Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

Во-вторых, до Дигана дошло, что далеко не все таны и более мелкие землевладельцы разделяют его личную точку зрения на противостояние с Катурией. Все больше и больше местных властителей приходило к выводу, что Катурия — лучшая кандидатура на престол, нежели Диган.

Что с того, что Катурия — женщина? В конце концов, она не объявляет себя императором. Она лишь претендует на регентство при малолетнем Бороке. А Борок — законный наследник после смерти Нотона.

Что с того, что Нотон отрекся? Его отречение не было признано официально, оно не успело стать законом. О нем даже не объявили через герольдов по всей стране — Нотон умер прежде, чем это случилось.

Итак, Борок — законный наследник. И править от его имени должна его мать. При участии мудрых советников, разумеется. А коль скоро самые знатные и богатые таны переметнулись на сторону мятежника Дигана, шанс стать доверенным лицом при Катурии появился у любого из менее значительных и менее знатных землевладельцев… Кому не захочется выдвинуться при новой власти?

И многие, слишком многие приняли сторону Катурии…

Диган со своим возрастающим войском отошел на север и закрепился в предгорьях, в верховьях реки Валдар, неподалеку от огромного водопада. Туда стекались его сторонники.

Те, кто поддерживал Катурию, двигались в южном направлении, ниже по течению Ильдигиса. Армия стекалась к небольшому городку под названием Сагин. Там же располагался временный штаб Катурии. Как это бывает, война пошла на пользу ничтожному доселе городку: приток богатых, знатных людей, привыкших к безопасности и комфорту, вызвал лихорадочное строительство. Вокруг Сагина возводили крепостные стены, земляные, но укрепленные бревнами и камнями. Внутри стен разбивались шатры и возводились на скорую руку дома. Было очевидно, что при любом исходе сражения Сагин больше никогда не будет прежним — едва заметной точкой на карте. И даже спустя столетия Сагин продолжали называть Старым Фортом — в память о тех временах, когда там маршировали многочисленные отряды солдат и полководцы собирались в огромном шатре на свои совещания. Сама принцесса Катурия, переодевшись в мужскую одежду и вооружишись, время от времени выезжала из столицы в Старый Форт для того, чтобы принимать участие в этих совещаниях.

Ни у кого не оставалось ни малейших сомнений в том, что готовится большое сражение, в котором решится судьба страны.

Пока что враждующие стороны ограничивались небольшими стычками. Чаще всего эти стычки были случайностью — если встречались два отряда, принадлежащие к разным лагерям. Потери также были пока что невелики.

Но все чаще в ход шла боевая магия. Атмосфера в Империи постепенно накалялась. В Старый Форт привезли трупы десяти солдат, испепеленных магами Дигана. Тела несчастных были выставлены на обозрение, чтобы люди могли воочию убедиться в том, как жесток Диган и как коварны его приверженцы. Эта мера принесла желаемые плоды: вскоре маги из стана Катурии нанесли ответный удар по войскам Дигана, пробравшись туда под видом бродячих торговцев. Результаты диверсии оказались страшны: сотни солдат Дигана погибли от ужасной болезни. Лица умерших были черны и искажены до неузнаваемости.

Вскоре внушительная армия сторонников Катурии покинула Старый Форт. Целый день был потрачен на переправу через Ильдигис и целая ночь — на переход к столице. Утром столичные жители обнаружили, что город кишит солдатами: вся столица Империи Света превратилась в огромный военный лагерь. Военные заняли укрепленные дома знати — в первую очередь тех, кто бежал на север, чтобы присоединиться к Дигану. Аристократы — сторонники Катурии — также охотно предоставили свой кров командирам и солдатам принцессы. Большие усадьбы, обнесенные стенами, снабженные башнями, эти аристократические жилища представляли собой что-то вроде крепости внутри крепости.

Ненависть между противоборствующими сторонами становилась все крепче день ото дня. Войска жаждали решительной битвы, полководцы охрипли, обсуждая место и возможный ход предполагаемого генерального сражения. Развязка была уже не за горами.

Тем временем беда пришла оттуда, откуда никто не ожидал: из-под земли.

Катурия была сильным магом и, несомненно, очень хитрой интриганкой… Но кое-чего не учла даже Катурия.

Как ни был Нотон оторван от реальности, он все же понимал: необходимо ограждать мир от результатов его экспериментальной деятельности. По крайней мере, до тех пор, пока не настанет время ознакомить Империю с плодами «благодетельной» улучшающей магии. Поэтому Нотон постоянно поддерживал охранные заклинания вокруг своих магических лабораторий.

Катурия не то не знала об этом, не то не принимала всерьез. Возможно, она считала, что охранные чары, установленные Нотоном, не обязательно возобновлять. И в самом деле, эти барьеры действовали довольно долгое время после смерти Нотона… а потом, в один «прекрасный» день, они рухнули. И все то, что скрывалось под землей, вышло на поверхность. Все те, кого исказила магия Нотона, полные ненависти и злобы… Хитрые, хищные, вечно голодные, истерзанные жаждой мести, мало похожие на людей — и все же человекообразные… В одночасье улицы столицы наводнились чудовищами.

Одни монстры попросту сжирали своих жертв на месте, другие терзали их и закапывали, чтобы мясо немного протухло и стало «вкуснее». Однако находились и другие, жаждавшие не только пищи. Эти поедали лишь половину из захваченных пленников, а остальных обращали в себе подобных. Через кровь и слюну, через укус или царапину в рану жертвы попадала инфекция. Такие люди несколько часов сильно хворали, испытывая необъяснимую слабость, а затем неожиданно начинали превращаться в чудищ. И эти новообращенные чудища оказались гораздо более жизнеспособными и крепкими, нежели заразившие их мутанты.

Очевидно, таков был неожиданный, но весьма удачный — в своем роде — эффект от экспериментов Нотона. «Контрольные образцы» не обладали достаточной жизнестойкостью, они довольно быстро погибали, оказавшись в непривычных условиях существования. Но те, кому магические искажения естества передались через кровь, оказались гораздо более сильными особями. Эти, хоть и не имели по-прежнему возможности размножаться обычным способом, легко переносили голод, холод, лишения, пытки, а убить их было гораздо труднее.

К моменту пробуждения Катурии весь город уже был охвачен паникой.

Едва принцесса открыла глаза и пошевелилась в своей постели, как дверь опочивальни отворилась, и вошел Орибаз.

Орибаз не отходил от своей госпожи ни на шаг. После того, как бывший моряк вынес ее на руках из подземелья, Катурия поняла, что может доверить ему свою жизнь. Он не просто был в нее влюблен — он был предан ей, как животное, которое не ведает никакой иной судьбы.