпустила просто все, что у меня внутри было. А дальше… дикое ощущение мощи, власти и восторг от этого. От того, что я могу это делать, что вся эта сила мне подчиняется.

Я помолчала, ожидая, что проректор начнет читать лекцию о том, что магия – это оружие, и оно, как вышло, совершенно мне не подчиняется, но Радагат молчал. Пришлось продолжить.

– Голова кружилась, и казалось, что на меня нападают. Теперь-то я понимаю, что студенты убегали из кабинета, но тогда посчитала, что бегут они на меня. А тут еще и ощущение власти… В общем, наложилось одно на другое, и в результате я чуть не покалечила преподавателя. Мне очень стыдно, правда.

– А сейчас это ощущение могущества есть?

– Вроде бы нет.

Радагат встал и прошел к окну. Я проследила за ним взглядом.

– Вы не против, если мы сейчас измерим ваш потенциал?

Я нервно пожала плечами.

– Нет, конечно.

Проректор вышел из комнаты, но отсутствовал недолго. Мне было страшно, что вернется он как минимум с Виктором Заррисом, а как максимум с толпой целителей и с веревками. Но нет, возвращался Радагат один, заметив, что я волнуюсь, ободряюще улыбнулся и сел рядом со мной на кровать. В руках проректор держал серебряный приборчик, похожий на круглые часы, только с десятью большими делениями и десятью маленькими, обозначающими половину уровня, стрелочка здесь всегда одна – золотая и тонкая, дрожащая от нетерпения. Называется прибор Амагеттум. Используется он для измерения магического потенциала, и мне отлично известен: отец многие на мне испробовал, надеясь, что хоть раз золотая стрелочка сдвинется больше, чем на одно деление. Сейчас, пока Амагеттум был в руках проректора, золотая стрелочка вертелась, не задерживаясь ни на одном делении.

– Он сломан? – удивилась я. Радагат искоса взглянул на меня.

– Нет, все в порядке, не переживайте.

– Но ведь стрелочка не показывает, – начала было я, но, заметив, что глаза Радагата темнеют и на лицо опять словно бы наползает маска, замолчала. В конце концов, если прибор неисправен, то я просто не узнаю сейчас свой уровень силы, а если работает, но дело в проректоре… Пусть сам разбирается в своих проблемах.

Я протянула руку вперед, и Радагат положил в мою ладонь прибор. Стрелочка дрогнула, вернулась на ноль и медленно начала отсчет делений моего потенциала – преодолела две единицы, и я по привычке, оставшейся с детства, судорожно сделала вдох, с трудом осознавая, что не дышала; три, четыре, пять – я криво улыбнулась, но, когда стрелочка двинулась дальше, глаза мои просто достигли критического размера.

– Не может быть, – прошептала я. Шесть единиц… Уровень силы выше пяти единиц позволял своему обладателю использовать даже некоторые возможности других стихий – при должном обучении, естественно. К слову, у моей матери уровень силы пять единиц, а у отца – восемь. Может быть, с головой у меня и проблемы, но память отличная – я отчетливо помню: отец говорил, что потенциал мой пять единиц…

– И вы утверждаете, что раньше было меньше? – уточнил Радагат. Я приподняла голову с подушки и закивала, даже не обращая внимания на головокружение. Проректор встал и отошел к окну, а я так и смотрела на Амагеттум, оставшийся в моих руках.

– Лилиана, честно скажу, что с таким мне еще встречаться не приходилось, но и не верить вам причины нет, министр Тиррос не допустил бы отсутствие у вас достойных учителей. При таком-то уровне силы. Мне известны случаи, когда потенциал с возрастом увеличивается на одну, на полторы единицы, но сразу настолько… Также никогда не слышал, чтобы сила была приобретенной. Возможно ли это вообще? Вы не общались с целителями на эту тему?

– Нет, – растерялась я.

– Я организую вам встречу.

– Нет уж! – я резко села на кровати, краешком сознания отметив, что головокружение уменьшилось. – Я не собираюсь участвовать в опытах или стать чьей-то дипломной работой!

– Я не говорю об опытах, – голос Радагата был очень мягок. – Просто пообщаться, например, с Виктором. Возможно, он обследует вас и сможет пояснить, как такое вообще возможно.

– Мсье Виррас, – я вспомнила отца и постаралась максимально скопировать его самый холодный и отрезвляющий тон. – Я против того, чтобы сказанное мной вышло за пределы этой комнаты. Я не хочу общаться с целителями. Я виновата – накажите меня.

– Наказать? – резко развернувшись ко мне, протянул проректор, а я вдруг покраснела, подумав, что прозвучало это как-то неприлично.