Ренсом Риггз - Разрушение Дьявольского Акра

девушка, черноволосая и красивая рядом со мной кричала

— Кажется, вы были знакомы с моим другом, — говорит мужчина. В его улыбке есть яд. — У него было много имен, но вы знали его как доктора Голана…

ужасный рот в облаках

женщина, корчащаяся в траве.

Образы вспыхивают в моем сознании с внезапной тупой силой. Я шаркаю назад, пока не натыкаюсь на раздвижную стеклянную дверь. Мужчина вынимает что-то из кармана и приближается. Маленькая черная коробочка с металлическими клыками.

— Повернись, — приказывает он.

Я вдруг осознаю, что очень многим рискую и что мне нужно защищаться. Поэтому я заставляю себя подчиниться, поднимаю руки, как будто сдаюсь, и когда он подходит ближе, я ударяю кулаком ему в лицо.

Он кричит, когда его очки слетают. Глаза за ними сверкают пустыми белками, погруженные в череп, они сверкают словом «убить». Раздается громкий щелчок, и между клыками в его черном ящике возникает голубая дуга.

Он бросается на меня.

Я чувствую шок, жжение, когда он бьет меня электрошокером через рубашку, и отлетаю назад к стеклянной двери. Почему-то она не разбивается.

Он сидит на мне. Я слышу вой утилизатора электрошокера. Я пытаюсь отшвырнуть его, но я все еще набираюсь сил и все еще слаб. Боль пронзает плечо, голову.

А потом он дергается, издает крик и обмякает, и я чувствую, как что-то теплое стекает по моей шее.

Я истекаю кровью. (Я истекаю кровью?)

Мужчина хватается за что-то и падает от меня. Что-то с бронзовой рукоятью торчит в шести дюймах от его шеи.

И вот позади него появляется странная новая тьма, живая тень, и из нее мелькает рука, которая поднимает тяжелую дедушкину пепельницу и бьет ею человека по голове.

Он стонет и падает. Из тени выходит девушка.

Девушка — та, что была раньше — длинные черные волосы, спутанные и мокрые от дождя, длинное черное пальто, измазанное землей, глубокие черные глаза, широко раскрытые и полные страха, изучающие мое лицо, а затем искрящиеся тем, что она узнала меня. И хотя все части еще не всплыли на поверхность, и хотя у меня кружится голова, я знаю, что произошло чудо: мы живы, и мы здесь, а не в другом месте.

Боже мой, такие ужасы я с трудом могу сказать.

Девушка на полу рядом со мной, стоит на коленях и обнимает меня. Мои руки обвивают ее шею, как спасательный круг. Ее тело такое холодное, и я чувствую, как она дрожит, когда мы держимся друг за друга.

Не замедляя шага, она произносит мое имя. Повторяет это снова и снова, и с каждым повторением «сейчас» набирает на унцию больше веса, становится более решительным.

«Джейкоб, Джейкоб. Ты меня помнишь?»

Человек на полу стонет. Алюминиевые шипы ширмы на крыльце стонут, и буря, злая погода, которую мы, кажется, принесли с собой из другого места, тоже стонет.

И я начинаю вспоминать.

«Нур, — говорю я. — Нур. Ты — Нур».

В мгновение ока все это пришло ко мне. Мы выжили. Вырвались из коллапсирующей петли Ви. И вот теперь мы были во Флориде, на зеленом газоне крыльца моего деда, в настоящем.

Шок. Думаю, я все еще был в шоке.

Мы прижались друг к другу на полу, вцепившись друг в друга, пока бушевала буря, пока дрожь, сотрясавшая наши тела, не начала утихать. Человек в желтом плаще лежал неподвижно, только грудь его все меньше вздымалась и опускалась. Кровь пропитала пол вокруг него липкой лужицей. Бронзовая рукоятка оружия, которым Нур ударила его, торчала из шеи.

— Это был нож для вскрытия писем моего деда, — сказал я. — И это был его дом.

