Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

Однако с Катурией Диган просчитался. У этой молодой особы имелись собственные представления о том, что хорошо и что плохо. И нахальные мужчины, будь они хоть трижды красавчиками, не входили в число того, что Катурия относила к разряду хорошего. Про правде говоря, она их просто ненавидела.

— Что ж, дорогая сестра, — развязно начал Диган, — вот мы и остались с вами наедине.

В ответ она только подняла бровь, но не произнесла ни слова.

— «Наедине» — я имею в виду, только вы и я, — продолжал Диган, которого ничуть не смущало ее молчание. — Точнее, вы, я и престол Империи. Говорят, вы претендуете на трон.

Катурия наконец соизволила ответить. Она уронила лишь одно:

— Не на трон. На регентство при Бороке.

— Да бросьте вы, какое там регентство! — рассмеялся Диган. — Вы же хотите править единолично, не так ли? Вас никогда не удовлетворит пассивная роль регента. О, можете не удивляться, — прибавил он, хотя Катурия и не думала удивляться, — я успел хорошо изучить вас. Да, да, пока вы меняли наряды и гуляли по саду, я наблюдал за вами. Все это вы проделывали для отвода глаз, а на самом деле…

— На самом деле вы даже не замечали меня, пока я не выступила перед всеми в день отречения моего несчастного мужа, — прервала его Катурия. — А сейчас вы повторяете разные глупости вслед за досужими болтунами и рассуждаете о том, о чем и понятия не имеете.

Ее глаза сверкнули.

— Но теперь-то, когда вы явили нам свое истинное лицо, — заговорил Диган, упрямо не позволяя ей сбить себя с толку.

— Истинное лицо? — Принцесса Катурия рассмеялась холодным, пугающим смехом. — Да вы даже представить себе не можете, бедный дурак, какое оно на самом деле — мое истинное лицо! Но когда вы его увидите, вам станет страшно. По-настоящему страшно, обещаю вам это. — Она передернула плечами. — Говорите, зачем пришли, и убирайтесь. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на пустую болтовню с родственниками.

— Предлагаю поделить власть, — прямо сказал Диган.

Катурия застыла. Она словно бы превратилась в ледяную статую. Диган физически ощущал исходящий от нее холод.

— Разумеется, на престоле буду я, — пустился в рассуждения Диган. — Я — второй сын, законный и естественный наследник после моего отца. К тому же и покойный братец Нотон отрекся в мою пользу. Возвести на престол маленького Борока было бы ошибкой. Зашевелится весь клубок придворных интриганов, а это — те еще змеи! Начнутся тайные козни, заговоры… Кроме того, моя дорогая, не следует сбрасывать со счетов того обстоятельства, что вы — женщина.

— Кажется, этого обстоятельства я никогда не оспаривала, — заметила Катурия немного язвительно. — Разумеется, я женщина. И как это может помешать моему правлению?

— Вы молоды, привлекательны физически и при том неопытны… Я хочу сказать — неопытны в общении с мужчинами, — поправился Диган. — В вас еще дремлют инстинкты.

— Инстинкты? — Она с интересом уставилась на него, как будто он сообщил ей нечто совершенно неожиданное.

— Да, то есть, то, что побуждает женщин бросаться в объятия мужчин… зачастую сомнительных…

— Сомнительные мужчины — это то, с чем я имею дело каждый день, — отрезала Катурия. — Мужчины, которые едва ли могут считаться людьми в полном смысле этого слова.

— Ну, я имел в виду — мужчин с сомнительной репутацией… Тех, кто воспользуется вашими…

— Инстинктами, — подсказала она с насмешкой, когда он запнулся. — Иными словами, я молода, глупа, моя плоть может взбунтоваться, и тогда я брошусь в объятия любовника. А любовник этот начнет влиять на мою политику. Вы эту мысль пытались выразить столь косноязычно, что у меня от попыток понять вас разболелась голова?

— Э… в общем и целом… Да! — выпалил Диган. — Проклятье, я ведь пытался быть вежливым!

— Вы назвали меня глупой распутницей, — пояснила Катурия. — Так, по-вашему, выглядит вежливость? Впрочем, в представлении такого мужчины, как вы…

Она не завершила фразу.

Диган сказал нарочито грубо:

— Я воин и не умею выражаться обиняками. Да, я считаю, что баба на троне испортит все дело, потому что рано или поздно найдет себе повелителя и отдаст ему в руки все. Власть, деньги, страну, собственного ребенка. Любой бабе нужен хозяин. И этим хозяином должен быть я.

— Как вы себе это представляете? — прищурилась Катурия. Казалось, разговор забавляет ее.

— Вы должны выйти за меня замуж, — объяснил Диган. — Наследником объявим Борока. А я буду держать вас в узде.

— И следить за моими инстинктами? — хмыкнула Катурия.

— Да или нет? — настаивал Диган.

— Нет, — ответила Катурия.

Он не ожидал подобного ответа, она поняла это по его лицу. До сих пор он был полностью уверен в успехе. Проклятье, да принц Диган искренне убежден был в том, что такая женщина, как Катурия, захочет связать с ним свою жизнь. По доброй воле отдаст в его руки свое будущее, свои способности, свою душу, ум… и тело.

Гнев вспыхнул в сердце Катурии, и она мысленно поклялась уничтожить Дигана при первой же возможности. Этот самоуверенный болван не будет шляться по ее дворцу и пялиться на нее так, словно она — его сбежавшая собственность! Никогда!

— Дорогой брат, аудиенция окончена, — произнесла Катурия ледяным тоном. — Я никогда не стану вашей женой. Я открыто заявляю о своем праве на престол моего покойного мужа. Убирайтесь из моих апартаментов, пока я не позвала стражу. Вы меня слышите? Убирайтесь! Вон отсюда!

Диган оглядывал свои войска. Младший — теперь уже единственный — сын покойного императора — сидел на белом коне, накрытом алой шелковой попоной. Диган был заметен издалека — рослый, мощный, в высоком позолоченном шлеме. Несметное воинство встало под его знамена. Дигану не стоило большого труда собрать свыше десяти тысяч солдат. Многие местные властители, таны, пришли на его зов, едва лишь Диган прислал к ним известие о начале гражданской войны и о бунте Катурии.

Вдова Нотона захватила столицу Империи Света. В ее руках оказались дворцовая стража и городская гвардия. В первые дни конфликта Дигану было смешно наблюдать за потугами Катурии. Он не сомневался в том, что до вооруженного столкновения не дойдет. У Катурии попросту не хватит сил долго удерживать столицу. Гарнизон не устоит перед той армией, которая постепенно сходилась под знамена Дигана.

Но по прошествии четырех дней вся веселость Дигана иссякла.

Ему начали открываться совершенно неожиданные вещи.

Во-первых, он понял, что его демонстративный уход из дворца, а затем и из столицы был большой ошибкой. Не следовало оставлять Катурию без присмотра. Диган сильно сомневался в том, что ему удалось бы решить дело одним ударом кинжала — убить Катурию, даже когда она внешне выглядит беззащитной и уж точно безоружна, не так-то просто: магия, которой она владеет, наверняка защитит женщину. И все же лучше было бы оставаться поблизости и не выпускать мятежницу из вида. А так Катурия преспокойно заняла престол и объявила Дигана бунтовщиком.