Анна Батлук - Студентка в подарок

Переговариваясь и лавируя между шкафами, кучами и комодами, мы двигались к выходу из каморки. Мантия найдена, Лисса успокоилась, вполне возможно, что решит помочь с разбором склада, так что внутри у меня разливалось спокойствие. Все вроде бы налаживалось.

Так я думала ровно до того момента, как не увидела перед дверью в коридор злющего мсье Окань.

Увидеть именно меня да еще с подругой, да еще и в таком виде, мсье Окань точно не ожидал. С полминуты он стоял с абсолютно ошалелым лицом, широко раскрыв рот и не моргая. Затем зажмурился, помотал головой, надеясь, что морок развеется, но нет. Мы так и остались стоять посреди склада.

– Ты ж здесь и так каждый день бываешь, ночью-то зачем пришла? – выдал наконец завхоз.

– Беспокоить вас не хотели, – покаянно сказала я и принялась носком тапочка ковырять плитку. – Но до утра дело никак не могло подождать.

– Какое дело?

– Замерзли мы сильно, – влезла Лисса. – Холодает, так решили завтра утром две мантии сразу надеть.

Окань перевел взгляд на сверток в моих руках.

– Так у вас одна всего.

– Вторую не нашли просто.

Лицо завхоза приобрело уже знакомое мне ядовито-язвительное выражение, и я закатила глаза, понимая, сейчас начнется.

– Так они все вместе лежат. В стопочке.

– Не увидели! – не сдавалась Лисса. Голос ее дрожал, но подруга не была намерена отступать.

– Ну да, ну да, – завхоз уставился на меня. – А чего вы в таком виде по Академии разгуливаете?

– Так ночь уже, – разозлилась я. – После отбоя имеем право мантию не носить.

Я, конечно, понимала, что нам грозит наказание (в принципе, не привыкать, так что не страшно), но надеялась, что оно хотя бы подождет до утра. Но нет, завхоз потащил нас к проректорам. Причем сначала повел к проректору водного отделения, на полдороге вспомнил, что Капел Куппель уехал на конференцию, и решил, что одного Радагата Вирраса будет достаточно. Вот идти именно к проректору отделения воздуха желания не было вовсе.

– Что делать? – прошипела Лисса, когда завхоз оставил нас в приемной, а сам отправился будить проректора. – Будем придерживаться версии, что замерзли?

– Да глупость это, – вздохнула я.

– А что не глупость? Правду мы сказать все равно не можем. У нас же спросят, чем мы так умудрились испортить мантию, что она восстановлению не подлежит. Про Таматина выведают.

– Само собой. Про Таматина ни слова. Все ж таки тот факт, что у нас ночует студент, гораздо неприятнее того, что мы украли мантию. Мне слухи по Академии не нужны.

– Мне тоже, – пригорюнилась Лисса. – Еще б парень как парень был, а то Таматин. Кроме позора ничего не приобретем.

В приемной было тихо, тепло, царил полумрак, а диван для гостей манил своими мягкими подушками. Так что неудивительно, что в ожидании проректора мы немного задремали. Сквозь сон я услышала, как открылась дверь и раздались тяжелые шаги.

– Вы еще и спать здесь улеглись?!

Я открыла глаза, а Лисса спросонья закричала. Не знаю, что уж ей снилось, скорее всего, что драгоценную книгу кто-то уводит из-под носа.

– Вставайте, – почти зарычал Окань. – Проректор сейчас придет.

– Мы долго спали? – едва слышно пробурчала Лисса, но завхоз услышал.

– Я на десять минут всего отошел, а вы уже разлеглись! С такими нервами только на дело и ходить!

– Так мы и ходим, – Лисса широко зевнула. Подозреваю, что такая смелая она была исключительно из-за того, что очень хотела спать.

Открылась дверь кабинета проректора, и оттуда послышался его совсем не сонный голос.

– Входите.

– А когда он пройти мимо нас-то успел? – поразилась Лисса.

– Наверное, пока спали, – я пожала плечами. Окань подпихнул нас в спины, чтобы шагали быстрее, и мы вошли в кабинет, старательно делая вид, что нам стыдно.

На лице Радагата Вирраса не было ни тени сна, ни тени эмоций. Он равнодушно взирал на нас, легонько постукивая карандашом по столу. На то, что его сорвали с постели, указывала только полурастегнутая рубашка, в вырезе которой виднелась цепочка.

Завхоз вывел нас в центр кабинета и с таким довольным видом посмотрел на проректора, что не хватало только возгласа «Опля!». Радагат на мгновение сбился с ритма постукиваний карандашом.

– Лилиана Тиррос, почему я не удивлен, что именно вас поймали ночью в коридорах Академии?

– Плохо скрываюсь? – предположила я. Радагат перевел взгляд на завхоза.

– В каких обстоятельствах вы обнаружили студенток? Выглядят они так, будто вы их из постелей выдернули.

– Докладываю! – довольно заявил Окань. – Сплю я ночью, слышу – в кабинет мой кто-то забрался. Ну, думаю, точно третьекурсники за наливкой… кх-кх… против слизней залезли. Я для них и поставил оповещатель, ловлю уже неделю. Помните, позавчера как раз приводил?

– Ближе к делу, – недовольно проговорил Радагат и вернул свой взгляд на меня. – Или как раз Лилиана Тиррос к вам на склад за наливкой и пожаловала?

Я смущенно переминалась с ноги на ногу. Пристальное внимание Радагата в ситуации, когда большая часть моего тела оставалась открытой, было волнительно. Хотелось спрятаться за Лиссу – у нее-то ночнушка всяко подлиннее моих шортиков, но вот только комплекция подкачала – за подругой не спрячешься. Завхоз на протяжении всего пути к кабинету читал нам морали о нашем недостойном поведении, но проникнуться меня заставил всего лишь взгляд проректора.

– И вот пришел я в кабинет, слышу – ругается в глубине кто-то. Решил подождать: у меня ж все зачаровано, им выход только через дверь. Гляжу: идут красотки.

– Как они вошли, мсье Окань? – еще один ленивый вопрос от проректора. – У вас постоянно открыта дверь? Вряд ли первокурсницы обладают достаточными знаниями для того, чтобы взломать защиту, – в светлых глазах проскользнула насмешка. Радагат как никто другой знал, что я бы смогла выломать дверь и часть стены, но уж точно не действовать ювелирно.

– Так я ж давно для Тиррос разрешение сделал. Каждый день у меня на складе убирается, что ж мне теперь, караулить ее постоянно – когда уйдет, когда придет. Нужна она мне больно.

– Хорошо, мсье Окань, – прервал словохотливого завхоза проректор. С меня он по-прежнему не сводил взгляда. – Как вы считаете, в чем причина проникновения студенток в ваш кабинет?

Лисса едва слышно вздохнула, готовая отстаивать свою мантию, и тут Окань окинул нас довольным взглядом и заявил:

– Если честно, мсье Виррас, я думаю, что студентки хотели меня соблазнить.

– Чтооооо? – невозмутимость слетела с Радагата мгновенно.

– Вы с ума сошли?! – это уже Лисса.

– Сошел, конечно! – подтвердила я. – Да как такое вообще можно сказать!

– А что, – подбоченился завхоз. – Тиррос-то постоянно меня задеть пытается – малолетка ж еще, не знает, как внимание настоящего мужчины на себя обратить. Не секрет, что я постоянно на работе задерживаюсь, право входа в кабинет есть, вот разделась и пришла. Думала, что я поведусь на ее прелести и сокращу количество отработок. Но Окклео Окань – образец нравственности, так и запомните, студентки, и передайте другим!