Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— Мне очень жаль.

— Кого тебе жаль, Кебади? — Адэр устремил взгляд на летописца. — Зервана? Не смей его жалеть. Он всё сделал правильно. От его решения зависели сотни или тысячи жизней. Я в этом почему-то уверен… Нельзя любить так сильно и просто отвернуться. Зерван стоял перед выбором: убить любовь или убить ради любви. Он всё сделал правильно. Ты ни черта не понял, Кебади.

— Я ничего не понял, Ваше Величество, — эхом прозвучал голос летописца.

Адэр посмотрел по сторонам. С трудом выдохнул:

— Как он жил тринадцать лет? Без неё. Тринадцать лет. День, как год.

— Человек привыкает к боли.

Адэр покачал головой:

— Привыкает… Я хочу знать, почему он бросил жену, почему поехал в Партикурам, почему поспешно женился. Хочу знать, чем его шантажировали. Просмотри книги, рукописи, старые газеты. Может, найдёшь.

Кебади поклонился:

— Сейчас же займусь этим, Ваше Величество.

Из архива Адэр направился в покои маркиза Яриса Ларе. Протянув руки к огню, посмотрел на часы сбоку камина. Полночь. Но уходить уже поздно: слуга скрылся за дверями спальни.

— Наконец-то вы услышали голос рассудка, — промолвил Ларе, шагая через гостиную и на ходу застёгивая халат. — Я уже хотел звонить Трою Дадье. — Приблизившись к Адэру, взял его за плечи и заглянул ему в лицо. — Что с вами происходит?

— Не знаю. Живу, как в угаре от похмелья.

Через час автомобиль повёз правителя в клинику маркиза. При обследовании никаких заболеваний выявить не удалось, но Ларе настоял, чтобы Адэр остался в клинике на неделю.

Вернувшись в замок, Адэр обнаружил на столе газету «Криминальный вестник». Напечатана сорок лет назад в Маншере. В газете была опубликована статья под заголовком: «Загадки без ответов». Автор рассказывал о нераскрытых преступлениях прошлого века.

Кебади обвёл карандашом два абзаца. «Во время танцевального праздника, который ежегодно проводится в Партикураме, было совершено покушение на старшего советника Его Величества. Гвардары задержали более двухсот иностранных граждан, приехавших на праздник. Точная цифра нигде не указывается. Подозреваемые в организации и совершении преступления выпущены на свободу за неимением улик и доказательств». Перед глазами Адэра чернели две даты: покушение состоялось за три недели до свадьбы Зервана, подозреваемых выпустили через два дня…

Зашуршали шторы. Солнечный свет безжалостно выдернул Эйру из сна без сновидений. Сморщившись, она уткнулась лицом в диванную подушку.

— Вставай! — произнесла Кенеш и, распахнув форточку, впустила в комнату запах близкой весны. — Такая живая женщина, а лежит как мёртвый труп.

Эйра пыталась вспомнить, зачем она попросила Мебо привезти к ней старуху. Вспомнила… отправить в Ракшаду.

— Вставай, — повторила Кенеш. — Пойдём смотреть на море. От ваших лесов у меня скоро дурно будет.

— Мне.

— Что — тебе? — переспросила Кенеш, шелестя на столе бумагами.

— Мне дурно будет. И ничего не трогай!

— Конечно, будет дурно. Посиди-ка всю зиму взаперти.

— Как мне все надоели… — прошептала Эйра.

Охранители по нескольку раз за день приглашали её на прогулку по Лайдаре, предлагали съездить на карьер или на строительство моста. Но Эйра не могла найти в себе силы покинуть узкую и длинную, как гроб, комнатку в дешёвой гостинице. Её раздражал шум города, поэтому двери и окна были плотно закрыты. Её раздражало небо, истерзанное куполами храмов и шпилями башен, поэтому шторы всегда были сомкнуты.

— Я всё слышу, — произнесла Кенеш. — Лошадиный труд не самое главное в твоей жизни, но могла бы и прибраться, если ждёшь гостей. Или ты, как эти прачки в замке? Как ни приду, они заварку сквозь зубы цедят. Говорю: «А кто работать будет?» А они мне: «Пускай работает железная пила, не для работы меня мама родила». Так вот, шабира, ты не прачка, а я не железная пила.

По полу заскрежетали ножки кресла.

Скривившись, Эйра резко села:

— Ну всё! Хватит!

Кенеш всплеснула руками:

— Ох… а видок-то у тебя…

Завязывая волосы в узел на затылке, Эйра посмотрела на дорожные сумки, брошенные у двери. На вешалке пальто с капюшоном. У порога сапоги. Мун дал старухе её вещи!

— Забирай баулы и топай на корабль. Мои люди тебя проводят.

— Э, нет, моя унылая голубка, — покачала головой Кенеш. — В Ракшаду я поеду только с тобой. Хазир ох как обрадуется…

— Хватит жужжать, как муха!

— А с мухами у вас беда. Даже зимой на чердаке жужжат. Я хотела травой подымить, а Мун запретил. Говорит: не порть живую ауру.

Эйра поникла плечами:

— Как он?

— Мун воин. Бодренький такой. Скучает, конечно, но бодренький. Приказал домой тебя везти.

— Обними меня, Кенеш.

Старуха опустилась на краешек дивана, прижала Эйру к себе:

— Ну, здравствуй, милая, здравствуй. А теперь, как на духу: почему скисла?

— Иногда мне бывает очень плохо, Кенеш.

— Всем иногда бывает плохо, — промолвила старуха, поглаживая её по спине. — Вечно смеются одни дураки. Ты же не дура? Нет?

— Счастливые…

— Из Ракшады приехала вся в цвету. А сейчас лопатки торчат, позвонки, как стиральная доска. А грудь куда делась? — Кенеш стиснула Эйре колено. — Ноги, как палочки. Давай я тебя покормлю, и пойдём на улицу. Солнышко греет, снежок тает, птички чирикают, будь они неладные. Чирикают, летают и на голову гадят.

— Покорми, — согласилась Эйра и, когда Кенеш вышла из комнаты, выдвинула из столика ящик.

В перчатке изумрудный ключ. Последнее, что он запомнил, — это прикосновение рук, её и Адэра. В дальнем уголке бутылочка с ядом, которую дал своей шабире Иштар. Если старуха затеет уборку — начнёт щупать, нюхать. Перепрятав перчатку с кулоном и бутылочку, Эйра побрела в ванную.

Вскоре вернулась Кенеш. Поставив на стул сумку, забитую доверху продуктами, полезла в карман пальто:

— Хорошие у тебя воины. Тёмненький такой, сероглазый, помог по ступенькам дотащить.

— Его зовут Драго, — сказала Эйра, просушивая полотенцем волосы.

— Красивый. В этом городе все красивые. — Старуха протянула почтовый конверт. — А это дал другой красавчик. Глаза зелёные. На щеках ямки.

— Мебо, — промолвила Эйра и, отбросив полотенце, взяла письмо.

— Талаш лучше всех, — произнесла Кенеш и, хмыкнув, стала расстёгивать пальто. — Перед ним чуть не грохнулась на пол. Вот бы людей рассмешила.

— Помолчи, — попросила Эйра и разорвала конверт.

Незадолго до нового года маркиз Бархат передал ей письмо от Луги. Охранитель сообщил, что попал в искупительное поселение, где нет колонии для несовершеннолетних. Точнее, колония есть, а малолетних преступников нет. В полуразрушенных бараках, предназначенных для содержания подростков, уже пять лет делали ремонт. Тормун, сын Хлыста, сбежал из дома три года назад.