— Твой дед. — Она отстранилась достаточно далеко, чтобы посмотреть на меня. — Который жил во Флориде?

Я кивнул. Раскаты грома сотрясали стены. Нур оглядывалась по сторонам, с сомнением качая головой. Этого не может быть. Я знал, что она чувствует.

— Как? — спросила она.

— Я указал на обгоревшие очертания на полу. — Я проснулся там. Понятия не имею, как долго я был в отключке. Или даже какой сегодня день.

Нур потерла глаза.

— У меня в голове все расплывается. Все вышло из строя.

— Что последнее ты помнишь?

Она нахмурилась, сосредоточившись. — Мы пошли в мою старую квартиру. А потом мы отправились… — Она говорила медленно, словно собирала воедино сон. — И мы оказались в петле… мы нашли петлю Ви! И мы бежали от бури. Нет, торнадо.

— Два торнадо, не так ли?

— А потом мы нашли ее! Разве не так? Мы нашли ее! — Ее руки схватили мои и сжали. — А потом… — Ее руки обмякли, лицо ничего не выражало. Ее губы приоткрылись, но она не произнесла ни слова. Ужасы возвращались, обрушиваясь на нее.

И надо мной тоже.

Марнау. С ножом в руке, склонившись над Ви в траве. Его рука торжествующе поднялась, когда он побежал к кружащемуся водовороту.

Жар вспыхнул в моей груди, на мгновение перекрыв дыхание. Нур уткнулась лицом в колени и начала раскачиваться. «О Боже, — простонала она. — О Боже, о Боже, о Боже». — Я думал, что она может раствориться на моих глазах, или вспыхнуть пламенем, или высосать свет из комнаты.

Но через мгновение она вскинула голову.

— Почему мы не умерли?

Непроизвольная дрожь пробежала по моему телу.

Может, и так.

Насколько я знал, мы были раздавлены разрушающейся петлей Ви, как и намеревался Каул. Сама Нур казалась единственным конкретным доказательством того, что-то, что я сейчас испытываю, было чем-то большим, чем просто дыра в памяти чистилища, фейерверк последнего вздоха умирающего мозга.

«Нет, — я отогнал эту мысль, — мы были здесь, и мы были живы».

— Она нас как-то вытащила, — сказал я. — Привела нас сюда.

— Через какой-то запасной выход. Кнопка выброса. — Нур кивала и разминала руки. — Это единственное объяснение.

В дом моего деда — дом ее наставника, ее босса. Он обучал ее, работал бок о бок с ней. В этом было достаточно смысла. Что не имело смысла, так это то, что здесь не было петли. Так как же она это сделала?

— Если она вытащила нас, — сказала Нур, — то, может быть, и сама выбралась. — В ее голосе звучала надежда, но она была маниакальной, балансирующей на острие ножа. — Она может быть здесь. И она все еще может быть…

Она не могла заставить себя произнести это слово. Живой.

— Он забрал ее сердце, — тихо сказала я.

— Ты можешь жить и без сердца. Во всяком случае, на какое-то время… — Она махнула рукой. Рука у него дрожала.

Мы только-только вернулись к реальности, а она уже снова теряла ее.

— Давай, давай, мы должны посмотреть, — говорила она, уже поднимаясь на ноги, слова лились как из ведра. — Если есть хоть какой-то шанс, то мы должны…

— Подожди секунду, мы не знаем, что нас… — Я хотел сказать «ждет». Ждет нас.

Но она уже вбежала в темный дом.

Я оперся рукой о стену и, пошатываясь, встал. Нур изнемогала от нетерпения, и я не мог упустить ее из виду. Она приняла эту дикую надежду, что Ви, возможно, жива, чтобы поддержать себя, чтобы отогнать отчаяние, которое угрожало раздавить ее. Но я беспокоился, что это будет только вдвойне сокрушительней, когда она неизбежно будет разочарована. И я не мог позволить Нур Прадеш сломаться.