Ренсом Риггз - Разрушение Дьявольского Акра

Мы пробежали по туннелю с низким потолком, который проходил под пригородной улицей моего деда, затем поднялись по другой лестнице и через люк попали в спальню фиктивного (ложного) дома. У меня не было времени выглянуть в окно, чтобы проверить повреждения в доме моего деда, не было времени ни на что, кроме движения наших ног и моей руки, тянущей Нур, и, слава Богу, дом был полным отражением дома Эйба, так что я мог быстро найти дорогу вниз по коридору и в гостиную без лишних мыслей. В гостиной стояли вой и сырость, тонкие занавески хлопали по разбитой раме, упавшая дубовая ветка тянулась в комнату, как рука чудовища.

Едва заметный отблеск пламени на другой стороне улицы.

Никаких признаков пустоты. Вопреки себе, я почувствовал прилив надежды, что она мертва.

Мы ворвались в гараж. Похожий на лодку «Каприз» стоял там же, где и прежде, место рядом с ним было пусто. («Астон» был брошен несколько недель назад в Бруклине и теперь наверняка находился в руках тварей или был украден и разобран на части.) Мы распахнули длинные двери «каприза» и опустились на сиденья. Ключи лежали в подстаканнике, пульт для гаража был прикреплен к козырьку. Я протянул руку, чтобы коснуться кнопки, но Нур схватила ее прежде, чем я успел это сделать.

— Только одно, — сказала она. Это был первый раз, когда мои глаза остановились на чем-то с тех пор, как мы начали побег. Даже в нелицеприятном цвете салона «каприза», даже промокшая до нитки, со спутанными волосами, тяжело дышащая, она была словно видение. Видением.

Она сказала:

— Ты не будешь останавливаться. Что бы ни случилось, ты должен вернуться в Акр. Даже если я попаду в беду.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она говорит. — Я не оставлю тебя здесь.

— Слушай. Послушай. — Ее тело напряглось. Она взяла меня за руки, переплела наши пальцы, не отрывая от меня глаз. — Кто-то должен предупредить остальных, и никто, кроме нас, не может этого сделать. Никто больше не знает, что произошло.

Весь мой разум отвергал эту идею, съеживаясь при мысли о том, чтобы бросить Нур по любой причине. Но я не мог придумать более внятного аргумента против этого, чем «Нет».

Ее рука скользнула по моей ноге.

— Я уже стоила Ви жизни. — Ее пальцы стиснули мое колено. — Не позволяй мне стать причиной смерти наших друзей.

Мое сердце билось где-то в горле. — Ты должна пообещать то же самое, — сказал я. — Не останавливаться.

Ее глаза скользнули вниз, и она кивнула, почти незаметным движением.

— Ладно.

— Ладно, — сказал я.

Это была ложь. Я бы никогда не оставил ее.

Она протянула мне пульт. Я нажал на кнопку. Мотор гаражной двери заработал, скрипя, когда он начал катиться вверх. Мой дед задним ходом загнал «каприз» внутрь, так что мы стояли лицом к улице, и открывшаяся дверь напоминала подъем занавеса в начале спектакля.

Дом моего деда горел. Боковой двор почернел. В траве дымилась дыра, другая была пробита в стене дома, обнажая розовую плитку ванной.

Я почти уверен, что пробормотал: «О, черт», и Нур сказала что-то о запуске двигателя, но внезапная острая боль в животе потребовала всего моего внимания. Она также подсказал моим глазам, куда смотреть: на дыру во дворе, где черный язык тянулся под дождь из шевелящейся груды розовых черепичных обломков.

Нур тоже смотрела, проследив за моим взглядом.

— Джейкоб? — тихо спросила она. — Думаю, она выжила.

Из-под обломков поднялась пустота. Она была необычайно высока, несмотря на сгорбленную спину, и потягивалась и вытягивала шею, словно только что очнулась от дремоты, а не вылезала из дома. Размолотый бетон покрыл его призрачно-белой пылью, сделав видимым для Нур.

— Заводи мотор. — Нур протянула руку, встряхивая меня. — Мотор, Джейкоб!

Я повернул ключ, затем перевел рычаг переключения передач на D и нажал на газ. Мы выскочили на подъездную дорожку, со скрежетом приземлились в канаву и свернули на улицу.

— Я вижу это, я вижу это, ДАВИ, — крикнула Нур, поворачиваясь спиной к дому моего деда.

Я вдавил педаль газа. Двигатель машины взвыл с такой яростью, какой никогда не должны были обладать старые, похожие на лодку капризы «Шевроле». Это была слишком большая сила; задние колеса вращались на мокром асфальте, пока бампер покачивался в сторону.

Пустота вприпрыжку пересекала двор, теперь уже почти до самой улицы. Она была даже выше, чем та, с которым я сражался в петле мертвецов в Грейвхилле, и забрызгана импрессионистскими клубами бетонной пыли и черной крови.

— ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД! — крикнула Нур. — Вперед, а не вбок!

Я отпустил газ, пока задние шины не перестали вращаться, переметнул руль в другую сторону и снова нажал на педаль.

— Прямо за тобой, ПРЯМО за тобой…

Мы тронулись как раз в тот момент, когда язык пустоты попытался зацепить наш бампер, но он отскочил с громким металлическим стуком. Мгновение спустя еще один его язык высунулся в заднее окно. Оно разлетелось вдребезги, разбив стекло заднего сидения. Мы мчались по улице, а она бежал за нами, хромая и раненая, но все еще быстрая.

Нур открыла бардачок и порылась в нем. Она искала оружие или, может быть, секретную панель кнопок в стиле Джеймса Бонда. Но там были только регистрационные документы и пара старых очков для чтения. Мы ехали так быстро, как я осмеливался, учитывая мокрые улицы, упавшие ветки и вырванные с корнем украшения двора, которые превратили окрестности в полосу препятствий — это и бесконечные круги Деревни Ада, которая была ничем иным, как изгибами, завитушками и тупиками, которые продолжали пытаться бросить нашу быструю, но тяжелую машину утыкающуюся в газон и стены домов, и я должен был продолжать тормозить, поворачивать и тормозить, когда я умирал, умирал только для того, чтобы уложить ее. Несмотря на все это, мы начинали терять дупло, но только потому, что оно болело, вынужденное использовать один язык в качестве костыля.

Но тут я почувствовал, как стрелка компаса дернулась в сторону, и в зеркале заднего вида увидел, как пустота сбежала с дороги и исчезла за домом.

— Она пытается отрезать нас, — сказал я, и мы оба наклонились вправо, когда я свернул, чтобы избежать опрокинутого гольф-кара на дороге.

— Тогда езжай другим путем, — крикнула Нур.

— Я не могу! Из этого лабиринта есть только один выход…

Следующие пару поворотов мы ее не видели, но я знал, что она близко, преследует нас, бежит так быстро, как только может нести свое раненое тело. Потом впереди показались сторожевые ворота. Выход. Дальше — главная дорога, прямая дорога, по которой я наконец-то мог развить неслыханную скорость.